Все сопровождавшие водяного на малый прием стояли. Справа от Филиппа Марфута с ключами на поясе. Слева начальник охраны омута коряжник Ефтей. Немного в сторонке, справа, козел бородатый, прибрежник Кондей с пергаментами в рукаве. А у входа громоздился плечистый и лопоухий старший подкоряжник Фитюк, загораживающий трезубцем вход в Грот от непрошеных гостей.

- Можно начинать, - кивнул водяной Кондею.

Кондей вытянулся, вдохнул поглубже, и заорал:

- Филипп Первый! Великий водяной! Хозяин проток, заливов и проливов, Владыка омутов и перекатов, Повелитель рек, озер и всех других водных пространств начинает малый прием!

Филипп сидел на своей неудобной каменюке и ногой такт отбивал, проверял, не пропустит ли чего козлобородый. Тот все правильно сказал, ничего не пропустил и, главное, одним дыхом выдал.

- Впускай, - кивнул водяной Ефтею.

- Дозволено впускать! - объявил тот старшему подкоряжнику. Фитюку.

Фитюк убрал трезубец, поманил кого-то рукой.

Вошли два старых седых бобра и с достоинством поклонились Филппу. Один из них подал Кондею небольшой листок пергамента. Канцелярист быстро пробежал его глазами.

- Два семейства бобров, прибывших к нам из соседней реки, просят отвести им участок для строительства плотины и домиков, - доложил он.

- Ну, и отведи. Реке от бобров польза.

- Никак невозможно исполнить такое их желание.

- Это почему?

- Нет подтверждения, что они являются бобрами, - проблеял козел.

- Как это? - удивился Филипп. - Бобры ведь.

- Твоим великим прадедом, водяным этих мест Ферапонтом Четвертым был составлен "Реестр определений всего сущего в данной акватории". Там значится, - Кондей вынул из рукава пергамент, развернул его и прочел: - "Все бобры ведут оседлый образ жизни. У каждой семьи имеется персональный домик и общая для рода плотина..." - прибрежник свернул пергамент и убрал его в рукав. - А у этих ни плотины, ни домика. По такой объективной причине за бобров мы их принять не можем.

- Ты посмотри на них. На хвосты посмотри, на зубы... Бобры они или не бобры?

- Не могу знать. Согласно официальным данным - они являются неизвестными персонами.

- А если на глазок?

- Если на глазок, то бобры конечно. Но поскольку они явились без удостоверяющих свое происхождение строениями, доказать что они бобры совершенно невозможно.

- Они что, домики и плотину сюда притащить должны?

- Они должны удостоверить факт, что являются бобрами, - ушел от прямого ответа Кондей.

Водяному захотелось придушить заведующего канцелярией. Прямо сейчас, непременно при всех. Пусть все видят и знают, что будет с тем, кто станет крутить идиотскую канитель с простыми решениями.

- Выдели, - как можно спокойней сказал он.

- Согласно Реестра всего сущего, не имеем права, - затряс бородой Кондей. Не побоялся возразить водяному.

Филипп опять удержался. Не стукнул канцелярскую амебу, и даже голос не повысил.

- С моего высочайшего соизволения, - сказал он очень тихо, но очень твердо, - выдели бобрам место для строительства на Журавушкином ерике. Чтобы строились и прославляли нашу справедливость.

Кондей открыл рот, хотел что-то сказать. Но в это время Филипп так на него глянул, что тот сразу понял: больше перечить водяному нельзя. Канцелярист поперхнулся, закрыл рот, снова открыл и снова поперхнулся.

- М-м-м, - сказал он. - М-м-м... - и опять замолчал. Глаза его стали большими и совершенно пустыми. Он никак не мог сообразить, что делать.

"Точно козел, - подумал Филипп. - Он и мекает, как козел".

Наконец, канцелярист до конца принял свое поражение.

- Согласно прямому и непосредственному указанию Великого водяного Филиппа Первого, существам, именующим себя бобрами, выделяется место для строительства плотины и необходимых домиков на Журавушкином ерике, - сообщил он. - Посмотрел на Филиппа и с тоской в голосе добавил: - решение окончательное и обжалованию не подлежит.

- Можете смело говорить всем, - обратился к бобрам водяной, - что здесь у нас каждый найдет поддержку. Я и мои приближенные только о том и думают, чтобы сделать вас всех равными, свободными и сытыми. Можете идти.

Седые бобры опять с достоинством поклонились Филиппу и вышли.

- Кто там еще? - спросил Филипп.

Фитюк выглянул из пещеры, поманил пальцем. В грот вошли три болотника. Все трое невысокого росточка. Кривоватые, тонкие как у лягушек ноги делали их еще ниже. Головы у болотников лысенькие, а бороденки путанные, кудлатые. Мордочки грязные, с ушей свисали клочки тины болотной. Были они совершенно одинаковые, как головастики от одной лягушки.

- Ну и красавцы, - глядя на них, покачал головой Филипп. - Отворотясь не насмотришься.

Болотники остановились у входа и с любопытством разглядывали водяного. Рты пораскрывали, восхищенные блестящей пряжкой на поясе и золотой цепью. Отроду не видели они у себя в болоте такого блеска.

А Кондей молчал. Никак не мог очухаться, после истории с бобрами.

- Докладывай! - окликнул его водяной.

Концелярист вздрогнул, будто его неожиданно разбудили и тут же дали хорошего щелбана по лбу. Оглянулся и сразу сообразил, в чем дело.

- К твоей милости болотники, - доложил он.

Филипп кивнул.

- По какому поводу явились? - спросил Кондей болотников.

Болотники переглянулись, зашевелились, стали переступать с ноги на ногу. Жизнь на болоте неторопливая и соображали они медленно.

- В речку вашу хотим, - наконец выдал один.

- Ага, - подтвердил второй.

- Угу, - внес свою лепту в завязавшийся разговор третий.

И опять наступило молчание. Филипп не выдержал.

- У вас на болоте разве плохо? - спросил он.

- Не, на болоте хорошо, - подумав, заявил второй.

- Отчего же вам в речку захотелось?

- Так у вас в речке лягушки вкусней, - опять вступил в разговор первый. - Большие у вас лягушки, жирные.

- Ага, - поддержал его второй.

Третий молчал.

- Понятно... - Филипп посмотрел на канцеляриста. - Как там у тебя в Реестре? Может болотников и болотниками считать нельзя? - пошутил он.

Кондей шутки не понял. Канцелярист вынул из левого рукава пергамент, сверился с ним и доложил:

- Описанию данные существа полностью соответствуют. Бороды, ноги, лысины и тина на ушах обозначены. Исходя из "Реестра определения всего сущего данной акватории", составленного великим водяным этих мест Ферапонтом Четвертым, данные существа следует считать болотниками.

- Все-таки болотники. Так принимать их или нет, как думаешь?

- Поскольку имеется соответствие, то противопоказаний нет, - на этот раз поостожничал канцелярист.

- Понятно. Лягушки вам наши нравятся? - спросил Филлип болотников.

- Ага, - сообразил первый.

А второй так и не успел сообразить, о чем их спросили, потому что Филипп задал еще один вопрос.

- Чего это вы такие грязные?

- Так это... - первый наверно славился в кругу болотников своей болтливостью. - Для счастья. Грязь с себя смывать - это значит счастье смывать.

- Получается - вы счастливые?

- Ага, - подтвердил второй.

Третий по-прежнему молчал. Возможно, он был в своем болоте самым умным, а умные, как известно, помалкивают.

- Чего же вы от своего счастья уйти собрались? - поинтересовался водяной.

- Так лягушки у вас вкусные, - первый демонстрировал чудеса сообразительности. - А мыться мы и здесь не будем. Счастье при нас останется, - вполне логично размыслил он.

- Вопрос серьезный. Я в таком вопросе сам разобраться не смогу, - решил развлечься Филипп. - Надо с народом посоветоваться. Как народ скажет, так и будет. Ты как думаешь? - посмотрел водяной на коряжника. - Брать их или пусть счастливыми остаются?

- Грязные они и запах не наш, - как и положено начальнику охраны, Ефтей глядел на болотников строго и подозрительно. - Такие, и на диверсию пойти могут. Если их в речку пустить, воду, враз, замутят.