- А если проще? - спросил Колотей.

- Так скучно же, и обстановка напряженная. Пусть Фроська пошумит, Могута понервничает, а лешие повеселятся. Сейчас всем нужна небольшая разрядка.

- Он тебя не пришибет?

- За что? - искренне удивился Еропка. - Фроська всего один день за ним поувивается. Ему в это время не до меня будет. А когда она перестанет его изводить, Могуте так хорошо себя почувствует, что придет в благодушное состояние организма, станет добрым и тут уж меня не тронет.

Еропка посмотрел на колотеевы загогулины. Загогулин было много и все непонятные.

- Узнал что-нибудь? - спросил он.

- Что-нибудь узнал. Пришлые зерна украли. Вот посмотри, - Колотей протянул руку в сторону посоха и тот вроде бы сам прыгнул в ладонь лешего. Концом посоха он ткнул в что-то напоминающее ромб, но с зазубренными как у пилы краями. - Издалека к нам в Лес пробрался. Края, замечаешь, какие? Опасный. Большой, сильный и опасный. А эти двое, - теперь он ткнул в восьмерку с крылышками, - похожие друг на друга, хитрые. Очень опытные воры. И четвертый есть, вот он, - Колотей показал на странный рисунок: не круг, не овал и не квадрат, а что-то такое не имеющее названия, совершенно бесформенное с размытыми краями. - Это еще один. Странный, его и разглядеть трудно. Похоже - оборотень. Четверо их и все чужие, не из нашего Леса.

- Где они сейчас?

- Прячутся. Лес большой.

- Но если они пришлые, значит, Леса не знают.

- Они не знают, но есть с ними и такой, что знает, - Колотей показал посохом на четко прорисованный квадрат два раза перечеркнутый волнистым крестом. - Леший с ними.

- Ага, леший... - столько уже было сказано разного, что Еропка даже не удивился. - Значит все-таки леший. А кто?

- Про это линии рассказать не могут. Леший и все. А кто такой, самим думать надо.

- Какой он из себя?

- Не могу определить, мутная видимость.

- На кого подозрение может падать? - спросил Еропка.

- Да на каждого, кроме Селия, хоть бы и на тебя, - не задумываясь, ответил Колотей.

- Так уж и на меня, - не поверил Еропка.

- А ты докажи, что не крал, - предложил Колотей. - Вот давай, прямо сейчас. Я, предположим, считаю, что ты зерна украл, а ты докажи, что не виноват.

- Чего тут доказывать, и так ясно, что не брал.

- Брал, - Колотей потянулся за посохом, и перехватил его так, будто собирался огреть Еропку по башке.

- Нет у тебя никаких улик против моей личности.

- Так ты у нас в Лесу самый хитрый, это всем известно. Вот ты и украл так хитро, чтобы никаких улик не оставить.

Еропка прикинул и понял, что так вот, сходу, и не докажешь, ничего.

А посох в руке Колотея покачивался, покачивался, и до еропкинской головы ему было очень недалеко.

- Ты бы посох положил, - попросил Еропка.

- Если ты честный леший, то посоха тебе бояться не следует, он на вора настроен.

- Лешие и то ошибаются, - не согласился Еропка, - а дурная деревяга запросто ошибиться может.

Посох застыл и явно нацелился тюкнуть лешего по макушке.

- Это я не про твой посох, - торопливо поправился Еропка. - Он у тебя не хуже всякого лешего соображает. Я, откровенно говоря, к нему с большим уважением отношусь.

Видно посох и верно соображал не хуже лешего, и уважительное отношение ему нравилось. Он вроде бы перестал целиться в еропкину макушку.

- Доказывай, что ты не вор! - потребовал Колотей.

- Так ведь раз у тебя доказательств нет, значит, я не вор, - сообщил Еропка. - Поскольку презумпция невиновности меня защищает.

- Ты про презумпцию в энциклопедии вычитал? - спросил Колотей.

- В ней самой, - подтвердил Еропка.

- В энциклопедии все про людей написано, а мы в Лесу живем, нас их правила не касаются, - напомнил Колотей. - У леших, все наоборот. У них слева направо, а у нас справа налево. В нашем обществе должна быть презумпция виновности. Тебя схватили, значит, ты виноват. Попробуй теперь оправдаться. А то ведь силком заставим признаться.

Посох как услышал от Колотея слово "силком", так сразу снова в еропкинскую макушку нацелился.

- Ты сам посуди, зачем мне зерна воровать, если я сам их Ставру принес, - Еропка отодвинулся подальше, от вредной волшебной деревяги.

- Каждый леший принес, а потом один украл. Ты и украл.

- Не заходил я к Ставру в землянку.

- Докажи, что не заходил, - потребовал Колотей.

- Так никто же не видел, чтобы я заходил к нему.

- Ты тайно заходил, время подобрал такое, чтобы никто не видел.

Еропка почувствовал, что с презумпцией виновности ему туговато придется. Не мог он доказать, что зерна не брал. И получалось, что прямо сейчас можно невинного Еропку обвинить и наказать.

- Ага, - сообразил он, наконец. - Чтобы зерна воровать у меня причина должна быть, заинтересованность, а у меня никакой такой причины, чтобы зерна воровать нет.

- Это ты так говоришь. А я вот не знаю, есть у тебя причина или нет. Подозреваю, что есть. Леший ты неглупый и причину вполне можешь скрыть. Докажи, что нет у тебя причины.

- Как я докажу, если ты ни одному моему слову не веришь. Что ни скажу, у тебя сразу слова насупротив и поперек. Так ничего и не докажешь!

- Вот и я говорю, что так просто ничего не докажешь, ни ты, ни я, - согласился с ним Колотей. - Леший среди воров есть, это точно. А кто на такую подлость пошел - никакой ясности. Думать всем нам надо, Еропка, думать.

Еропка и задумался. Жалко, что Колотей так и не сумел разобраться, кто из леших зерна украл. Сразу бы вора скрутили, и порядок навели, никаких забот, одно всеобщее удовлетворение. Но, с другой стороны, было приятно, что Колотей, со всем свои колдовством и хитрым посохом, ничего узнать не может. И у молодых тоже что-то дело не клеится. Сначала на Хрола показали, а ничего не вышло. Полное у него алиби. С такого глубокого перепоя ни один леший с места не сдвинется. Потом на Каливара. И он не причем оказался. А хвастались: книга у их есть, дефективный метод... Не, слабая пошла молодежь. Ретроспективы не понимает. Еропка в их годы за сутки с этой кражей разобрался бы. Сейчас, силенки уже не те и соображалка похуже работает. Но делать нечего, придется самому за это дело браться. Больше ведь и некому. Пришлых не определишь, дело дохлое, пусть пока в сторонке постоят. А лешего вычислить можно, леших Еропка знал лучше, чем они сами себя знают... Кто же из них на такое мог пойти, чтобы в своем собственном лесу зерна красть? И что он с этими зернами делать станет? Отдаст кому-нибудь просто так, без всякой для себя выгоды? Держи карман шире. Это только блаженный Селий сделать может. Просто так отдать кому нибудь, за спасибо. Но он украсть не может. А нормальный леший никогда свою выгоду не упустит. Здесь преступление против всего Леса, значит, и выгода должна быть большая. Что вор может за эти зерна потребовать? А ничего, потому что ничего лешему не нужно. Все, что ему нужно есть прямо здесь, в Лесу. Значит имеется какая-то хитрая у того вора мысль... Какая-то выгода ему может произойти, от того, что в Лесу зерна пропали. Но выгоды, вроде, от этого никому нет. Одни неприятности. И хуже всего Ставру. Ставра, как пить дать, с начального места сковырнут, кого-то другого назначат. Хм, а может, для того кто-то из леших зерна и украл, чтобы на ставрово место заступить? От того, что ему мало кордона, что ему весь Лес нужен. Власти ему хочется.

Еропка осторожно искоса глянул на Колотея и тут же отвел глаза. Тот опустил голову на грудь и вроде бы подремывал, а посох из руки не выпускал. Колотей, ужас, какой умный, а посох волшебный. Что-то он со своим заговоренным посохом никак главного вора определить не может. А если ему и определять не надо? Еропка опять воровато зыркнул на старого лешего. И увидел, что посох сам собой шевельнулся, тоже вроде бы зыркнул на Еропку.

Вполне может быть, что Колотей опять захотел стать главным в Лесу. Власть - она прилипчива. Раз попробовал, а потом все время тянет к ней. Вот и отводит всем глаза: то на Хрола намекает, то на Каливара. "Думать, - говорит, - всем нам надо". Знает же, что его категорически подозревать не станут. Авторитетная личность, сам от власти отказался. Интересно получается: со всеми пришлыми он разобрался, какие они из себя понял, а про лешего линии у него не говорят. Как до лешего дошло, видимость мутная стала... Нет, нельзя Колотею доверять. Он же и леший не полностью: полулеший - полуколдун.