В общем-то, З.В. Гаранин ждал меня не раньше семи, но я рассчитывала поговорить с подругой Крокодильши — Анной. Так немудрено запутаться в этих Аннах… Никакой фантазии у людей, брали бы пример с моей мамули: второй Сентябрины за всю свою жизнь я не встречала ни разу.

В тот момент, когда я въезжала в город, можно было уже догадаться, что день будет не самым удачным: во-первых, все утро я потратила на скандал с Ромкой, который не желал отпускать меня в «подобное мутное предприятие» (это его слова), в одиночку. Сам он поехать ну никак не мог, о чем я знала еще позавчера, но собирался отложить все свои дела. Это меня не устраивало, и не только из-за его дел. Не хотелось целый день находиться под его пристальным взглядом. На шее проступили небольшие синяки, не слишком заметные, но уверена, Ромка бы их разглядел, не броди я по дому в свитере. В споре я таки победила, так что возникло и «во-вторых». Вместо себя он отправил со мной парня, которого обозвал своим доверенным лицом. Пашка я уже видела не раз, и на месте Ромки ему бы особо не доверяла: уж слишком он был туп. Ромка оказался глух к моим доводам, и теперь вот это чудо ехало за мной на своем Опеле. Ну и тут как раз уместно перейти к «в-третьих»: надежда на то, что «доверенное лицо» отстанет по дороге, соответственно и отвяжется от меня, умерла еще примерно на половине пути. Если бы не было снега, у меня было бы больше шансов уйти от него: все-таки, моя Ауди — это вам не Опель. Но вот уже второй день подряд снег падал дурацкими хлопьями (снегопад начался вчера вечером), нещадно покрывая дорогу и деревья вокруг, так что скорость моя существенно снизилась.

Ну, и как оказалось, это еще не все, есть еще и «в-четвертых»: подругу Анны нам отыскать так и не удалось. Телефон ее не отвечал, и никто не догадывался, где она пропадает. В итоге пришлось пообедать с дурацким Пашком, который едва ли не пускал слюну, когда смотрел на меня и все время подозрительно облизывал губы. К семи часам вечера я уже напоминала неврастеника, а при одном упоминании Пашка руки начинали дрожать. Я трижды за день поскандалила с Ромашкой, но он остался неумолим: мол, держись Пашеньку, он надежный и все тут. Хотя, стоило признать, что у Пашка имелся существенный плюс: он отвлекал меня от Вишневского.

В общем, наплевав на все знаки судьбы, я все-таки потащилась на ту встречу. На всякий случай сняла номер в местной гостинице и оставила свою малютку на стоянке, а Пашка в номере: оказывается, некоторые бугаи не переносят тройную дозу снотворного и крепко засыпают. И это не моя вина: откуда мне было знать такие подробности, раз я далеко не медик?!

С пятиминутным опозданием я появилась в развалюшном садике на такси. Около входа меня никто не ждал, никакой тебе красной ковровой дорожки, хотя, когда я выгружалась из такси, видела какое-то движение справа. Поначалу это напугало, но потом я решила, что это просто какие-нибудь наркоманы шныряют, место для них самое что ни на есть подходящее. Черт, а темно-то здесь как… На худой конец хотя бы свет включили, шею можно свернуть в этих катакомбах! Прикинув так и этак, я толкнула дверь и прошла по темному коридору до кабинета Гаранина. Кажется, за дверью слышались голоса… Я тихонько постучала и не без опаски внедрилась внутрь, услышав короткое «Входите!». Кроме Гаранина, тут присутствовало еще двое мужчин: один — точная копия Пашка, бритый верзила с разбитой губой, сломанным носом и бесцветными глазами. Я определила его в категорию «безобидные». А вот второй мне понравился куда меньше: подтянутый мужчина лет сорока в стильных очках. Темные с проседью волосы аккуратно зачесаны назад, лицо узкое и длинное, нос тонкий и тоже длинный. Губы, само собой, тонкие. Он быстро окинул меня оценивающим холодным взглядом, но ни лице не отразилось ни единой эмоции, хотя во взгляде читалось некое неодобрение. И отчего-то мне показалось, что увиденное ему пришлось по душе, от этого мне сделалось как то не по себе. Не то, чтобы я обращала внимание на оценивающие взгляды, это мне абсолютно по барабану, но сам тип внушал опасение. И за ту секунду, что я оценивала окружающую обстановку, поняла, что опасалась его не одна: и Гаранин, и бритый бугай взирали на него с каким-то благоговейным страхом.

— Сентябрина, вы все-таки пришли! — нашелся Гаранин, улыбка его вышла слегка нервной.

— Я боялась, что уже опоздала.

— Захар, ты нас не представишь? — продолжая внимательно меня разглядывать, обратился к Гаранину длинноносый. Голос его был тихим, но в нем чувствовалась уверенность человека, наделенного властью, по крайней мере среди присутствующих.

— Конечно, — спохватился тот, — Это Сентябрина, я вам про нее уже рассказывал. А это Борис Иванович, — представил он длинноносого. Про третьего участника данной сцены, похоже, напрочь забыли. Или Гаранин решил, что его можно даже не упоминать.

— Интересное имя, — протянул тип, которого я мысленно окрестила Змеем, уж больно был похож, даже голос походил на змеиное шипение.

— Что говорить: мне повезло.

— Вас так назвал отец?

— С чего вы взяли? — удивилась я, стараясь не показывать свою тревогу: упоминание отца мне не особо понравилось.

— Просто предположение, — с виду равнодушно пожал он плечами, но покоя в душу не привнес, — Как вы добрались, без приключений?

— Как-то обошлось. Правда, у вас тут слишком темно, я бы разжилась парочкой фонарей.

— Захар Владимирович непременно прислушается в вашему совету.

Разговоры ни о чем меня всегда настораживали. Я подняла глаза на длинноносого и он мне широко улыбнулся. Почувствовала неладное я слишком поздно, даже не почувствовала, а скорее услышала движение за спиной. Пришла запоздалая мысль, что пока Гаранин с узколицым болтали ерунду, их громила-дружок, которого я слишком быстро записала в категорию «безобидных» бесшумно прокрался за спину.

«Поверить не могу, что я такая ворона» — моя последняя мысль, потом все вокруг потемнело и наступило полное забвение.

***

— Как скоро она оклемается? — услышала я знакомый голос, который звучал словно издалека. Голова жутко раскалывалась, пить хотелось так, словно накануне я перебрала с текилой. Но, несмотря на все эти отвлекающие обстоятельства, практически в ту же секунду я сообразила, кому принадлежит этот голос и сочла за благо глаза не открывать. И да, разочарование в себе любимой тоже никуда не делось: надо же быть такой клушей?! Ведь чувствовала: что-то здесь не чисто, и все равно поехала. Чертово любопытство… Хотя, в конце концов, ведь чего-то я ожидала? Вот тебе и шанс выяснить что-нибудь этакое.

— Пару часов еще точно проваляется в отключке, — на этот раз голос был мне незнаком, все, что я могла сказать — это о его принадлежности лицу мужского пола.

— Ты уверен? Два часа — слишком много.

— Возможно, у меня получится привести ее в чувство пораньше, — незнакомый голос выдал свое сомнение в моих оклемательных способностях. А зря, между прочим.

— Попытайся. И будь осторожен, говорят, девка та еще штучка, и гены у нее тоже не подкачали, — злобно заметил Змей. Непонятно только, с чего он так на меня взъелся, до этого вроде так зазывно улыбался.

— Во сколько начало?

— В полночь.

— Она будет готова, — загадочно заверил незнакомец.

— А две другие?

— Обижаете, Борис Иванович.

Послышались удаляющиеся шаги, потом скрипнула дверь. Предположительно, нас покинул Змей, его дружок остался тут. Так, теперь главный вопрос: мне то что делать? Оклемалась я намного раньше, чем эти гады предполагали, что несомненно большой плюс. Для меня. Теперь я могу проваляться тут еще пару часов и послушать, что вокруг меня происходит (а могло сложиться так, что никто больше не станет вести разговоров подле меня, бессознательной), или же я могу рискнуть и оглядеться. А ну как появиться шанс? Что за шанс, я представляла смутно: сказать, что разговор Змея и его таинственного собеседника меня заинтриговал, значит, ничего не сказать. К чему я должна быть готова? Так что, пожалуй, появись у меня шанс дать отсюда деру, я бы им не воспользовалась, по крайней мере пока. Зачем то же нужны были все эти ужимки? Меня вырубили какой-то дрянью, от которой теперь болит голова и привезли в неизвестное место. То есть, я так думала, но зачем было лишать меня сознания, не собирайся они меня переместить? Стало быть, от злополучной школы мы все-таки удалились. Вот только как далеко? Змей требовал моей готовности к двенадцати… Ночи или дня? Скорее всего, ночи: не могла же я проваляться в отключке больше полсуток? Думаю, прошло около трех часов… За это время я могла оказаться где угодно. Черт… Окажись мы где-нибудь за тридевять земель, у меня могут возникнуть серьезные проблемы с предполагаемым побегом. Придется как минимум искать населенный пункт, а бродить по лесам и полям — не самое мое любимое занятие. В общем, решено: я остаюсь и жду развития событий, а там — по обстоятельствам. Судя по всему, убивать меня никто не собирается, по крайней мере пока. Ну, я на это надеюсь, будет обидно если я ткнула пальцем в небо.