— Товарищ капитан, расскажите, вообще, что у вас здесь происходит. Нам ничего не объяснили. Здесь уже, в аэропорту, какой-то полковник сказал, что рыбаков на озере убили и сожгли и все.

— Ладно — капитан уселся на скрипнувшую под его весом панцирную кровать: — слушайте. До последнего времени местный народ был вполне вменяемый. Единственная беда у них, как у северных народов — алкоголь печень не перерабатывает. Поэтому от двухсот грамм себя теряют, и ничего не помнят. До последнего времени, самое типичное преступление — семья села обедать, выпили понемногу, утром проснулся только один, остальных кто-то зарезал. Вот, с учетом этого и жили. А как перестройка началась, олы вспомнили, что они потомки Чингиз-хана, и началось. У нас, в Улусе, половина примерно русских, половина местных. Ну вот, русские о улицам, стараются вообще не ходить, особенно, с наступлением темноты. Ну, а остальное сами узнаете, со временем.

Капитан вручил ключ от казармы Пахому, попрощался, и вышел на улицу.

Товарищ капитан — я с Демоном догнал его на крыльце.

— Слушаю.

— а никак с псом, в части питания, вопрос решить нельзя?

— Давай так, сержант. Вечером подойди вон туда — офицер махнул рукой в сторону обнесенного забором дворика: — там наши кинологи квартируют. Я им скажу, и они на твоего кобеля будут каши оставлять. И вообще, давай, ему там выделят вольер, и ты его там держать будешь. С вами еще туда — сюда, а вот собаку в казарме держать не положено. У нас единственная колония в республике, проверки часто приезжают.

— Большое спасибо, товарищ капитан, меня все очень устраивает.

Народ уже размещался. Так как кроватей было много, на второй ярус никто заселятся не стал. Народ распаковался, а через полчаса собрался в курилке.

— Мужики, на службу выходим с завтрашнего дня, с шестнадцати часов и до часа ночи. Работаем с одним выходным, потом, по приезду, всем неделю отпуска дадут. С едой непонятно, наверное, в местной столовке питаться будем. Вроде бы все. Остальное, все что не оговорил, решим завтра в отделе. Если у кого-то есть вопросы, заранее мне скажите, чтобы я завтра местному руководству сказал.

Позже я с Демоном двинулся в указанный мне угол. Сержант — срочник выдал нам бачок с сечкой, приправленной кусочками мяса, миску с водой, указал на пустой вольер с деревянной будкой внутри. Я покормил пса, завел его в вольер.

— Кормить твоего будем, как положено, два раза в день. Воду менять, выгуливать и вольер убирать — это уже сам.

— Да без вопросов. Только мы по вечерам до часа ночи дежурить будем.

— Ну значить пайку в вольер ставить будем. Мы потом бачок мой и вон туда, на крыльцо кухни ставь — сержант показал, куда ставить посуду.

Демон, с удовольствием съел пайку, вылизав бочок дочиста, затем, проводив меня грустным взглядом, полез в будку, набитую желтой, сухой соломой.

Когда я вернулся в казарму, народ, переодевшись в «гражданку», собирался в городок, на ознакомительную экскурсию. Спрятав под футболками и куртками пистолеты и наручники, мы, весело гомоня, двинулись в сторону Улуса. Улицы были пусты. Транспорта не было, людей практически тоже. Обсуждая местные достопримечательности, мы, растянувшись на сотню метров, двинулись в сторону центра. Экскурсия прервалась внезапно.

— Эй урус, иди сюда — на углу серого жилого дома стояло, периодически покачиваясь, нечто, и призывно махало на руками. При более внимательном рассмотрении, тело оказалось невысоким молодым олом, в зачуханном сером прикиде, и с расфокусированным взглядом темных глаз.

— Ты мне что ли? — Пахом сделал шаг навстречу: — Тебе надо, ты и иди сюда.

— Ты, урус, борзый что ли? — парень сделал шаг вперед, но покачнулся, и предпочел остаться на месте, держась за надежную стену здания.

— Нет, ну придется тебя уважить — Пахом усмехнулся и сделал несколько шагов вперед: — Чего ты хотел?

— Деньги давай, а то — парень сунул руку в карман, покачнулся и вновь ухватился за стену.

— Сейчас дам — Пахом быстро нанес «расслабляющий» удар в сплетение, подхватил, начавшего падать разбойника. Кто-то подскочил на помощь, из кармана ола была извлечена отвертка с перемотанной изолентой ручкой. Парня подхватили под руки и потащили к темнеющему в ста метрах зданию отдела милиции. На лице болтающегося, словно тряпочка, между милиционеров, местного жителя, было написано глубочайшее, до самых основ мироздания, потрясение.

Глава третья. Наши пришли.

Первый день службы начался не совсем обычно. В Ленинской комнате местного РОВД сидел личный состав. Но, я впервые видел, что средние скамьи были свободны. Сидели «левые» и «правые», а «центристов» не было. Незримая черта разделила этих людей, в одинаковой серой форме, возможно, что навсегда. Слева сидели преимущественно славяне, среди которых была парочка парней с восточными разрезом глаз, но я бы сказал, что это были казахи. Судя по всему, «левыми» была «ночная милиция» — рота вневедомственной охраны. Справа сидели представители титульной нации, заполнившие, или заполонившие, не знаю, как правильно сказать, все остальные службы местной милиции. А в остальном, в принципе, отдел как отдел, только черно — белый, как «инь» и «янь», единство и борьба противоположностей. Мы, прикомандированные, верные принципам пролетарского интернационализма, быстро заполнили пустоту в середине зала. Во все остальном, существенных отличий от привычных для меня процедур, тут не было, кроме разве смешных, для нашего слуха, имен и фамилий местных жителей. В конце развода, начальник РОВД, молодой майор со значком какого-то техникума, потребовал от прикомандированных, после службы, сдавать оружие в местную «оружейку», но тут его ждал жесткий облом. Добровольно разоружаться, почему-то, никто из нас, не захотел, а принудительно забрать у нас оружие майор был не вправе. После короткой перепалки с нашим старшим, где старший сержант Пахомов проявил завидную выдержку, начальственный майор интерес к нам потерял, передав кураторство над прикомандированными начальнику вневедомственной охраны района, высокому светловолосому капитану Дворяткину Леониду Николаевичу. После того, как основной развод был закончен, куратор нас оставил:

— Здравствуйте, товарищи, поздравляю вас с прибытием, ну, и так далее. Насчет отношения местных с алкоголем всем известно? Значит, слушайте ещё информацию, это важно. По-местному, республиканскому законодательству, местные граждане не имеют права таскать при себе металлические острые предметы, причем, любые. Ножи, отвертки, все колющее — режущее. Если ему надо по работе, например, монтер какой— ни будь, то у него должна быть с собой справка из райисполкома, что-такому-то имярек, разрешено в рабочее время иметь при себе такой-то инструмент. И, да, попытка выдавать липовые справки своим друзьям-родственникам, была в зародыше пресечена. Во, всяком случае, мы таких фактов не отмечаем. При обнаружении острых предметов — сразу в отдел, штраф пятьдесят рублей. Второе важное — у нас здесь уникальный климат, поэтому анаша, марихуана или по-научному канабис растет лучше, чем в Знаменитой Чуйской долине. Со всего Союза к нам едут заготовщики и любители этого дела. Тоже, у очень у многих может быть с собой. Тоже, задерживать и в отдел. Надеюсь, как выглядит и пахнет дурь все знают? Ну, и отлично, пойдем дальше. Тут, как вы поняли, пырнуть ближнего своего, всегда пожалуйста. Поэтому местные, наверное, половина, резанные, со шрамом на животе. Поэтому, прежде чем бить— старайтесь маечку задрать, посмотреть, вдруг у него шов свежий, и от любого удара разойдется. Посмотрели, а потом уже решайте, как с ним дальше действовать. В городе русских и ольцев примерно поровну, по шесть тысяч, приблизительно. Наши работают на обогатительной фабрике полиметаллических руд, ну а местные…. Ну вы поняли? Ну, а в общем все как везде. Единственное –местные здесь почти все родня между собой, так что имейте в виду. Вопросы, проблемы? Есть проблема, добираться далеко, нельзя что-то с транспортом порешать?