— Аккуратней там, парни.

— Будем. Все, да завтра.

Верный мотоцикл затарахтел, фара зажглась, осветив ворота. Боец у калитки, завистливо вздохнув, выпустил меня и, загрохотал, за моей спиной, запорами, замыкая территорию роты охраны на ночь, а я, не торопясь, поехал в сторону райотдела. Поставив «Восход» у крыльца, чтобы не угнали к утру, я двинулся в ночную темноту. До нужного мне дома идти было два квартала, и я надеялся пройти их благополучно. Но, не случилось. Стоило мне углубится на территорию затихшего двора, как на асфальтовую дорожку вышло пятеро. Выбор — развернуться назад и спешить к райотделу или тупо идти вперед как-то не стоял. В этом городе милиционерам— «десантникам» отступать было нельзя, здесь тебя все знали, и за каждым твоим поступком следили внимательные, и не всегда, добрые глаза. Рука скользнула вниз и сомкнулась на пластике рукояти «Макарова», большой палец скинул кожаный язычок с металлической застежки-грибка, а затем, за два шага до любителей ночных прогулок, сдвинул вниз флажок предохранителя. Металлический щелчок в ночной тишине прозвучал очень отчётливо, и худые темные фигуры дружно разошлись, освобождая мне путь. Я, закрепляя успех, достал из кармана квадратную коробочку фонарика, и осветил мрачные физиономии аборигенов. Ребята, что-то недовольно заворчали, но сморщившись и прикрыв глаза руками, отступили еще на шаг в стороны. Тогда я, замирая и внимательно следя за силуэтами парней, прошел сквозь их строй. Мне оставалось пройти еще один квартал, и я, превратился в одно большое ухо, сканирующее пространство вокруг себя, особенно сзади. Получить палкой по голове или отверткой в почку не хотелось категорически. Но, вокруг было тихо, никто не шел за мной, впереди, тоже, не было слышно шепотков или шороха одежды.

Нужный мне дом был крайним в череде панельных пятиэтажек. Дальше было поле, по которому, пару дней назад, мы загоняли стрелка или его подельника. Левее горело несколько огоньков. Там, вытянувшись в две улицы вдоль извилистых рукавов Енисея, стояли дома частного сектора, в которых, я надеюсь, мирно спали Наташа и Глаша. А я потянул на себя заскрипевшую дверь искомого подъезда, постоял, прислушиваясь к тишине уходящей вверх бетонной лестнице, а потом, подсвечивая дорогу фонариком, двинулся вперед.

— Ну наконец то — дверь, даже не спросив — «кто там?», мне открыла прехорошенькая миниатюрная брюнетка: — заходите, меня Юля зовут, очень приятно, проходите в комнату.

Как и большинство обитателей Улуса, хозяева (или хозяйки) этой квартиры, жили совсем не стесненно, если иметь в виду жилую площадь. В большой квадратный коридор выходили многочисленные двери комнат и подсобных помещений, свет горел только на кухне, откуда высунула голову и помахала мне рукой симпатичная фигуристая блондинка в летнем платье в черный горошек. Я вымыл руки и шагнул в зал, посреди которого стоял большой стол, уставленный посудой.

— О, наконец то, мы уже думали, что не придешь — три милиционера в расстегнутых рубашках дружно скалились мне из-за стола: — а ты еще переодеться успел.

Вечер, перешедший в ночь, удался на славу. Слава терзал ободранную гитару, народ пел, периодически включая видавшую виды кассетную магнитолу, с затертым названием. Вино и коньяк под нехитрую закуску из варенной картошки, сала и маринованных грибочков, шли исключительно хорошо.

— Девчонки, а к нам соседи не придут скандалить, все-таки третий час ночи?

— Тут поблизости соседей нет, только на первых двух этажах. Этот подъезд для командировочных, наверху только мы живем — перекрикивая Славу, вместе с брюнеткой, пытающегося исполнить «Белые розы» закричала мне кудрявая шатенка Лика.

— Лика, а вы что, тоже прикомандированные?

— Нет, мы с девчонками по три года тут отрабатываем, после педагогического училища.

Нда, не самое лучшее место для проживания одиноких барышень выбрала Родина.

Постепенно, около трех ночи, народ стал распределяться по группам, вернее, парам, по интересам. Единственной проблемой было то, что в веселой квартире мальчиков было четыре, а девочек только три. Как так получилось, я не узнавал. Наконец, Слава с фигуристой блондинкой Наташей, прихватив со стала грязную посуду, вышли из комнаты и плотно прикрыли за собой дверь. Я грустно прислушался к их шагам в сторону кухни, а потом куда то еще, подошел к окну, к которому был придвинут небольшой диванчик, взбил повыше парочку подушек, и взяв с из шкафа журнал «Технику молодежи», прилег, собираясь почитать с пол часика. Минут через десять дверь скрипнула, после чего щелкнул электрический выключатель, и комната погрузилась во тьму. Я отложил в сторону журнал и присмотрелся к женской фигуре, бесшумно двигающейся ко мне. Судя по всему, это была Наташа. Девушка склонилась надо мной. Я смотрел в ее темные глаза, потом ее руки притянули мою голову к ее лицу, и я ощутил сладость ее помады на своих губах. И кто я такой, чтобы спорить с женщиной?

Глава шестая. Новые встречи.

Ночь была долгой. Наташа была приятной во всех отношениях девушкой. Крупное тело с гладкой, белой кожей, выпуклостями и вогнутостями во всех нужных местах было послушно и податливо, девушка охотно выполняла все мои желания, принимала любую позу, и в любой позе она была прекрасна. Крупная грудь, честного третьего размера, удобно ложилась в мои жадные ладони. Я очень старался, старался добрую половину ночи, но ответного отклика, так и не почувствовал. Девушка стонала, была отзывчива на все, но бабочек, внизу живота, или судорог оргазма она не почувствовала.

В четыре часа утра, когда за окном утреннее небо начало светлеть, а первые птахи начали свою перекличку за окном, мы лежали на узком диване лицом друг другу. Девушка открыла глаза и спросила:

— О чём думаешь?

— Наташ, ты извини, но мне показалось, что тебе хорошо не было.

Наташа улыбнулась, погладила меня ладонью по щеке:

— Паша, ты хороший. Мне было хорошо и приятно с тобой, просто оргазм у меня не бывает. Ни с кем и никогда. Вот, такая я получилась. Поэтому, не думай ни о чём. Мне с тобой, правда, было очень хорошо.

— Тебе во сколько вставать?

— Мне не надо вставать у нас каникулы. Тебя разбудить?

— Да, мне в восемь утра надо обязательно встать.

Наташа взяла маленький, дешевый будильник, завела его на нужное время, повернулась ко мне спиной, оттопырив круглую попку и чуть не спихнув меня с дивана, а, через пару минут, ровно и спокойно засопела. Я погладил ее шею, с завитками золотистых волос и сам не замети, как отрубился. Проснулся я от поцелуя. Нежная рука ласково ерошила мои волосы.

— Милый вставай, уже восемь утра, завтрак на кухне, а я ещё посплю.

Я с трудом перебрался через улыбающуюся мне деву, поцеловав ее, и чуть, не задержавшись. В ванной комнате облил себя холодной водой, другой все равно, не было и двинулся на вкусные запахи.

На кухне сидел, бодрый до противности, Слава и, с аппетитом, наворачивал жареные яйца со шкварками.

— Здорово! — как ни в чём не бывало, Слава, приветственно, махнул мне вилкой: — твоя порция на плите.

Я подхватил с плиты средних размеров чугунную сковороду с жареными яйцами и кусочками топлёного сала, а также три кусочка хлеба, которые кто-то, заботливо, мне оставил, и сел напротив напарника.

— Слав, и что вчера это было?

— Я не знаю — Слава легкомысленно улыбнулся: — сначала все нормально было. Я ее обнял, поцеловал, а она потом говорит «Извини, но нет.» У тебя то, всё нормально было?

— Да, всё было очень хорошо. Ты, надеюсь, не в претензии, братан?

— Да какие претензии. Смотри сколько здесь симпатичных девчонок и всем мы, прошу заметить, очень нравимся. Не получилось Наташей — получится с другой. Ладно, давай, доедай, а то нам идти пора.

Ровно в девять утра мы с напарником стояли перед зданием РОВД. В девять часов ноль пять минут из здания вышел давешний участковый, увидев нас, расплылся в довольной улыбке на широком, круглом лице и махнул рукой в сторону стоящего рядом голубого «УАЗика» с зеленым брезентовым верхом. — Здорово пацаны. Давайте, грузитесь и поедем.