Череп, глядя на упрямо поджатые губы и кулачки, только фыркнул, сощурившись, и потрепал малявку по волосам. Ну и что, что он ее всего-то на полтора года старше? Для него Мирка как была маленькой, так такой и осталась. Вечная заноза в энном месте, болтливая порою до невозможности и на язык еще острая, палец в рот не клади.

Вот только положиться ей не на кого, помощи просить не у кого, да и не любит она в должниках числиться. Характер, что уж там!

— Толь, я серьезно, — еще больше напыжилась Мирослава, мотнув головой. — У кого угодно возьму, но не у тебя.

— Дура ты Мирка. Умная ведь девчонка, отличница, а все равно — дурында дурындой, — хмыкнув, Череп потянулся и махнул рукой. — Пошли, знаю я, кто тебе помочь может.

— Сам ты дурында, — обиженно засопела девушка.

— Пошли, говорю!

Черепа и его команду на районе знали все. Но мало кто из местных жителей догадывался, каким таким странным образом могут быть связаны дознаватель из местного отделения полиции Созинов и самый страшный бандит во всем Академическом. А если бы знали, то не поверили бы!

Зря, в общем-то. Сотрудники правоохранительных органов тоже люди. И старший лейтенант Созимов Вячеслав Сергеевич исключением не был, обзаведясь в свое время супругой и детьми. А то, что у жены любимой еще и сын имелся, так это бравого полицейского не испугало и воспитанием оного он занимался не менее тщательно, чем за своими собственными следил.

— Батя, к тебе можно? — постучав в дверь, Череп заглянул внутрь, тут же присмирев под холодным взглядом серых глаз отчима. Разом растеряв и пыл, и задор, и припоминая, какие грехи за его душой водиться могли в последнее время.

Вячеслав Сергеевич оглядев пасынка с ног до головы, и увидев заплаканную девушку за его широкой спиной, кивком головы пригласил парочку в кабинет, возвращаясь к прерванному телефонному разговору. Мирка притулилась на стуле для посетителей, стоявшем сбоку от стола и порывалась то и дело сбежать.

Но Череп, зная, на что она способна, стоял рядом, цыкая время от времени на нервничающую девушку. Наконец, Вячеслав Сергеевич закончил говорить, повесил трубку и выдал всего одно слово:

— Ну?

Толя от неожиданности и тона, каким прозвучал вопрос, чуть не подпрыгнул. Благо вовремя одумался, сохранив и нервы, и репутацию. После чего кратко ввел родителя в курс дела. Речь, правда, была переполнена красочными метафорами, местами заменяемыми не менее красноречивым молчанием. Материться Череп умел, но за нецензурщину мог огрести от отчима по ушам. И не посмотрел бы тот ни на возраст, ни на степень их родства, ни на наличие свидетелей.

— Вот такие дела, батя… — наконец, выдохнул парень. И руками развел. — Сам понимаешь, деньги взять неоткуда, а пацан в интернате загнется, как нефиг делать. Ты же видел его, о нем там никто, так как Мирка заботиться не будет. Бросят на постель, и лежи себе, доживай свой век.

— Вот как… — задумчиво постучав кончиком карандаша по папке с бумагами на столе, Вячеслав Сергеевич еще раз глянул сначала на съежившуюся под его взглядом девчонку, потом на здоровенного лба у нее за спиной. И коротко кивнул собственным мыслям. — Ладно, посмотрим, что можно сделать. А теперь брысь отсюда, оба. Документы оставьте и что б я вас не видел.

— Так точно, — подхватив опешившую Мирославу под локоть, Череп потащил ее на выход, гаркнув напоследок. — Спасибо, бать!

И дверью хлопнул до того, как родитель выдал бы ему еще пару ценных указаний.

Да, Черепа на районе знали, уважали и откровенно боялись. За спиной его с друзьями поносили, как могли. А уж когда после этой встречи одним июньским днем к ним примкнула шустрая, мелкая девчонка в неизменной красной бейсболке, по прозвищу Вороненок, слухи пошли по всему Академическому такие, что на ребятах клеймо ставить негде было, коли верить им.

Только банде на это было глубокомысленно начхать. Тем более, что для Мирославы Череп с сотоварищами оказался куда ближе, чем все интеллигентные кумушки со двора. Да и на помощь тогда пришли именно они, эти самые бандюганы и зло всего района, дав возможность сохранить самое дорогое, что у нее было — ее семью.

А это, по мнению Вороновой, значило куда больше, чем пресловутое общественное мнение. Тем более, если это мнение тех, кого в принципе никто и не спрашивал-то.

Я девочка умная, знаю, когда промолчать…

Знаю, зараза, знаю, но не могу!

— Я ворона, я ворона… На-на-на! Я ворона, я ворона… На-на-на! — напевая известный хит отечественной певицы Линды, по выложенной плитками площадке перед университетом прыгала худенькая, мелкая девчонка, в неизменной красной кепке, джинсах и мешковатом свитере. На скептичные взгляды прохожих она не обращала внимания, задумавшись о чем-то своем.

Прыгала себе и прыгала бы дальше, если бы не вопль души, раздавшийся от центральных дверец высшего учебного заведения, сомнительной репутации и содержания:

— Воронова! В деканат, живо!

Я на это заявление чуть не запнулась об кусок арматуры, торчавший посреди тротуара. Но вздохнув, пожала плечами, подтянула сползавшие с плеч лямки рюкзака и направилась в указанном направлении. Попутно пытаясь вспомнить, а где это моя скромная, неказистая персона провиниться успела, чтобы попасть на ковер к великому и страшному декану всея факультета в понедельник да с утра пораньше?

Студсовет дышал на ладан, но работал, зачеты и хвосты я подчистила, в нарушениях режима в последнее время замечена не была, пропуски отработала, конфликты не устраивала…

Прям вопрос дня, на кой хвост понадобилась я Станиславу Григорьевичу Вязьме, да в таком срочном порядке! Жаль только, вопрос-то сугубо риторический, про себя заданный и благополучно забытый. Потому как неисповедимы пути логики декана нашего, ох неисповедимы…

Поправив любимую бейсболку, я обогнула турникет, помахала ручкой вахтерам и пробормотала себе под нос, сливаясь с алчной, местами, до знаний толпой:

— Фигня война, главное маневры… Прорвемся, а где не прорвемся, там поскользнемся, а где не поскользнемся… Так, а ну пропустите главу студсовета, пока она вам занятий лишних не придумала, несчастий не накаркала и вообще, вас не заметила!

— Каркуша!

— А что Каркуша-то сразу?! И вообще, кому Каркуша, а кому Мирослава Батьковна Воронова!..

И так далее, и тому подобное, и в том же направлении, на всем пути моего следования. Первый этаж я преодолела без особого труда, протиснувшись сквозь толпу студентов и изрядно подпортив если не жизнь, то настроение как минимум пяти из них. Затормозила у лестницы, перевела дух и перепрыгивая через две ступеньки добралась до третьего, привычно огрызаясь, отшучиваясь и обижаясь на колкие замечания в собственный адрес.

А вот на родном факультетском этаже я задержалась на целых пять минут у красочного, расписанного под хохлому информационного стенда. Очередной шедевр этих, прости господи душу их грешную, художников вызывал когнитивный диссонанс и ставил под сомнение наличие хотя бы подобия вкуса у этих тварюг. Так что, оглядев красоту неописанную, я икнула, сделала мысленную пометку прибить оформителя к чертовой бабушке и не реанимировать до ближайшего полнолуния, помянула недобрым словом всех, кто причастен к этому рисунку и со вздохом поплелась в сторону деканата.