– Мы пели «Старого МакДональда»! Мамочка! Папочка! Мы пели «Старого МакДональда»! Того самого, что по телику поют в кортосейской школе!

Речел посмотрела на Луиса, который сидел на подоконнике, посадив Гаджа на колени. Малыш почти уснул. Что-то печальное было во взгляде Речел, и хотя она быстро отвернулась, Луис на мгновение почувствовал ужасное смятение. «Мы в самом деле начинаем стареть, – подумал он. – Это на самом деле правда. Никто не сделает для нас исключение. Теперь Элли пойдет своей дорогой.., а мы своей».

Элли подбежала к нему, пытаясь показать ему картину, новую ссадину на колене и рассказать о «Старом МакДональде» и миссис Берримен – все одновременно. Черч терся у ее ног, громко мурлыкая, и просто чудо, что ни разу Элли не споткнулась о него.

– Ш-ш-ш, – сказал Луис и поцеловал дочь. Гадж уснул, не поддавшись всеобщему оживлению. – Только дай мне положить крошку на кровать, а потом я все выслушаю.

Он отнес Гаджа вверх по лестнице, прошел под горячими косыми лучами, а когда достиг лестничной площадки, страшное предчувствие – предчувствие надвигающегося ужаса и темноты накатилось на него. Луис остановился.., застыл на месте.., и удивленно огляделся, пытаясь понять, что происходит. Он крепче сжал крошку, почти стиснул его, и Гадж, почувствовав себя неуютно, зашевелился. Руки и спина Луиса покрылись гусиной кожей.

«Что случилось?» – удивился Луис; он смутился и испугался. Его сердце учащенно забилось, голове стало холодно и неожиданно у Луиса зашевелились волосы. Он почувствовал, как под действием адреналина увеличивается давление глазного дна. Действительно, глаза могут вылезти из орбит, когда человек испытывает смертельный ужас – Луис знал об этом; в таких случаях не только расширяются зрачки, а сами глаза выпячиваются, когда поднимается кровяное давление, а из-за увеличения кровяного давления увеличивается гидростатическое давление внутричерепной жидкости. «Что это, черт побери? Духи? Боже, я чувствую себя так, словно в этом коридоре мимо меня что-то проскользнуло. Еще мгновение, и я сумел бы разглядеть, что это».

Внизу сильно хлопнула дверь веранды.

Луис Крид подскочил, вскрикнув, а потом засмеялся. Это был просто один из тех «холодных карманов»2, которые появляются иногда.., ни больше, ни меньше. На минуту возникший карман. Так случалось и раньше, вот и все. Что сказал Скрудж духу Джекоба Марли? «Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может, вы явились не из царства духов, а из духовки, почем я знаю!» И хотя Диккенс вряд ли это понимал, на сам ом деле это было совершенно верно не только с точки зрения психологии, но и физиологии. Духов не существует. По крайней мере, Луис ничего подобного раньше не встречал. Луис несколько десятков раз сталкивался со случаями с летальным исходом и никогда не наблюдал такого явления как «исход души».

Луис отнес Гаджа в его комнату и уложил малыша в колыбельку. Когда он укутал сына одеялом, мурашки снова побежали у него по спине, и неожиданно он подумал о «выставочном зале» дяди Карла. Там не было ни машин, ни телевизоров, со всеми этими новомодными штучками, ни посудомоечных машин со стеклянной передней стенкой, устроенной так, чтоб вы видели, как действует волшебная пена. Только гробы с поднятыми крышками, и над каждым была заботливо установлена лампа для подсветки. Брат его отца был владельцем похоронного бюро.

«Великий боже, почему ты насылаешь такие ужасы? Отгони их! Уничтожь их!»

Луис поцеловал сына и пошел послушать рассказ Элли о ее первом учебном дне.

В субботу, после того как закончилась первая школьная неделя Элли, до того как университетские ребятки вернулись в университетский городок, Джад Крандолл, перейдя дорогу, направился к лужайке, на которой расположилась семья Кридов. Элли слезла с велосипеда и пила из стаканчика охлажденный чай. Гадж ползал по траве, изучал жуков, может, даже съел нескольких. Он был неразборчив в выборе протеинов.

– Джад, – начал Луис, поднимаясь. – Присаживайтесь.

– Не нужно, – Джад был в джинсах и рубашке с вырезом, открывающим горло, зеленых резиновых сапогах. Он посмотрел на Элли. – Ты все еще хочешь взглянуть, куда ведет вон та дорожка, Элли?

– Да! – воскликнула она, немедленно вскакивая. Ее глаза засверкали. – Джордж Бак в школе говорил мне, что там хладбище домашних любимцев; я сказала об этом мамочке, но она велела подождать вас, потому что вы точно знаете, где оно.

– Да, я знаю, – согласился Джад. – Если родители разрешат, мы прогуляемся туда. Только надень сапоги. Там кое-где очень сыро.

Элли помчалась в дом.

Джад с удивлением посмотрел ей вслед.

– Может, вы, Луис, тоже захотите прогуляться с нами?

– Да, – ответил Луис и посмотрел на Речел. – Ты хочешь пойти, дорогая?

– А как же Гадж? Я думаю, тут идти с милю.

– Я посажу его в подвеску.

Речел засмеялась.

– Ладно.., но только понесете его вы, мистер.

Они вышли через десять минут. Все, кроме Гаджа, были в резиновых сапогах. Гадж сидел в подвеске и смотрел вперед через плечо Луиса круглыми глазищами. Элли постоянно забегала вперед, пугала бабочек и рвала цветы.

Трава на пустыре оказалась почти по пояс и, позолоченная осенью, шуршала последними летними новостями, которые каждый год превращались в осенние сплетни. Но сегодня осени еще не чувствовалось в воздухе; сегодня солнце светило как в августе, хотя по календарю август закончился почти две недели назад. Достигнув вершины первого холма, они пошли по выкошенной тропинке. На рубашке Луиса проступили большие пятна пота.

Джад остановился. Сперва Луис подумал, что старик устал, но потом он увидел пейзаж, открывающийся у них за спиной.

– Здесь красиво, – проговорил Джад, зажав в зубах соломинку. Луис решил, что услышал типичное преуменьшение янки.

– Тут прекрасно, – выдохнула Речел, а потом повернулась к Луису и сказала почти обвиняюще: – Почему ты не говорил мне, что тут так красиво?

– Потому что не знал, – ответил Луис немного пристыженно. Они все еще находились на своем участке, но раньше у Луиса никак не находилось свободного времени, чтобы забраться на холм позади дома.

Элли ушла далеко вперед. Теперь она вернулась и тоже глядела с искренним удивлением. Черч терся о ее лодыжки.

Холм был невысок, но его высоты оказалось достаточно. На востоке все закрывал густой лес, а на западе простирались золотистые земли, грезящие летними снами. Всюду тихо, все неподвижно. Даже бензовозы «Оринго» не нарушали тишины.

Конечно, они увидели речную долину Пенобскота, где когда-то по реке сплавляли бревна на север в Бангор и Дерри. Холм находился к югу от Бангора и чуть севернее Дерри. Река тут была широкой и медленной, словно крепко уснувшей. Луис видел вдали Гамфден и Винтерпорт, видел протянувшуюся туда параллельно реке, до самого Бакпорта, черную змею 15 шоссе. Криды смотрели на реку, окруженную буйной зеленью деревьев, на дорогу и поля. Шпиль Северной Ладлоудской Баптистской церкви пронзил балдахин старых вязов, а справа Луис увидел массивное, квадратное кирпичное здание школы Элли.

Над головой к горизонту медленно плыли белые, словно выцветшие облака. Где-то там протянулись поля, которые сейчас, в конце сезона стояли пустыми: дремлющие, а не мертвые, отдыхающие под паром поля, невероятного, рыжего цвета.

– Великолепно – вот верное слово, – наконец сказал Луис.

– В старые дни этот холм называли Холмом Панорамы, – заметил Джад. Он сунул сигарету в уголок рта, но не закурил. – Некоторые до сих пор продолжают его так называть, но теперь, когда молодежь переехала в город, об этом месте забыли. Не думаю, чтоб тут бывало много народу. Снизу кажется, что отсюда ничего не увидишь, ведь холм не так уж высок. Но вы видите… – он обвел рукой открывающуюся панораму и замолчал.