Разобранная постель, полуобнаженная Лиза, распростертая на смятой грязной простыне и с силой, неестественно заломленные над головой руки, скрепленные толстой веревкой тонкие запястья у изголовья. Собственная кровь, Андрей никогда не думал, что можно ощущать, как она с ревом бродит по венам, лихорадочно бьющийся пульс и та грань, где разум уступает место необузданной, дикой и первобытной ярости, когда перевев взгляд на ошарашенного мужчину возле его девочки, в руках которого виднелась черная плетенная плетка с капельками засохшей крови…ее крови.

Расшатаный вид мужчины, с уже обнаженными кривыми ногами и чем-то набодобие семейников, полураспахнутая рубаха и уже успевший приобрести синий оттенок фингал у глаза вперемешку с кровящей ссадиной на разбитой губе. Значит, сопротивлялась…его девочка…Бог мой…противный ком в горле и чувство того, что задушить этого урода голыми руками было бы слишком просто, слишком обыденно.

Ярость, боль, желание терзать и убивать, медленно и с удовольствием… Безумный взгляд Арнольда, который тот с толикой паники переводил с полубессознательной жертвы на огромного высокого мужчину, краем глаза уловив его взгляд. Синий, холодный, почти ледяной и безжизненный, он на глазах превращался во взгляд голодного волка, желающего растерзать свою добычу.

— Эй, мужик, ты чего?!!! — Стал лебезить, пытаясь выразить что-то на подобие улыбки. — Ты как сюда попал??? — Опять замаскированное удивление, когда уже начал понимать происходящее и явную подставу. А перед бегающими глазами, только приближающийся высокий мужчина с волнистыми смоляными волосами и дьявольским огнем внутри глаз.

— Ты чего?!! — уже видя нацеленный на себя пистолет с мини глушителем, стал пятиться к постели, пытаясь найти укрытие. — Да это моя девчонка, она по горячее любит… — Срывающийся от напряжение смешок и несмелый кивок на плетку. Внезапная догадка. — Ты чего, мужик?!!… Твоя, что ли, девка??? Так она сама…

Последние слова, после которых с глухим щелчком тяжелое тело безвольно рухнуло на пол, оставляя лишь кровавый след на длинном ворсе ковра и два последние отблески предсмертного дыхания.

Гул сердца и понимание того, что не успел…не знал…но от этого корил себя еще больше…

— Девочка моя…, - касание рук смятой простыни и полуприкрытые подрагивающие веки в унисон с запекшейся кровью на алых губах. Дрожь по всему телу, когда пытаясь не причинить боли, как только мог, нежно прижимал к себе метающуюся по постели покрыто испариной голову Лизы, моля и прося…очнуться и жить.

— Ждала…, - тихое, от чего сердце сделав несколько толчков крови вперед зашлось в утроенном ритме, вновь будоража воспаленный мозг и давая новый прилив жизни. — Не уходи…, - тихо, не отпуская его голову от себя, дрожа и прижимаясь к Андрею всем телом.

Разорванная блуза, вихрь мелких золотистых пуговок на ковре и полное отсутствие брюк вперемешку с нижним бельем. Тяжелый рык из горла мужчины, когда рывком снимая с себя пиджак, накинул его на покрытое ссадинами тело, еще крепче прижимая к себе.

— Не уйду…никогда…даже если попросишь…, - мягко, невесомо, на самое ухо уже начавшей терять так нужное сейчас сознание Лизе. Вдох…выдох…целая жизнь для нее. Беречь, лелеять, оберегать… Сам невольно усмехнулся, только сейчас пожалуй поняв, что ворвавшись в его жизнь в тот поздний вечер, эта девчонка плотно и безвылазно засела не только в его квартире, но и в его существе…

А пока…мягкий шаг и обступая уже просочившийся багровой жидкостью ковер, еще теснее прижал обессиленное тело Лизы к себе, боясь, что она может раствориться. Плавное вздымание грудной клетки и трепетание аккуратного носика, когда ежеминутно прислушиваясь к такому желанному дыханию, спокойствие начало отыскивать нужную тропинку в сознании мужчины.

Боялся, всеми силами, столько лет не позволял подпускать к себе кого-то, кто станет близким и родным… Борька…Андрей потерял его, и нет пути назад. Не знал только, что эта зеленоглазая девчонка, чья светлая голова невольно сползла ему на плече и ее напоследок: "Не уходи", перевернувшее ему всю душу, так и будет грезиться мужчине по одиноким, полным боли и отчаянья ночам. Минуты счастья, за которые люди платят непомерно высокую цену — название которой одиночество. А пока…только горящие зеленые глаза, в бессилии прикрытые веками и учащенны девичий пульс ищущий себе дорожку на коже мужчины… Понимание того, что с тем глухим выстрелом, вырвавшимся из его пистолета, свинцовая пуля пробила не только чужую плоть, но и его собственное сердце… сердце убийцы…

Неделя…всего семь дней, показавшихся мужчине вечностью. Тихое, такое беспокойное дыхание девушки, когда она с криками просыпалась посреди ночей, ища сквозь кошмары в снах его руку, его горячую плоть, желаю услышать каждый стук его сердца. Семь дней, когда борясь с собой, дабы не потерять рассудок, Андрей изо дня в день как приговора ждал, когда же она сможет очнуться, придти в себя и покончить с этими казалось бесконечными ночами и днями кошмаров воображения, которые после злосчастного вечера ежесекундно преследовали девушку.

Лиза заерзала на подушке, что то смешно бормоча во сне, вновь интуитивно попыталась ощутить его плече, не вышло… Сонно открыла глаза, пытаясь разглядеть в темноте спальни его силуэт, опять ничего… Только тиканье настенных часов и чудесный запах печеного теста, исходящий из кухни. Все еще опираясь на руку, только сейчас поняла, что тело продолжает бить мелкая дрожь, так стало быть всегда, когда его не было рядом. Низкий мужской баритон за стенкой и Лиза, потянувшись, наконец-то смогла различить незамысловатый мотив какой-то песенники, так сосредоточенно исполняемой Андреем. Улыбнулась краешками губ, сердце непроизвольно наполнилось нежностью к этому сильному, слишком суровому мужчине. Истомин…и детская, легкая и совсем невесомая песенка. Казалось, совершенно несовместимые вещи…

"Пусть бегут неуклюже…пешеходы по лужам…", — не выдержав, все еще продолжая улыбаться и придерживаться рукой за стену, поднялась с постели. Тело по прежнему ломило, хватаясь тонкими пальцами о холодный бетон, поклеенный незамысловатыми золотистыми обоями, вновь это дрожь по всему телу. Остановилась, понимая, что до места назначения осталось не более двух шагов.

— Из тебя бы получился чудесный певец…, - мягкая улыбка, когда добрев до дверного проема, обессилено прислонилась к дереву бледной щекой, озорно улыбаясь и любуясь чертами так нужного ей лица.

— Лиза…, - мягко, дабы не спугнуть, песня тот час прекратилась, а голос мужчины из растерянного вмиг превратился в осуждающий, с толикой тревоги внутри. — Лиз, я же тебя просил! Нельзя тебе еще вставать самостоятельно! — Нотки стали затерялись в легкой хрипотце, когда взглянув на девушку еще раз, постная мина стала сменяться на озорное лицо, совсем как у мальчишки.

— Ты чего? — улыбка в ответ и неловко приглаживая ладонью весь беспорядок светлых волос на голове, сделала еще шаг вперед. — Андрей, ты чего лыбишься? Что, такая смешная?

Милое, почти детское лицо девушки, когда склонив набок светлую головку, Андрей легонько провел пальцами вдоль пушистых, немного спутанных в беспорядке волос.

— Ежик ты мой…, - нежнее, чем хотелось бы, но последнее время голос стал его подводить, весь его хваленый тембр и интонация, от которой противники зачастую просто теряли дар речи и в бессознательном состоянии падали у его ног стал изменять мужчине. Сам не ожидал. Никогда не думал, что может чувствовать подобное к кому либо, испытывать против своей воли, то чувство, которое полностью не поддавалось его хваленному контролю. Планируя каждый шаг своей жизни, прекрасно осознавал, что при его работе каждый вдох, каждый выдох, любое следующее колыхание грудной клетки может стать последним. Странная штука жизнь… за себя уже давно перестал бояться, теперь больше жизни заботился о ней. Той, которая так без спросу вихрем ворвалась в его никчемное существование, перевернув все с ног на голову.