— Лиза, я сделал много ошибок в своей жизни. Я не хотел сотворить еще одну — сделав тебя несчастной. Да пойми же ты! Мне тридцать, я старше тебя на целых десять лет, Лиза! — Впился длинными пальцами ей в плечи, ощущая ее ладони на собственных руках, пытающиеся оторвать его железную хватку. — Я не мог поступить иначе!

— Истомин, у тебя короткая память, — горько усмехнулась, впервые назвав его по фамилии. — Ты превосходно забыл, сколько тебе лет, когда пять месяцев назад с лихим азартом тащил меня в койку! С тех пор я стала старше на 150 дней!

— Тогда это не имело значения.

— Что же изменилось после?! Неужели известие о счастливом приобретении сестры напрочь вышибло тебе мозги?! Андрей, — вывернулась, оттягивая от себя его руки, не замечая, как он вновь перехватывает ее, сжимая в своих больших ее маленькие дрожащие ладони. — Слишком поздно о чем либо говорить…

— Я не могу отпустить тебя опять. Просто не смогу. — В следующее мгновение крепко прижал к себе, уже не видя сопротивления, только непонимание и дикое отчаяние в зеленых горящих глазах. — Лиза, никогда не отпущу…, - склонился ниже, крепко вжимая девушку к себе, словно одержимый, со всей силы прижимая к груди, соприкасаясь лбами, слыша тяжелое дыхание друг друга. Воздух, накаленный до придела, лихорадочное поглаживание мужских рук девичьей спины, сквозь мешающую ткань скользкой куртки. Отбросил в сторону, помогая Лизе вытащить руки из рукавов.

— Не могу…, - сквозь лихорадочные вдохи, накаленные стуком собственного сердца в ушах. Его руки, ласкающие кожу спины, губы, что-то шепчущие в район виска, Лиза чувствовала их, словно след от ожога, пытаясь вслушаться в слова, так и не долетающие до измученного сознания. — Нужна мне…всегда…моя…, - продолжал шептать, видя, как подкашиваются ее ноги, как тонкие руки уже не сжимают, а плавно поглаживают мощный торс, ощущая каждую мышцу, словно воспаленный узел, пробравшийся под кожу, вздрагивающий после каждого ее прикосновения. Хриплый стон, когда руки Андрея пробрались под футболку, онемевшими пальцами впиваясь в гладкую, до безумия желанную кожу девушки, оставляя после себя красные полосы, словно метки, твердящие: "Моя…"

Откровенные, нетерпеливые ласки, выматывающие всю душу, лихорадочный вдох, замирающий на полпути, встречающийся с ее выдохом… Словно во сне, чувствуя под ладонями его гладкую, горячую кожу, сталь мышцы, шершавую дорожку волос, ведущую от груди вниз, скрывающуюся за железной пряжкой ремня. Боль, отчаяние, безумная пульсация в висках, вызывая новый, приглушенный стон Лизы, бессильно уткнувшись ему в грудь.

— Нельзя…, - словно после сна, оторвавшись от желанных губ, прошептал, все еще чувствуя сладость ее рта, охватывая синими угольками глаз распухшие его дикими поцелуями губы, вспухшую плоть и горящие адским пламенем зеленые глаза.

— Можно…, - шепотом в ответ, привстав на носочки, вновь потянулась к его губам, жестко, в зверином поединке сплетаясь в смертельной хватке языками. Тугой узел, зарождающийся внизу живота и дерзкие, заставляющие потерять голову касания твердых губ по ее телу. Сбивчивое дыхание, с шумом вырывающееся из тонких ноздрей, затуманенный взгляд обоих и ощущение его рук, скользящих вдоль позвоночника, вызывающее дикую, первобытную волну желания вперемешку с примесью нежности, сквозящей в каждом движении его рук.

— Моя…всегда…, - уже не контролируя себя, полностью отбросив предрассудки, не думая, а просто отбросив голову в сторону и "что такое хорошо и что такое плохо". Одна лишь мысль "хорошо…", впиваясь щупальцами в воспаленное сознание. Потянулся к девушке, срывая так мешающее препятствие в виде футболки, отбрасывая в сторону. Еще мгновенье, и Лиза подняла руки, стягивая бретельки лифа, подставляя под такие желанные поцелуи шею, выемку на ключице, полностью отдавая свое тело на растерзание Ему. Футболка Андрея, в спешке разорванная по краям, отброшенная вслед траектории ее собственной футболки, такой ненужной сейчас обоим ткани. И вновь сбивчивое дыхание, щекочущее округлость ее груди, спускающееся ниже, отчего Лиза выгнувшись, во всю мощь издала хриплый гортанны звук, полностью срывающий крышу мужчине. Теплые тонкие руки, в лихорадке теребящие тугую пряжку его ремня, оторвавшись, одной рукой пробралась внутрь, вызвав у Андрея очередной стон наслаждения.

— Хочу чувствовать тебя…, - сбивчиво прошептал, перехватывая Лизины руки за спиной, сжимая в тисках. — Скажи ведь…ненавидишь…, - с придыханием, зубами слегка сжимая мочку уха, лаская нежную раковинку, обхватывая ее горячими твердыми губами. — Скажи это…

— Ненавижу…, - повторила словно на автомате, полностью сходя сума, хваталась за последнюю соломинку, вторя ему. — Хочу тебя…, - прошептала в несколько миллиметров от лица, ловя его губы губами, до остервенения вжимаясь в податливую плоть друг друга. Тело, до охрипшего голоса кричащее "люблю…", сквозь безумные ласки, выгибаясь и подчиняясь друг другу. Справившись с кожаным ремнем, с лязгом падающей пряжки отбросила его в сторону, словно не понимая, что он вообще здесь может делать. Рывком, не прекращая изматывающих поцелуев, словно одичавшие звери, принялись стаскивать ткань джинсов друг с друга…Ее светлые, с уже поломанной змейкой от мощного рывка пальцев Андрея, и его темно-синие, под цвет адских, горящих пламенем желания глаз… Подхватив почти невесомое девичье тело на руки, чувствуя, как Лиза обвила его торс ногами, плотно соприкасаясь бедрами с самым чувствительным местом мужчины. Рывок, ощущение прохладной простыни под собой, синие омуты глаз, поочередно ласкающие изящные изгибы ее тела… плоский живот, высокую округлость груди…Губы, в беспорядке выискивая самые чувствительные местечка на ее теле, с каждым новым касанием все больше возрождая в сознании мгновенья прошлого…крупная родинка на груди, сладкая впадинка точеного пупка… Сходил сума, вдыхая ее запах, чувствуя кожей пальцев шелковистость светлых волос, ощущая, как твердые пальчики впиваются в его бицепс, оставляя кровавые следы, так же само терзая его душу. Глухой рык, подмяв Лизу под себя, ладонями властно раздвинул подрагивающие бедра.

— Никому не отдам…, - в самые губы, прежде чем почувствовав резкое движение внутри, которое тут же сменилось бесконечными поцелуями, жадно вбиравшими в себя бархатную кожу лба, век, кончика носа и алых, влажных губ. Словно сгорая в агонии, двигаясь в безумном ритме навстречу ему, уже давно отбросила здравый смысл, где-то в глубине затуманенного страстью сознания понимая золотое правило бумеранга, и возврат в гнетущую душу реальность.

А так…лишь капли дождя, выбивая барабанную дробь в прозрачное стекло окна, ударяясь и разбиваясь на мельчайшие частицы… Разбросанная постель, смятые белоснежные простыни, на глади которых два тела, все еще приводя в порядок лихорадочное сбившееся дыхание, и мужской хрип: "Что же мы натворили…", — сменяющийся крепкими объятьями, жадно охватываемыми хрупкую девушку, погружающуюся в крепкий безмятежный сон.

Этой ночью впервые за долгое время Лиза спала спокойно. Чувствовала тепло рук, обнимающих обнаженную кожу талии, крепко, словно на мгновенье боявшихся отпустить от себя, тесно прижимавших к мужской груди. Заворочалась, распахнув глаза, наткнулась на любимое лицо спящего Андрея. Мягкая улыбка тронула красивые губы, и Лиза, пытаясь не разбудить Истомина, кошкой выскользнула из его объятий, из-за плеча наблюдая, как он что-то невнятно пробурчал во сне, вместо нее притягивая к себе огромную пуховую подушку. Сон все еще закрадывался в сознание, она слегка прищурила зелень глаз, вспоминая, как смогли уснуть лишь под утро, казалось, так и не насытившись друг другом до конца. То, что произошло ночью, было нормальным, плавным продолжением их отношений. Хотя…каких к черту отношений?! Лиза мягко встала с кровати, натягивая на себя вчерашнюю футболку, заброшенную в самый дальний угол комнаты. Оглянулась в поисках брюк, так и не увидела светлую ткань сквозь беспорядок вещей в комнате. Вчера Им было не до того… Прошла на кухню, старясь ступать как можно тише, включив электроплитку, подожгла вчерашний чайник с водой. Пить чай? Нет уж, скорее утопиться…