Богатых праздных буржуа здесь мною также замечено не было. Тут вообще было мало народу: пара сталкеров в комбинезонах с голубыми нашивками в дальнем, за колоннами, правом углу, да один молодой по виду мужчина в простой серой куртке и синих, как на Сергее, штанах — Анна называла их «джинсами». Справа у входа был не закрытый дверью проход, за которым виднелся широкий, плохо освещенный коридор. Возле того прохода стоял еще один охранник в маске и с оружием в руках.

У правой стены имелось что-то вроде грубого деревянного прилавка, за которым было сооружено нечто похожее на продуктовую лавку с деревянными полками, на которых стояли немногочисленные бутылки, несколько невзрачных банок и что-то еще, что я не сумел разглядеть и узнать.

За прилавком стоял средних лет мужчина, одетый в черный свитер и меховую безрукавку. Он дружелюбно кивнул Анне и вопросительно уставился на нас с братом.

— Это со мной, — сказала, кивнув в ответ, девчонка. — Новички, натаскиваю вот… Спрут у себя?

— У себя, — скривился мужчина, — но зачем отвлекать человека? Я за ту же цену возьму у тебя хабар, не обижу, не бойся, ты же меня знаешь, Анна!

— Знаю. Но мне нужен Спрут. Дело тут не только в хабаре, не обижайся, Упырь.

— Чего мне обижаться? Мое дело — торговать спиртным да жрачкой. Кстати, ошиваться в «Баре», ничего не покупая, не принято, — вновь обвел нас с двоюродным братом взглядом Упырь.

— Это — Матрос, это — Дядя Фёдор, — представила нас Анна. — Мы с Матросом сходим к Спруту, а потом обязательно подкрепимся, не переживай. А Дядя Фёдор пусть пока «Non-Stop» хлебнет, дай ему баночку, я потом расплачусь.

Я насторожился, но Анна меня успокоила:

— Это не алкоголь, энергетический напиток с кофеином, витаминами и прочими фишками. Сразу бодрей себя чувствовать станешь. Ну, и чтобы не скучал, пока мы с Матросом сходим по делам.

— Может, и я с вами? — на всякий случай спросил я.

— Не стоит, — помотала головой Анна. — Спрут не любит сутолоки. Да не бойся ты, мы скоро!

— Я и не боюсь, — соврал я. Ну, не то чтобы совсем уж соврал — мне скорее было неуютно и тревожно оставаться одному, нежели страшно.

— И главное, — приблизившись ко мне, шепотом проговорила Анна, — ни во что не вмешивайся, ни в какие споры не встревай. Стой себе тихонечко и посасывай напиток. Понял?

Я кивнул. Что ж тут непонятного? К тому же я меньше всего горел желанием во что-то здесь вмешиваться и встревать.

Взяв протянутую барменом жестяную баночку, я отправился к одному из пустующих столов. Бармен же показал взмахом ладони охраннику, чтобы тот пропустил Анну с Сергеем, что человек в маске и сделал. И я, впервые с тех пор, как очутился в Зоне, остался один, без своих спутников.

Пристроившись за столом, я принялся вертеть жестянку с напитком. Сверху к крышке было прижато кольцо и, логически рассудив, я понял, что его, для того чтобы банка открылась, нужно потянуть. Я потянул. Кольцо, отломившись, осталось у меня руке. Что делать дальше, я не знал. Можно было расковырять жесть ножом, однако тот остался у охранника. Еще было можно обратиться за помощью к бармену, но мне показалось стыдным это делать.

— Да оставь ты это пойло в покое! — услышал вдруг я.

К моему столу с початой бутылкой водки в одной руке и стаканом в другой подошел сталкер в серой куртке. Если сначала он показался мне молодым, то теперь я в этом уже сомневался. Какого-то он был неопределенного возраста. Может, этой неопределенности способствовала густая темная щетина, да то еще, что мужчина был в натянутом по самые брови капюшоне.

— Лучше водочки хряпни, — сказал он.

— Я не пью водку, — неуверенно проблеял я.

— Не говори ерунды! Вон, мокрый весь, а дождичек-то радиоактивный. Тебе водку бы сейчас даже врач прописал.

Я вспомнил, что о пользе водки — именно как лекарства против радиации — говорила и Анна.

— Не во что наливать, — пробормотал я.

— Не проблема, — подмигнул сталкер, сходил к прилавку и вернулся с граненым стаканом, который тут же наполнил почти до краев и придвинул ко мне. Себе он тоже плеснул и поднял стакан: — Ну, чтоб не болеть!

Я поднес стакан ко рту, но, почувствовав резкий спиртной запах, поморщился.

— Ты не нюхай, ты пей, — сказал сталкер.

Я, зажмурившись и стараясь не дышать, сделал пару глотков. Горло обожгло, водка запросилась обратно. Я замер, так и не раскрывая глаз, и с огромными усилиями переборол рвотные спазмы. Вскоре после этого в моем животе разлилось приятное тепло. Стало удивительно хорошо. Я раскрыл глаза.

— Ну, вот видишь — не умер же, — улыбнулся парень. — Кстати, ты бы снял пальтецо с шапкой — радиоактивные ведь — жуть! Или замерз, что так вырядился?

— Не замерз, — помотал я головой и почувствовал, что мне не только не холодно, а напротив — невыносимо жарко.

Я стянул и впрямь неприлично мокрые пальто и шапку, не зная, куда их теперь деть.

— Да бросай их на пол, делов-то, — посоветовал сталкер, что я тут же и сделал. А когда поднял глаза, увидел перед собой протянутую руку. — Мурзилка!

— Где? — ошалело заморгал я. В голове начало шуметь, что определенно мешало ясности мысли.

— Здесь, — подмигнул парень. — Мурзилка — это я. Вольный сталкер.

— Дядя Фёдор, — вырвалось у меня. Надо же, я впервые назвал себя придуманным Анной именем и получилось это вполне естественно. — Тоже… э-э-э… вольный сталкер.

Мы пожали друг другу руки.

— Ты мало выпил, — покачал головой Мурзилка. — По радиации нужно бить ударными дозами.

— Сам-то тоже не бьешь, — слегка заплетающимся языком прокомментировал я то, как мой новый знакомый снова лишь чуть-чуть плеснул на дно своего стакана.

— Ну, я-то под дождь не попадал, — сказал тот. — И я здесь уже давно торчу, это далеко не первый стакан. Ты давай не увиливай, а пей, когда угощают. А то обижусь!

Обижать доброго парня мне вовсе не хотелось, и я выпил за раз чуть ли не половину стакана. Теперь водка проскочила в пищевод куда легче.

— Молодец! — похвалил Мурзилка. Сам он, по-моему, так и не выпил. Впрочем, ручаться я бы не стал — в голове уже не только шумело, но и стало мягко покачиваться. То есть покачиваться стало не в голове, а вокруг… В общем, ощущения были довольно забавными. А когда шум и качка более-менее затихли, я почувствовал к новому знакомцу такой прилив благодарности, что готов быть лезть обниматься. Однако я все же удержался от подобного проявления чувств и сказал лишь:

— Спасибо, Мурзилка! Хороший ты… А вот Зона… эта ваша Зона!.. — Я погрозил кулаком потолку и едва не упал.

— Спокойней, Дядь Фёдор, спокойней, — услышал я. — Выпей лучше еще. За знакомство. Мы ведь еще с тобой за знакомство не пили.

Я согласно закивал и немедленно выпил.

— А вот что ты говоришь: ваша Зона? — спросил Мурзилка. — Ты ведь тоже в нее приперся, значит, она теперь и твоя тоже.

— Я не приперся, — сказал я. И почувствовал вдруг, что очень-очень хочу рассказать все этому замечательному доброму парню, хочу поделиться с ним своим горем, открыть ему нашу с Серегой тайну. Ведь Мурзилка — свой, он по духу советский, это же сразу видно! А может… может, он тоже от нас? Может, его тоже забросило сюда из прошлого? И он не просто по духу, а и на самом деле советский? Вот было бы здорово!.. В любом случае, такому человеку, как он, можно смело все рассказать. Такой ни за что не предаст!

И я рассказал. Все, от начала и до конца. И сталкер Мурзилка мне поверил! Правда, он оказался не от нас, но он все равно был замечательным парнем…

— А давай с нами! — сказал ему я. — Ведь одному, наверное, плохо.

— Я бы с радостью, так ведь ваша Анна меня, наверное, не возьмет.

— Возьмет! — завопил я. — Анна возьмет! Я попрошу — и возьмет! Сейчас попрошу… Анна! Где Анна?!..

Я бросился к проходу, в который ушли девчонка с братом. Вернее, хотел броситься, но ноги почему-то перестали меня слушаться, заплелись, и в следующий миг я вдруг увидел перед самыми глазами серые грязные доски пола. А потом славный и добрый мир заботливо погас.