— А что главное? — буркнул, не поворачиваясь, я.

— Вот это как раз мы и должны решить — что для нас с тобой сейчас главное. И если Анна нам в этом согласна помочь, мы будем ей несказанно признательны.

Я наконец-то повернулся лицом к собеседникам и глянул исподлобья на девчонку. Интересно было услышать, что она скажет.

— Совершенно не понимаю, зачем мне это надо, — вздохнула Анна, — но так просто от вас, по-моему, не отвяжешься… — Девушка неуверенно улыбнулась и добавила: — Вообще-то мне стало чертовски любопытно во всем этом разобраться. А там, глядишь, и польза какая будет.

— Тебе бы только пользу во всем иметь… — проворчал я.

— А ты думаешь, я просто так по Зоне гуляю, от нечего делать? Подышать вышла?.. Между прочим…

— Тихо! — поднял вдруг руку Сергей.

— Что?.. — напряглась, словно дикая кошка перед прыжком, Анна.

— Собаки… — наморщил брат лоб. — Или… волки… Здесь водятся волки?

— Есть псевдособаки — говорят, они произошли как раз от волков. А есть и просто собаки. Правда, слепые. Но отнюдь не беспомощные. А что?..

— По-моему, сюда приближается кто-то из них, — сухо и хрипло ответил брат. — Много.

Мне стало жутковато и от этого голоса Сергея, и от его странного выражения лица. Даже Анна удивилась:

— Ты уверен? Я ничего не слышу…

— Я тоже не слышу, — и вовсе уже просипел Серега. — Я чувствую… Не могу объяснить, но… — Тут брат полоснул по девушке взглядом и зашипел: — Оружие! Нам срочно нужно хоть какое-то оружие!

— Но у меня только винтовка, — сказала Анна.

— А нож? — протянул к ней брат руку. — Дай хотя бы нож!

— Обо мне не забыли? — спросил я. — Хоть кол какой-нибудь вытешите, что ли!

Серега кивнул. Взяв у девчонки нож — с виду вполне ничего себе «перышко», — он срубил росшее неподалеку деревце, обрезал метра на полтора и заострил с обоих концов.

— На, — дал он мне это чудо-оружие. — Извини, но ничего лучшего нет. Постарайся вообще не лезть в драку, прячься за нашими спинами.

— Очень по-мужски, — проворчал я. — Особенно уютно мне будет за спиной девчонки.

— У этой девчонки винтовка, а у тебя только палка, — возразил брат.

— И я не девчонка, а сталкер, — добавила Анна и тотчас напряглась. — Теперь и я их слышу! Приготовьтесь. Дядя Фёдор — назад! Ты, Матрос, тоже вперед не лезь, прикрывай мне спину.

Умом я понимал, что и Сергей, и Анна правы, но покуда я не видел реальной опасности, мне все равно казалось постыдным прятаться за спины. Особенно за спину Анны. Особенно от каких-то там собак, пусть даже и «псевдо», а уж тем более — от слепых. Дрын в моих руках казался мне вполне надежным средством, чтобы отбиться от шавок. С волками я, правда, раньше дела не имел, но по сути, рассуждал я, это ведь та же шавка, только большая. Опять же, как я слышал ранее, волки на людей нападают только с голодухи, как правило, зимой, или когда опасность угрожает их выводку. Но здесь была далеко не зима, да и ничьих щенков-волчат мы не трогали.

Так я рассуждал до тех пор, пока из-за деревьев не поперли, вихляясь, как на шарнирах, эти самые «шавки»… Во-первых, они были отнюдь не дворняжками по размеру. Во-вторых, выглядели они столь отвратительно, что от одного только вида их гноящихся язв под редкими клочьями светло-бурой шерсти и морщинистых безглазых морд я невольно попятился, чувствуя, как недавно съеденная тушенка и колбаса просятся на свежий воздух. Наконец, в-третьих, их было действительно много — не меньше десятка, это уж точно.

Приглядевшись, я заметил, что глаза у собак все-таки были, но эти узкие щелочки, зажатые безобразными складками, вряд ли могли что-то хорошо разглядеть. Тем не менее, тошнотворные твари ковыляли прямо на нас. И делали это хоть и чертовски неуклюже на вид, но быстро и вполне целеустремленно. Я вдруг почувствовал странную оторопь. Мне почему-то подумалось, что сопротивляться не следует — нужно просто стоять, и тогда все будет хорошо, хорошо, хорошо… По-моему, я даже стал засыпать. Но тут звучно защелкала винтовка Анны, и я встрепенулся. Что за черт? Что это вдруг на меня накатило?..

Я удобней и крепче перехватил кол и приготовился дать отпор споро ковыляющей ко мне твари. Еще с одной уже разбирался Серега — его окровавленный нож ритмично поднимался и опускался над бурой облезлой спиной. До Анны не удалось пока добраться ни одной слепошарой уродине — она срезала их короткими очередями еще метров за пять. Но твари оказались удивительно умными — прятались за деревьями, делали короткие перебежки, стараясь взять нас в кольцо.

«Моя» псина, которая была еще весьма далеко, чтобы достать ее дрыном, неожиданно прыгнула. Я невольно отшатнулся назад, споткнулся о корень и нелепейшим образом грохнулся навзничь. Собака, будучи в полете, уже не могла изменить траекторию, и та привела ее прямо в ствол дерева. Я вскочил на ноги буквально на пару мгновений быстрее слепой уродины, и этого мне как раз хватило, чтобы всадить кол в ее бледное, испещренное уродливыми рубцами брюхо. Собака взвизгнула и завертелась, пытаясь достать дрын зубами. А я, навалившись всем телом, все глубже и глубже заталкивал его в гнусную утробу.

Я так увлекся этим занятием, что не заметил еще одной подкрадывающейся ко мне твари.

— Федька, сзади! — услышал я Серегин выкрик и лишь тогда обернулся.

Брат полосовал ножом очередную тварь и помочь мне ничем не мог. Анне тоже было некогда отвлекаться, к ней подбиралось сразу несколько собак — видимо, чуяли, кто из нас самый опасный, и спешили расправиться с ней побыстрей. Впрочем, Анне было бы очень трудно попасть в «мою» зверюгу, не задев нас с братом… Короче говоря, защищаться было нужно мне самому.

В общем, хоть и долго я все это описываю, на самом деле увидел и осознал ситуацию почти мгновенно. Ждать, пока вторая собака тоже на меня прыгнет, мне очень не хотелось. Но и дрын, которым я проткнул первую тварь уже насквозь, пригвоздив ту к земле, мне быстро было не выдернуть. Оставалось только одно — драпать.

И вот тут то ли во мне проснулась интуиция, то ли в стрессовой ситуации мозг привлек дополнительные резервы, но я ринулся от собаки не абы куда, а к моей недавней уборной — тому самому «трамплину». Риск влететь в него самому был очень велик. Еще больше была вероятность, что тварюга догонит и прыгнет на меня раньше, чем следовало. Но все вышло, будто по нотам: не добежав до красно-бурого пятна три-четыре метра, я словно почуял затылком, что псина взлетела в прыжке, и в то же мгновение рухнул ничком, не забыв вывернуть голову, чтобы увидеть, чем все закончится.

Собака с истошным визгом влетела в аномалию, а потом, к моему крайнему изумлению, не расплющилась о землю, а наоборот — вылетела из «трамплина» как ядро из пушки, и, срезав верхнюю треть ствола вполне уже не юной ели, разлетелась по лесу кровавыми ошметками. Странно, но в тот момент я подумал не о чем-нибудь более насущном, а о природе этого «трамплина». И пришел к выводу, что эта аномалия меняла не только величину гравитационной силы — в десятки, пожалуй, раз, — но и ее направление. Создать бы такую штуку у нас в пятьдесят первом — считай, Сталинская премия в кармане. А то и Героя дадут — дело-то для обороны страны может оказаться о-го-го каким важным!..

Но тут мне на макушку шлепнулся кусок кровавой собачьей плоти, и я, взвизгнув и забарабанив по голове руками, быстро забыл о науке и вспомнил, что оборонять в данный момент следует вовсе не страну, а себя самого.

Пока я пытался отряхнуться, меня пару раз вывернуло. Волосы мои слиплись от чужой крови, да и лицо, думаю, представляло собой жуткую картину. Во всяком случае, когда я вернулся к Сергею и Анне, брат при виде меня отшатнулся, а девчонка, ойкнув, сбросила рюкзак и принялась в нем лихорадочно рыться — видимо, в поисках аптечки.

— Да я цел, — поспешил я успокоить обоих, — это не моя кровь.

Я огляделся. Вокруг валялись окровавленные трупы слепых собак. Новых атак пока не было. Но Сергей, убедившись, что со мной все в порядке, тем не менее оставался озабоченным и продолжал озираться по сторонам. Он и сам-то выглядел немногим лучше моего: заляпанный кровью пиджак был во многих местах разодран, один рукав держался на честном слове. Руки брата тоже были, что называется, по локоть в крови — причем совершенно буквально.