– Да, но вовсе не потому, что перерешила насчет развода. Дом – вот главное. Я всегда спала только там, Я думала, что мы с Алексом поговорим спокойно и придем к какому-нибудь согласию, но ничего не получилось. Впрочем, пора бы понять, что никогда он меня миром не отпустит.

– Ну и в конце концов ты пришла ко мне, – улыбнулся Лэйрд. – Родная кровь как-никак, а? Короче, оставайся здесь, сколько захочешь.

– А что люди скажут?

– Да кто узнает-то? Друзья – а недруги тем более – ни с того ни с сего ко мне не приходят. А Алекс пусть думает, что ты в тысяче миль от Сан-Франциско. Если тебе нужен уход, завтра возвращается моя домоправительница с мужем. – Алекс вдруг нахмурился. – Слушай, а больше ты никому не звонила? Пожалуй, лучше всего, если никто не узнает, что ты здесь. Трепачей повсюду полно, а Сан-Франциско – город в каком-то смысле совсем небольшой.

– Нет, я никому ничего не говорила. Можешь не волноваться – Шанель ничего не узнает, разве что от тебя самого.

– Почему именно Шанель?

– Ну, я думала… Тебя же с ней видят.

Стало быть, в группе поддержки ничего не известно об их помолвке. Из чего следует, что Шанель – птица редкая, не болтунья.

– Пожалуй, мне лучше остановиться в гостинице, – сказала Ариэль. Она явно не так истолковала его молчание. – Собственно, я и зашла-то одолжить немного денег. Мои кредитные карточки остались в сумке, а она дома…

– Что за чушь. Ты останешься здесь. Пока Уотерфорд не запасется необходимыми документами, лучше, чтобы тебя никто не видел. К тому же, – улыбнулся Лэйрд, – в такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит.

Засмеялась Ариэль так натужно, что стало ясно: она вот-вот сорвется. Лэйрд взял у нее чашку и помог подняться. Тело у нее было словно совсем без костей, и вообще вся она такая хрупкая, что Лэйрд снова невольно вспомнил ее детские годы.

Его всегда удивляло, как она словно плывет, устремляясь за запущенным змеем, и лицо такое сосредоточенное, будто ничего на свете, кроме этого змея, не существует. Трогательна была и ее способность радоваться всяким мелочам вроде карамелек, которые он покупал ей у уличных продавцов. Как несправедливо, что в жизни ей выпало так мало радости. И как хотелось устранить эту несправедливость.

Лэйрда разбудил пронзительный женский крик. Для этого старого тихого дома такой звук был столь непривычен, что в первый момент ему показалось, что это просто сон. Но крик повторился, и стало ясно: это Ариэль. Лэйрд мгновенно соскочил с кровати и устремился к спальне Ариэль, тяжело топая босыми ногами по деревянному полу.

Распахнув дверь, он остановился на пороге, вглядываясь в темноту и пытаясь собраться с мыслями. Послышался стон.

Лэйрд ощупью нашел кнопку и зажег ночник.

Ярко вспыхнувшая лампа осветила кровать, посреди которой, согнувшись в три погибели, сидела Ариэль. Глаза у нее сверкали так безумно, что Лэйрд сразу понял: опять кошмар.

– Все в порядке, девочка, – мягко сказал он. – Просто страшный сон приснился.

При звуке его голоса Ариэль резко подалась назад. Он, не сходя с места, продолжал что-то говорить, и постепенно взгляд у Ариэль сделался более осмысленным.

– Да, сон… Мне приснилось… – Она задрожала всем телом. Лэйрд присел рядом, стараясь не касаться кузины. Она вот-вот в обморок грохнется – что же этот подонок сделал с ней? И зачем ему это понадобилось? Чтобы держать ее при себе? Наверняка она ему не все рассказала.

– Прости, что разбудила, – прошептала Ариэль. – Ты, должно быть, уже жалеешь, что предложил мне остаться.

– Ну о чем ты говоришь? Да и вообще это не твоя вина.

Это все твой мерзавец-муж.

– А ведь ты пытался отговорить меня от замужества, да только я не послушала.

– Забудь об этом. Ну как, сможешь заснуть?

– Боюсь, снова будет то же самое. – Она подняла на Лэйрда измученный взгляд. Ариэль заплакала, и, хотя Лэйрда всегда раздражали женские слезы, он инстинктивно обнял кузину. Она прижалась лицом к его груди. Удивительно, какими привычными кажутся его руки – словно не в первый раз.

Лэйрд услышал внутренний сигнал и попытался отстраниться. Но Ариэль не отпустила его:

– Пожалуйста, побудь со мной немного. Пока не усну.

Сигнал превратился в настоящую сирену, но он уже не слышал ее. Ведь это Ариэль, пусть уже не ребенок, но все равно – главная и единственная. И он ей нужен. И Лэйрду это нравилось – чтобы в нем нуждались. Он откинул одеяло, и простыню, поправил подушку и скользнул в кровать рядом с Ариэль. Она свернулась калачиком, обхватив его талию. Несколько минут спустя она уже спала.

Боясь пошевелиться, чтобы не разбудить ее, Лэйрд решил полежать еще немного – вдруг опять проснется. Но, наверное, и сам заснул. Во всяком случае, он неожиданно рывком сел в кровати, видно, что-то разбудило. Где-то у бедра ощущалась некая помеха, совсем близко чувствовалось чье-то теплое дыхание. Только сейчас Лэйрд обнаружил, что все еще обнимает Ариэль. Открыв глаза, он увидел при тусклом свете занимающейся зари, что она тоже не спит и, не сводя глаз, смотрит на него.

Лэйрд открыл было рот, но Ариэль заговорила первой.

– Иди ко мне, – еле слышно прошептала она. – Я хочу тебя.

Он знал: надо бы прикинуться, что не расслышал или не так понял. Но было нечто сильнее его самого, некий инстинкт, полностью заглушивший разум, поработил его волю. Помеха снова дала о себе знать, на сей раз более настойчиво, и теперь он понял, что это: восставшая плоть. О Боже, он хочет ее, как же он ее хочет…

Лэйрд боролся с соблазном. Потом он даже будет гордиться тем, с каким упорством боролся. Но его застали врасплох, и сражение было проиграно даже до того, как он поцеловал ее, поцеловал эти немыслимо мягкие, податливые губы, ощутил языком влажные глубины рта и понял, что жаждал этого давно-давно и единственное, что его удерживало, так это нежелание признаться самому себе, что его влечет к женщине, которая всегда была в его глазах младшей сестренкой.

Лэйрду так неистово хотелось побыстрее овладеть Ариэль, что на сей раз он вроде вовсе утратил обычную свою утонченность. Он взял ее, не тратя времени на любовные игры, которые одна из его партнерш назвала как-то вершиной сексуального мастерства. Да, он ласкал ее, но неистово, думая лишь о собственном удовольствии, так что даже удивился, обнаружив, что и она сгорает от нетерпения. Совершенно потеряв голову, Лэйрд с хриплым стоном набросился на податливо-мягкую плоть Ариэль. Ее готовность к любви он мог понять.

В конце концов Ариэль уже почти три года как замужем. Тем более воспаленное его сознание никак не могло примириться с возникшей вдруг преградой. Но она его не остановила – так силен был порыв страсти. Он предпринял очередную попытку, и на сей раз, по тому, как Ариэль вскрикнула, понял. Что все барьеры сметены.

Последующие несколько минут принесли целый каскад острых ощущений. Лэйрд чувствовал, что Ариэль впилась ему ногтями в спину, но внимания на это не обращал, будучи весь во власти неудовлетворенного желания. Он всегда гордился тем, что в отношениях с женщинами не только о себе думает. Но теперь вдруг обнаружилось, что Лэйрд совсем не узнает себя в мужчине, чьи судорожные движения сотрясают постель. А потом и это удивление прошло, и осталось только одно чувство – будто все его тело, каждая клеточка, рвется в клочья.

С тяжелым хрипом Лэйрд вернулся к действительности.

Покорная и неподвижная, Ариэль лежала под ним, и наступил миг раскаяния – и потрясенности. Ведь она девственница – как это может быть? Наверное, это ему только почудилось, наверное, все дело в том, что он никак не может избавиться от образа маленькой девочки. Она три года замужем за Алексом ди Русси, и к тому же разве не сказала она ему буквально несколько часов назад, что Алекс, едва она вернулась домой, принудил ее к занятиям любовью?

Ну а он-то, Лэйрд, чем лучше? Такой же монстр, как и ее муж. Ариэль пришла к нему со своей бедой, а он злоупотребил ее доверием. Набросился на нее, как дикий зверь. Что же он наделал?