Что же до Ариэль, то она явно счастлива, не устает повторять, как она любит его. Но можно ли эти слова принимать за чистую монету? Несмотря на замужество, женщина она совершенно неопытная и, возможно, принимает за любовь просто свою давнюю привязанность к нему да и мгновенно вспыхнувшую страсть.

Но как же сказать ей, что все, не успев начаться, должно кончиться? Вот прямо так? Присесть рядом и объявить, что минувшая неделя – это сплошной восторг, но сейчас все позади, потому что он женится на Шанель? Какова ей будет? Да и ему?

– О чем задумался? – спросила Ариэль. Лэйрд заметил, что она перевернулась на спину и неотрывно смотрит на него.

Удивительно, она не испытывает никакой неловкости, появляясь перед ним в таком виде. Наоборот, скорее ощущает гордость. А ведь явно понимает, как действует на него ее нагота.

По тому, как она потягивается, соблазнительно выгибая спину и не сводя с него глаз, легко догадаться, что его снова приглашают к любви.

И он готов к ней. Боже, даже и представить невозможно, что он, Лэйрд Фермонт, человек, которого знает весь Сан-Франциско, может вести себя, как какой-нибудь нетерпеливый юнец.

Они занялись любовью прямо на раскалившейся от солнца палубе. Еще в самый первый раз Лэйрд удивился раскованности Ариэль. Любовь была для нее делом таким естественным, что подумалось, сколько же он времени зря потратил в заботах о всяческих приемах.

Шанель в постели мастерица, все время что-то придумывает, любовница страстная, но никогда он в ней – да и в любой другой женщине – не растворяется так полно, как в Ариэль.

С ней все по-другому. Когда тела их сливаются, мозг тоже работает совершенно синхронно, и Лэйрду инстинкт подсказывает, что надо делать, к какому месту прикоснуться, когда ускорить ритм движений, чтобы одновременно достичь пика наслаждения. Не хочется даже думать, как мало он разбирался в любви до встречи с Ариэль. Раньше это был вызов, вопрос мужской гордости. Теперь – не так. Теперь – он дает и ему дают, и уже нет разделенности на «я» и «ты», совершенно новое для него ощущение.

Так как же назвать то, чего, оказывается, до сих пор он был лишен?

Любовью?

Неужели так просто?

Сделав последний звонок директору ресторана отеля «Святой Франциск» и убедившись лишний раз, что больше никаких проблем не возникло, Шанель отправилась в спальню переодеться к приему, но предварительно выключила телефон, чтобы ничто не отвлекало от этого важного занятия.

Сегодня надо выглядеть на пятерку с плюсом, и дело тут не в тщеславии – образ следует создать. Именно ради этого она бог знает сколько времени убила на хождение по магазинам, остановившись в конце концов на сногсшибательном длинном платье от Билла Бласса; такие наряды сейчас мало кто носит, и Шанель отдавала себе отчет в том, что наденет платье всего один раз, но, учитывая обстоятельства, этим можно пренебречь.

Пусть даже у Лэйрда глаза полезут на лоб, когда принесут счет, все равно важно показать, что за самого завидного в городе жениха выходит не какая-нибудь Золушка. И слава Богу, платить придется не ей, тем более что сейчас она на мели, деньги, полученные за воспитание Элси Стетсон, ушли на повседневные расходы – на еду, старые счета.

По некотором размышлении Шанель решила пригласить на прием и Стетсонов. Они, конечно, не из тех, что должны бывать в доме у жены Лэйрда Фермента, но приличия требовали дать Элси и этот шанс пробиться в местную элиту. Жену она не переваривала, но муж вызывал у нее добрые чувства, он так напоминал отца.

Неотразимым блеском Тинкана О'Хары он не отличался, но была в нем та внутренняя уверенность в себе, что проистекает не от богатства или воспитания, но от силы характера. Да, Стет вполне подойдет этой компании, чего нельзя сказать о его жене, которая вообще не умеет вести себя в обществе.

Даже если Элси будет походить на какую-нибудь актрисочку, никто этого не заметит. Всех будет интересовать только одно: Лэйрд Фермонт женится на Шанель Деверю.

Накладывая легкие тени, Шанель с сожалением думала, что у нее нет родственника-мужчины, который сделал бы это торжественное объявление. А так получается, что Лэйрду придется взять это на себя. Хорошо бы спросить, как именно произойдет оглашение, но в последние два дня Шанель не могла до него дозвониться. Дома никто не отвечал, что странно: ведь даже если он куда-нибудь уехал, слуги-то должны быть на месте. Ладно, не имеет значения. Лэйрду довериться можно, обставит все как нужно. Наверное, никогда в жизни он не нарушал условностей, принятых в обществе, не позволял себе никаких вольностей. Вот и прекрасно. Иногда он казался ей чересчур консервативным, но ничего, как только поженятся, Шанель постарается научить его извлекать из своего богатства максимум. Хотя, конечно, никаких экстравагантностей, меру знать надо.

Покончив с косметикой, Шанель внимательно осмотрела себя в зеркале, висевшем над туалетным столиком. Что ж, внешний вид вполне соответствует самочувствию, а это немало. Удивительно, какое значение женщины придают внешности. Правда, не все. Взять хоть Дженис Мурхаус. Твидовый жакет, юбка-шотландка, бесхитростная прическа – несомненно, все это соответствует ее образу жизни, однако же ясно, что собственный внешний вид ее не особенно заботит.

А вот Глори, наоборот, становится настоящей красавицей.

На апрельском обеде она была совершенно неотразима в своем голубом шелковом платье, перехваченном в талии белоснежным поясом с черепаховой пряжкой (последний, по ее словам, она купила у уличного торговца на Маркет-стрит). Что ж, теперь собственными ножками по жизни шагает. На первых порах рабски следовала советам Шанель, но сейчас действует по своему усмотрению. Странно, что она до сих пор не обставила квартиру.

– Всему свой черед, – сказала она, когда Шанель поинтересовалась, по-прежнему ли Глори спит на матрасе.

Шанель почувствовала, как у нее защекотало в горле, – верный признак того, что вот-вот расхохочется. Ей не хватало Глори, которая всегда так забавляла ее. И все равно, когда она станет миссис Лэйрд Фермонт, в ее жизни не останется места для всяких там Глори, а равно Стефани, Дженис и, уж конечно, Ариэль.

Ее узкие ступни уютно скользнули в бальные туфли-лодочки, после чего Шанель устроила, как обычно, уходя из дома, прощальный осмотр.

Косметика – само совершенство. Чуть-чуть подрумяненные щеки, совсем небольшой слой розовой помады – Лэйрд любит, чтобы в женщине все было естественным. После замужества все будет иначе, но пока надо угождать его вкусам.

Впоследствии займемся и ими, но аккуратно, не спеша.

Украшения – нитка оправленных в серебро изумрудов, один из немногочисленных подарков Жака. Хорошо хоть серебро снова вошло в моду. Ни единого кольца, Лэйрд хочет, чтобы на пальцах ничего не было, когда нынче наденет на нее обручальное кольцо в бриллиантах. Она передаст его ему во время приема, ну а пока оно надежно покоится в сумочке.

Далее – платье, серебристая парча и темный шелк великолепно идут к светлым, как серебро, волосам; оставляя почти открытой грудь, оно соблазнительно облегает крутые бедра.

Одна из лучших моделей Билла Бласса – смелая, красивая, дорогая.

Волосы – гладкий зачес, приплетенная коса, над которой Адольфо, то разражаясь ругательствами, то рассыпаясь в комплиментах, трудился сегодня чуть ни до полудня.

Другие пусть делают себе более свободные прически. А у нее – свой стиль. «Королева», – закончив свое дело, сказал Адольфо. Вот именно, королева – точное определение для Шанель Деверю, в девичестве Шанель О'Хара, дочери Тинкана О'Хары, которой вот-вот предстоит стать Шанель Фермонт, женой Лэйрда Фермонта.

И смотрите, кто это там больше всех выставляется? Да это же Нэнси Андерсон со старинными ожерельями, коротышкой мужем и своей здоровенной задницей, на которой тесто можно месить…

Послышался легкий стук в дверь, и в комнату вошла Ферн.