– Я соскучилась по дому… Но и уходить тоже… как будто была хорошая песня – но ее нельзя допеть. Понимаешь?

Фиалк смотрел насмешливо куда-то мне за плечо. Я обернулась.

– Это была знатная каша, – серьезно сказал Оберон.

– Да бросьте… горелая.

Король усмехнулся.

– Покатаемся?

– А можно?

– Кто сказал, что нельзя?

И через минуту мы уже сидели на спине Фиалка – без седла. Крылатый конь трусил по лугу – как будто неторопливо, но цветы и камни неслись назад со страшной скоростью, а в ушах моих все сильнее свистел ветер.

– Смотри. Вот граница нового Королевства. Она пока не очень заметна – но если присмотреться…

И я присмотрелась.

Наверное, обычный человек, не маг, и не смог бы ее различить. За этой чертой неуловимо менялись движения ветра, травы, даже облаков. Едва ощутимая грань, почти недоступная глазу разность оттенков. Вот растут рядом два одинаковых цветка, но один чуть ярче. И по-разному качают головками. И бабочка, преодолевая невидимую черту, на секунду исчезает – но тут же появляется снова.

По ту сторону грани – просто луг и просто цветы. По эту – вдруг взвивается кузнечик, зависает, расправив крылья, и я вижу, что он глядит на меня! У него кукольное личико, зеленые бархатные штаны разорваны на коленках. На коленках, торчащих назад!

– Ай!

– Не пугайся. Через несколько дней здесь расплодится множество самых разных существ. Почти все они будут дружелюбны. Ведь это наше Королевство.

На моих глазах бутон, только что бывший по ту сторону границы, вдруг дрогнул, раскрыл лепестки, и воздух над ним заструился.

– Смотрите! Граница движется!

– Конечно. В первые дни она расширяется особенно быстро. Через несколько лет все, что ты видишь – лес, горы, море, берег, – все это будет в границах Королевства.

Фиалк взмахнул крыльями, скакнул с уступа на уступ, понесся между деревьями. С разгону вскочил в ручей, поднял копытами радужные брызги.

– Это река… Будущая река. Сейчас здесь воды по колено, но когда вырастет Королевство – здесь будут ходит лодки и большие суда. Знаешь, что это? Рождение мира, Лена, ты не можешь этого не чувствовать.

– Я чувствую. Все счастливые.

– А ты?

Фиалк шагал вверх по течению ручья. Осторожно ступал, пробираясь сквозь чащу.

– И я, – сказала я не очень уверенно. – Ваше величество… а где принц с Эльвирой?

– У них шалаш вон там. – Оберон указал куда-то в сторону гор. – Им в самом деле нужно уединение. Во-первых, они молодожены…

– А во-вторых – их будто не замечают? Бойкот?

– Все изменится. – Оберон вздохнул. – Все изменится, вот увидишь. Схлынет первая волна работы – соберу новый суд и объявлю им оправдательный приговор. Нельзя же их вечно грызть, они уже и так наказаны… Смотри. Здесь исток нашей речки.

Мы спешились перед отвесной скалой. Высоко над нами вода пробиралась сквозь камни, разбивалась брызгами, падая с высоты, и снова собиралась в поток, и бежала вниз, к морю. Над ручьем покачивались цветы на длинных стеблях. Дно пестрело разноцветными ракушками.

Я запрокинула голову:

– Может, надо там сверху камни разобрать? Ясно же, он едва пробивается…

– Он сам пробьется, Лена, всему свое время… Знаешь что? Надо дать ему имя. Ведь теперь это не просто дикий безымянный поток – это наша будущая река. Давай назовем его как-нибудь?

Я задержала дыхание. Всеобщий праздник, витавший над стройкой и до сих пор задевавший меня только краешком, вдруг ворвался, обнял теплом и скакнул в груди, как мячик.

– Давайте, – сказала я шепотом.

– Ну, называй.

– Я?

– Почему нет? Дай ему имя.

– Королевский ручей? – спросила я неуверенно.

– Гм… Можно и так. Но это как-то… расплывчато и не очень интересно. Все равно что светловолосую девочку назвать Маленькой Блондинкой.

– Э-э-э, – я смутилась, – можно подумать?

– Конечно.

Над нашими головами пели птицы. Зеленый листок упал на воду и заскользил вниз по течению, как лодочка. Я вспомнила все, что было; я присела на корточки и погладила зеленый мох.

– Давайте назовем его Ланс. В честь…

Я замолчала.

– Согласен, – сказал Оберон после коротенькой паузы. Шагнул вперед, протянул над водой руку:

– Дается тебе имя – Ланс, в честь воина, павшего в битве. Зовись так, и только так, во веки веков.

Вода вдруг зашипела, как будто напор ее увеличился вдвое. Полетели со скалы брызги, упали в поток несколько мелких камушков, ручей замутился, забурлил – и снова опал, успокоился, будто заснул.

– Он что, понял?! – спросила я потрясенно. – Это что… на самом деле? Он знает свое имя? Да?

– Лена, – Оберон смотрел на небо, – это же новое растущее Королевство, ничего волшебнее и прекраснее не бывает на свете. Здесь ты с каждым деревом можешь говорить – и оно тебе станет отвечать…

– Да?! А как же мы их рубим?

– Мы рубим только те, что позволяют себя срубить… Они продлевают себя в Королевстве. Собственно, как мы. Как Ланс. Как я…

– Но вы-то живы? – быстро спросила я.

Шумела вода. Вертелась водоворотами. Оберон молчал.

– Ваше величество?

Он улыбнулся:

– Знаешь… Нам предстоит еще придумать столько имен! Там есть озеро в горах. Скоро мы увидим над ним драконов.

– Ваше величество, – я вытерла кулаком сухие глаза, – поклянитесь, что, если вашей жизни будет угрожать опасность, вы позовете меня на помощь.

– Понимаешь, Лена…

Я упрямо смотрела ему в глаза:

– Клянитесь. Сейчас.

Он молчал. В бороде у него застряла паутинка.

– Вы не доверяете мне? – Я злилась. – Клянитесь!

– Клянусь, – сказал он очень тихо. Но я услышала.

Когда мы вернулись на стройку и подъехали к будущему замку, я разинула рот. Уже поднимались стены! Работа, на которую в этих условиях должен был уйти по крайней мере месяц, была сделана за один день. По волшебству.

– Представь, что железные опилки рассыпаны на листе картона. И вот с обратной стороны листа поднесли мощный магнит. Опилки пришли в движение, хаос сменился порядком – они выстроились вдоль силовых линий. Это очень грубый пример… Ладно. Представь, что умный и талантливый человек целыми днями валяется на диване, не способный ни к чему. И вдруг им завладевает идея, он встает, идет, работает день за днем, тянется вперед в поисках большого смысла, который ему – мельком, краешком – открылся… Вот так и мир тянется за Королевством. Замок хочет быть построенным, ручей хочет стать рекой. Крестьянин мечтает выстроить здесь дом, ремесленник – мастерскую… Смотри!

Я проследила за его пальцем и на секунду увидела, как над верхушками гор пролетела, вытягивая длинную шею, штуковина вроде парящего динозавра.

Поздним вечером я выбралась из шалаша, где перед тем проспала в блаженстве часов пять или шесть. Работа на стройке не прекращалась даже ночью; сделав небольшую зарядку, я побрела мимо печей, где обжигались красные, светящиеся изнутри кирпичи, мимо кузницы, чудом выстроенной за несколько часов, мимо пильни, утопающей в горах опилок и стружки. Прошла через вырубку и углубилась в лес; ноги мои шли сами, и я только на полдороге сообразила, что иду, оказывается, проведать Эльвиру и принца.

Принести им радостную весть – они будут прощены, и все забудется.

Граница Королевства, отлично различимая ночным зрением, за день продвинулась на много тысяч шагов и добралась теперь почти до самого ручья. Ручей по имени Ланс встретил меня приветливым плеском.

– Доброй ночи, – сказала я вежливо. И подумала: может, Оберон подшутил надо мной? Ручей – это все-таки не животное… – Тебя назвали в честь хорошего человека. – Я присела на корточки и сунула в воду ладони. – Можно, я тут умоюсь? Он был немножко зануда, но в общем… будь достоин его, ладно?

Вода все так же пробивалась сквозь камни, разбивалась, и брызгала, и собиралась в поток.