Вчера она лежала рядом с ней, тут никаких сомнений не было. Как она могла просто исчезнуть?

Едва задав себе этот вопрос, Олив поняла, что ответ ей известен.

Коты. Конечно. Они украли его, пробрались сюда в ночи, вытащили книгу прямо у нее из рук и хитро припрятали. Маленькие глупые назойливые меховые… Ярость пробежала по телу Олив, словно огонь по фитилю фейерверка, шипя и пылая, и наконец… БАХ!

– ГОРАЦИО! – завопила она, вылетая в коридор. – ЛЕОПОЛЬД! ХАРВИ! А НУ ВЫХОДИТЕ!

Голос потонул в пустоте дома. Никто не ответил. Коты не появились.

Олив с грохотом скатилась вниз по лестнице. На холодильнике висела записка от родителей, в которой говорилось, что они отправились на работу и вернутся вечером. Белое солнце сквозь сито колышущихся листьев отбрасывало яркие пятна на полированные полы.

– ГОРАЦИО! – снова заорала девочка. – ХАРВИ! ЛЕОПОЛЬД! Я ЗНАЮ, ЭТО ВЫ СДЕЛАЛИ!

Быстрее, чем когда-либо раньше, Олив протопала вниз по ступенькам в подвал. Дернула за цепочки висячих ламп так сильно, что они задрожали в патронах. Леопольда в его обычном углу не оказалось. Крышка люка была поднята – точно так же, как она ее оставила. Пройдя по холодному полу, она закрыла люк ногой. Родители скорее заметили бы его, если бы он был открыт… наверное. Хотя, возможно, они бы заметили люк, только свалившись внутрь – что было бы тоже не самым приятным исходом. Уперев кулаки в бока, Олив оглядела подвал. Ни в одном углу не мерцали зеленые глаза.

Она побрела обратно вверх по лестнице. В голове, будто мотылек в стекло лампы, снова и снова билась одна и та же мысль: нужно вернуть себе гримуар. С каждой секундой увеличивалась вероятность того, что его найдет кто-то другой, или с ним что-то случится, и Олив больше никогда его не увидит… От этого ей стало так страшно, что пришлось закрыть глаза и силой заставить себя дышать.

Пусть Леопольда на посту не оказалось, да и Горацио нигде не было видно, но оставался еще один кот и еще одно место, которое обязательно следовало проверить. И теперь девочка наконец могла туда попасть. Она вытащила очки из кармана и побежала вверх по лестнице на второй этаж, в розовую спальню.

Трясущимися руками Олив надела очки, стоя перед полотном с каменной аркой. Вытянула руку, ощутив, что легко проскальзывает сквозь теплую поверхность картины в недвижный воздух чердака. Подалась вперед и протиснула лицо через арку, чувствуя, как картина скользит по коже, и вдруг разом рухнула в темную, пыльную нишу. Ну, по крайней мере, теперь она знала, что очки действуют. Это был несомненный плюс.

Олив спешно бросилась вверх по лестнице, стараясь не наступать босыми ногами на мертвых ос (да и на живых тоже).

– Харви? – позвала она, добравшись до чердака. – Харви, я знаю, что ты меня слышишь!

Слышал ее кот или нет, но он не ответил. Может, его и вовсе на чердаке не было. Трудно было представить это место без Харви, поверить, что кот не скрывается где-то среди балок, со своей повязкой на глазу или в доспехах из консервных банок, готовый к новым приключениям. Олив очень медленно повернулась кругом, оглядывая пыльные нагромождения мебели, безмолвные углы, тени, в которых не блестели зеленые глаза. Комната казалась душной и слишком тихой… и неестественно пустой. Она заставила себя снова вспомнить о пропавшем гримуаре и позволила гневу отбросить одиночество.

Пробравшись к центру захламленного чердака, девочка сняла ткань с мольберта. Пара нарисованных рук по-прежнему лежала на столе, вцепившись в альбом. Олив разглядела на открытой странице старую фотографию – «Аннабелль и Люсинда, 14 лет», но сегодня ей было не до таких открытий. Нужно было обязательно вернуть себе книгу заклинаний.

– Харви? – снова позвала она, но уже не удивилась, не получив никакого ответа.

С разочарованным вздохом Олив потопала к круглому окну, которое выходило на задний двор. Ни в заросшем саду, ни в тени под деревьями котов не обнаружилось – зато обнаружился мальчик с растрепанными волосами, который спешно уносил ноги через газон миссис Нивенс. Выглядывая из-за края рамы, Олив проследила за тем, как Резерфорд бежит обратно во двор своей бабушки. Что он задумал? Опять околачивался в саду, выжидая момент, чтобы засыпать ее вопросами о гримуаре? Пока она наблюдала, мальчик оглянулся на старый каменный дом. Она инстинктивно пригнулась пониже, в тень, но Резерфорд, казалось, ее не увидел. Мгновение спустя он совершенно исчез за густыми кронами берез. Олив вздохнула с облегчением.

Повернувшись обратно к чердаку, она оглядела стоматологическое кресло, зеркала, миниатюрную пушку, коробки… и стопку картин. Она мысленно пронеслась вниз по дому, словно лист, летящий с самой вершины дерева, все быстрее и быстрее – через коридоры, спальни, первый этаж, подвал, мимо высящихся рядов картин, и вдруг на плечи тяжестью навалилось тяжелое ощущение того, какая огромная и невыполнимая задача перед ней стоит. Книга может быть спрятана где угодно в этом гигантском доме – и не только в доме, но и в Иных местах. Поиски займут несколько недель, месяцев или даже лет. Если она вообще когда-нибудь ее найдет.

Все внутри сжалось в тисках паники и безнадежности. Олив поплелась обратно к лестнице, вспоминая, как ее здесь тянуло невидимыми нитями, и мечтая снова ощутить эту тягу.

«Где книга? – спросила она у дома. – Пожалуйста… Дай мне знак, подсказку, что угодно. Просто помоги найти ее».

Когда снова почувствовала тягу, ощущение было таким слабым, что Олив не сразу поняла, так ли это. Она вполне могла себе это вообразить – так же, как однажды решила, будто у нее плече растет третий глаз, который на самом деле оказался частью ключицы (что ей очень любезно разъяснил доктор). Девочка остановилась на верхней ступеньке лестницы, пытаясь понять, в каком направлении дом подталкивает ее – да и существует ли это на самом деле. Девочку явно тянуло вниз – но это, возможно, была гравитация. И все же Олив последовала за ощущением вниз по лестнице и через картину обратно в розовую спальню.

Однако, как только она добралась до места, притяжение исчезло, оставив после себя смущение, потерянность и гнетущее ощущение. Олив поплелась по коридору второго этажа, внимательно разглядывая картины сквозь очки в надежде заметить отблеск тисненой золотом кожи или подозрительно аккуратно уложенную где-нибудь кучу листьев.

Она всмотрелась в изображение Линден-стрит, подумав о том, что наконец снова может сама туда забраться. Но ей не хотелось. Проблемы Мортона казались теперь далекими и неприятными, будто серые дождевые облака на горизонте, которые в конце концов приплывут и испортят весь день. Книга заклинаний была гораздо важнее. Как только она вернет ее себе, тогда, возможно, и подумает о том, как помочь Мортону. Возможно.

Олив все так же пристально вглядывалась в картины на стенах и чуть не упустила из виду пол. Это было особенно опасно, потому что она добрела уже до лестницы, так что еще один шаг – и она свалилась бы вниз носом вперед. Но в самый последний момент Олив все же опустила взгляд и увидела первую ступеньку… а еще – лист сирени на ковре.

Девочка застыла на месте. На три ступеньки ниже обнаружился еще один лист, а следом – несколько травинок и комок грязи. Спускаясь по лестнице, она сняла очки и положила их в карман.

На полу коридора ждало еще несколько комьев земли. Олив, нахмурившись, присела и тут почувствовала на руках легкий, теплый ветерок. Она подняла глаза.

Парадная дверь большого каменного дома была открыта.

Олив уставилась на дверь. Она была приоткрыта совсем на чуть-чуть – но этого было достаточно, чтобы кто-то смог бесшумно проскользнуть внутрь и обратно.

Девочка огляделась, чтобы убедиться, что находится в холле одна, а потом бросилась к двери. Крыльцо пустовало: ни книги, ни котов, ни грабителей. Родители не стали бы выходить через парадную дверь, им удобнее боковая, что ведет к гаражу. Сама Олив ее тоже не открывала – и до этого момента даже не замечала, что дверь была открыта. Девочка положила ладонь на ручку и выглянула на тенистую веранду. Может, это тот самый знак, о котором она просила?