Леопольд встрепенулся.

– Это просто-напросто исключено, мисс, – отрезал он, снова вытягиваясь по струнке. – Я готов пойти ради вас на многое, но спуститься в лаз не позволю. И «самоволка» тоже не обсуждается.

– Какого-какого волка?

– Самовольное отлучение с поста, – четко проговорил Леопольд, объясняя термин с видимым удовольствием. – Если желаете, в пятнадцать часов мы можем поиграть в «Улику»[1] – здесь, не отходя с места. Только обещайте, что позволите мне играть за полковника Мастарда, – добавил он.

– В пятнадцать часов? – переспросила Олив. – Так, двенадцать – это полдень, плюс один – тринадцать, плюс два…

– В три часа дня, – услужливо шепнул кот.

– И играть надо обязательно тут?

– Боюсь, мне нельзя оставлять базу, мисс. Во всяком случае, пока вы находитесь дома одна.

Олив обвела взглядом каменные стены, утопающие во мраке углы. Со стороны стиральной машины ее ответил взглядом маленький, вырезанный в камне череп.

– Не обижайся, Леопольд, но мне тут не нравится.

– Я не обижаюсь, – ответил кот и на секунду словно бы задумался. – А где Харви?

Хороший вопрос. Олив не видела его все утро, а это обычно бывало дурным знаком. В последний раз, когда Харви пропал на два дня, они с Горацио в конце концов нашли его в сарае. На голове у кота была измятая пиратская шляпа, а сам он отчаянно барахтался в старом гамаке, упорно утверждая, что это корабельные снасти. «Капитан Черная Лапа никогда не сдастся!» – выл Харви, пока девочка вытаскивала его из петель.

Что ж, Олив поплелась обратно вверх по лестнице. Разочарованно и хмуро оглядела пустую кухню.

– Харви? – позвала она. – Харви?

Но Харви там не было – как и в столовой, и в гостиной, и даже в ванной комнате на втором этаже, где он имел обыкновение спать на прохладном плиточном полу.

Девочка вернулась в коридор и зашла в розовую комнату, где за изображением древней каменной арки скрывалась лестница на чердак. Когда-то даже в очках Олив не сразу сумела найти вход. Без очков туда вообще никак не пробраться. Безнадежно вздохнув, она придвинулась как можно ближе к холсту, только что не касаясь его губами, и проорала изо всех сил: «Харви!». Ответа не последовало.

Снова спустившись вниз, Олив вышла на парадное крыльцо. Теплый, влажный воздух казался пугающе плотным, будто дыхание незнакомца на затылке. Она бросила взгляд на заросший газон. Густые папоротники, пышно разросшись в подвесных корзинах, испускали пряный аромат. На веранде легонько качались на цепях старые качели. Больше никакого движения. Девочка повернулась было к двери, и только тут кое-что заметила.

На потертых серых досках крыльца, будто огонь светофора, горел зеленый отпечаток кошачьей лапы. Олив опустилась на колени и потрогала его. Краска. К тому же настолько свежая, что еще пачкала пальцы. Девочка встала и внимательно огляделась. У подножия крыльца валялся подаренный ей ящик с красками. Зеленая была открыта, и след от испачканных в ней лап петлял по высокой траве в сторону заднего двора.

Скука, и досада мгновенно сменились у Олив острым любопытством. Насколько она знала, коты никогда не уходили далеко от дома. Даже когда они соглашались выйти вместе с ней на улицу, их будто магнитом тянуло обратно к двери. Если Харви забредет слишком далеко, невозможно предсказать, какие неприятности он найдет на свою голову. Несомненно было только то, что он их найдет.

– Харви? – окликнула Олив.

Никто не ответил.

Искать следы зеленой краски на зеленой лужайке было непросто – пришлось опуститься на четвереньки и вглядываться в траву изо всех сил. Но время от времени девочке все же удавалось заметить то зеленое пятно на одуванчике, то половину отпечатка лапы на сухом листе.

Постепенно улики довели ее до того места, где заканчивался двор Данвуди, – там на мшистой земле лежали густые тени вековых кленов. По-прежнему передвигаясь ползком, Олив нашла ярко-зеленые следы на листьях сирени, которая отделяла участок Данвуди от участка миссис Нивенс. Глянув в просвет между ветвями, чтобы убедиться, что шляпы миссис Нивенс нет поблизости, девочка протиснулась через кусты.

– Харви? – позвала она тихонько. Но кота не оказалось ни на идеальном газоне миссис Нивенс, ни в ее клумбах, ни в ветвях аккуратно остриженных деревьев.

Олив пробралась через лужайку соседки, отделенную от прохода между домами высоким кустарником и изгородью. Миссис Нивенс, которая сидела в гостиной и вырезала из газет купоны на скидку, заметила, что среди гортензий мелькнуло светлое пятно, но, добравшись до окна, успела лишь увидеть, как предательски качнулись ветки берез на границе соседнего участка миссис Дьюи.

Скрючившись между бумажно-белых березовых стволов, Олив принялась озираться в поисках новой улики. Если все прочитанные детективы ее чему-то и научили (а они научили ее большей части того, что она знала), так это уверенности в том, что улики всегда найдутся – если сыщик умеет их найти. Как это случается, следующая подсказка висела прямо у нее перед носом.

Среди листьев мелькнул длинный зеленый хвост, на котором все же определялись пятна разноцветного меха. Олив подняла голову. Перемазанный краской кот целиком нарисовался на одной из веток.

– Харви! – воскликнула девочка. – Ты что тут делаешь?

Кот оглянулся через плечо.

– Тс-с-с, – прошипел он. – Не выдай моего укрытия. И называй меня кодовым именем: агент 1-800.

Олив понизила голос.

– Что происходит, агент 1-800?

– Залезай сюда, я проведу краткий инструктаж.

Олив взобралась на нижнюю ветку березы. Харви посторонился, чтобы дать ей место, отчего на белой коре дерева появилось еще несколько зеленых мазков.

– Мы сто лет будем тебя от этой краски отмывать, – прошептала девочка.

– Маскировка была необходима, – ответил Харви с акцентом мало напоминающим британский и повернул измазанную зеленым морду в сторону участка миссис Дьюи. – Иногда при исполнении служебных обязанностей секретному агенту приходится идти на неприятные жертвы. – Он провел лапой по носу, стирая каплю краски. – Итак, информация. Совершенно секретно. Ограниченный доступ. Только для твоих ушей.

– Понятно, – прошептала Олив.

– На территорию проник чужеродный элемент.

Олив вспомнила таблицу элементов, которая висела в кабинете химии в ее последней школе. Были там чужеродные? Многие из них, наверно, были открыты в других странах…

– В каком смысле? – спросила она. – Литвий какой-нибудь?

– В таком, – сказал Харви и отодвинул ветку так, чтобы Олив было видно происходившее.

Внизу, в тенистом дворе миссис Дьюи, за деревянным садовым столиком сидел мальчик. И столик, и мальчик выглядели какими-то потертыми и замызганными. Мальчик был довольно тщедушным, с тонкими и длинными руками и ногами. Растрепанные темно-каштановые кудри торчали в разные стороны. На нем были очки в металлической оправе и серая футболка с драконом. Он раскрашивал тоненькой кистью модель замка, слегка хмурясь, как хмурятся люди, когда пытаются вдеть нитку в иголку.

– Кто это? – спросила Олив.

– Чужеродный элемент. Разведчик. Шпион.

Мальчик положил первую кисточку, взял совсем тонюсенькую и осторожно обработал ею грань модели. Олив заметила, что и мальчик, и садовый столик были покрыты капельками краски, но сам замок был безупречно чист.

– Почему ты думаешь, что он шпион, агент 1-800? – шепнула она коту на ухо.

– Да ты посмотри на него! – прошипел Харви. – На его коварную улыбку. На эти бегающие глаза.

Олив наклонилась вперед, пытаясь получше рассмотреть мальчика. И в этот самый момент он заметил, что за ним наблюдают. Перестал раскрашивать замок и медленно поднял взгляд на зелено-золотую крону березы, в которой, глядя прямо на него, сидели Олив с Харви.

– Резерфорд! – раздалось во дворе.

По газону трусила круглая миссис Дьюи; в облегающем белом сарафане, она еще больше походила на снеговика.