Всем медикам вручил, сделанные московскими мастерами, фонендоскопы. Пора уже вводить в медицинский оборот приборы, для научного ведения дела.

Обустроившись на дому и отдохнув после дороги, на лодке с рындами отправился к Савельеву. Механические производства встали на время эпидемии и готового локомотива я не увидел. Но работы были действительно близки к завершению. Стальные колеса, мощная дубовая рама, сверху венчались могучим прямоугольным котлом. Перед колесами были смонтированы два паровых цилиндра с тягами.

— Вот государь, — обратился ко мне Федор, — почти готово все. Остатние дела короб соделать для людей, что дрова станут в топку метать.

— А у тебя стенка котла так наружу и идет?

— А како надоть? — не понял вопроса мастер.

— Паровоз быстро станет бегать по дороге, его аер не будет ли охлаждать вельми?

— Как-то яз сам не подумал. Верно царевич, надобно ещё кожух сверху соделать.

— Вот что Федя, придется нам твоё дело вместе с людьми в Коломну перевезти.

— Вскую нам Коломна?

— Внегда паровоз ты построишь, как его на дорогу доставить нам? Разбирать коли, так все одно части великие будут и на месте сборки надобен еще завод и люди, чтоб собрать. А малые куски паровоза из Устюжны к Коломне вельми легко доставить, коли идет струг на Москву рекой Окой. Так что доделывай паровоз до весны. По первой воде разберем твою машину, амбар великий, людей возьмем и все уйдем к крепости коломенской. Там все соберем заново и зачнем пяток паровозов строить с тележками грузовыми. Через год у нас будет боле ста тридцати верст железной дороги с мостом через Оку, тако там обкатаем наше детище.

— Почто же мы изначально в Устюжне почали сей паровоз?

— Ну, здесь кузнецов умелых много и железные детали без задержки идут, и станки были только здесь, для первого дела, важные причины.

В этом году из Устюжны уйдут токаря с большими станками на пушечный двор во Владимир, он, на реке Клязьме расположен, так что переезд не сложен технически, и Паровозный амбар к Коломне уйдет, но ружейная изба останется и Бумажная мануфактура великая, и станкостроительный амбар.

Выдал станочникам заказ на десять больших токарных станков. Кстати на этих же станках станем точить оси для лафетов орудий и колесных пар паровозов.

Эксперимент с капсюлем набитом порохом, кусочками закаленной стали и кристаллами кремния можно считать удался. Не срабатывал каждый второй, да и сам капсуль пришлось сделать достаточно большим. Но имея шести зарядный барабан, у меня будет три выстрела. Так что надо придумать ударный механизм для револьвера. Проблема, что настоящего миротворца я в руках не держал никогда, в советской армии у рядовых случалось пострелять лишь из пистолетов системы Макарова. Как сделать механизм поворота барабана и прижимания его к стволу для лучшего свойства выстрела я не знал. Но можно сделать простую пружину, а поворот барабана ручным.

По совету градодельца Коня с городов Московского царства были доставлены в Устюжну молодые мастера, которые зарекомендовали себя с лучшей стороны при строительстве Царева Белого города. Царский градоделец сам из них отобрал пятерку лучших. Они и семеро лечцов во главе с Баженкой, теперь учили английскую грамоту под руководством безжалостного здоровяка-педагога. В мае будущие студенты уплывут в Лондон. В Оксфорде обучение длилось десять-двенадцать лет, но не знаю, есть ли надобность столь долго держать за рубежом необходимых на Руси людей. Будем решать по переписке через посольство. Все, кроме князя Василия Туренина, сына Ивана Самсоновича, который опекал меня во время борьбы с моровой болезнью в Устюжне, были выходцами из посадских людей, или крестьянского сословия. Посылка в заграничное учение дворян, казалась мне пустой затеей. Для будущего Московского университета на Воробьевых горах, нужны архитекторы, медики, физики, геологи или как их сейчас зовут рудознатцы. Пойдут ли дворяне на таковые профессии учиться? Думаю, вряд ли, а для простых людей это шаг, сулящий небывалый сословный рост. Это как в армию брать дворян: в конницу все согласны, а в пехоту только в командный состав. Иначе поруха чести родовой! Ныне даже торговать дворянам считалось подлым делом.

Федор Савельич определил, с моего согласия, местом строительства каменного собора, берег реки Мологи, главным фасадом на закат, и соответственно алтарем в сторону восхода, по христианской традиции. Архитектор, годного для строительства камня, опросив горожан и исходив окружающую местность, не нашел. Оно и не удивительно, вокруг болота, скальных выходов нет. Определив для себя интересовавший его круг вопросов, градоделец насел на меня с целью пробы метода получения жидкого камня. Понятно, как он выбился в люди, такого настырного и дотошного человека я не встречал ни в одной из своих жизней. На дворе стоял декабрь, надвигались долгие праздники, но Федор Савельевич был неумолим. Для опытного процесса я решил использовать старую доменную печь, с которой начиналось мое знакомство с городом. Она стояла без дела уже несколько лет, так как треснула через несколько дней использования. Я дал заказ архитекторам починить печь, а кузнецам стянуть её железными обручами. Все же это был эксперимент, а тратить время и деньги на не гарантированный результат я не хотел. С другой стороны отступать я тоже не собирался, бетон мне нужен. К материалу для цемента тоже был вопрос, какие пропорции смешивать?

Объяснив градодельцу каким образом древние римляне получили первый цемент, я через несколько дней получил от мастера готовый рецепт, семь частей песка и три части известняка. В малых доменках Федор прожарил разные пропорции состава. Из каких-то вовсе ничего не вышло, другая смесь слишком быстро твердела. Для помола получившейся массы в цементную пыль понадобится мельница, и мне пришлось заказать устюженским литцам железный барабан на горизонтальной оси с крышкой и свободно бегающим внутри массивным чугунным бегунком. Таким механизмом с приводом от паровика я надеялся смолоть конечный продукт, впрочем, и для подготовки смеси он тоже пригодится.

Пока кузнецы выполняли заказ, требовалось доработать орудие, которое мы привезли с собой обратно к Устюжне. Пушка была хороша, но нуждалась в прицеле. Я думал о двух путях: первое это простой отвес, установленный на ствол, целик на нем и при стандартном заряде пороха, в зависимости от угла подъема ствола и совмещения пенька мушки и отверстия целика, мы получали попадание в цель; второе то же самое, только прицел оптический, для лучших пушкарей-снайперов. Победа одним залпом, что может быть лучше. Скоординированные выстрелы по полководцу вражеской армии, а обезглавить вражескую армию — значит победить. Коли у нас будет преимущество в артиллерии, этим надо пользоваться, пока враги не переняли метода. Сейчас полевая артиллерия практикуется только в шведской армии, там применяют бронзовые пушки небольшого калибра. Маневра огнем не знают. Оптикой займусь сам, а механический прицел поручу пушкарям, только единые отверстия на пушках надо утвердить, чтоб базироваться на стволе.

Время бежит быстро и вот опять наступил канун Рождества. Почему-то в этот раз праздничное настроение пришло и осталось в доме надолго. Я приказал срубить в лесу пышную елку, как бы для немецких мастеров, и в трапезной стояла зеленая красавица, которую украсили под моим руководством любимая жена и её подружки. Приятный запах хвои будил воспоминания о детстве, том которое я почти забыл. Во церквах почтили память ветхозаветных пророков, с чтением берущей за душу молитвы Ефрема Сирина. В пятидневные предпраздничные дни в церковных службах священники взывали к душам паствы, молили отринуть помыслы от мирской суеты, прогнать нечистые мысли, ведь скоро Дева Мария принесет в мир сына Господня, коему предназначено омыть человеков от первородного греха. В последний предпраздничный день Навечерия Рождества Христова богослужебные тексты полны сочувствия к мукам матери, рождающей в земной мир Бога. Трагизм страданий, после пришествия сына Господня переходит в радостное ликование: Бог с нами!