— Трудно найти образованного человека, который не знал бы этого, господин Кардариш. Ваш досточтимый предок обратил вулгров в рабов и заставил их обрабатывать поля для нужд ларгесов и всего государства.

— Именно. До правления Великолепного, рабов в Тайларе было немного. Богатые и знатные держали их как слуг, ну и для удовольствия, конечно. А вот обрабатывали землю, пасли скот, работали в шахтах и мастерских только свободные люди. Примерно как сейчас в большинстве владений Старого Тайлара. Но захваченные огромные и очень плодородные земли с населением, состоящим сплошь из злобных дикарей, поставили трудную задачу. Ведь никто толком не знал, как лучше удержать новые территории. Говорили о разном. Были даже предложения двть вулграм гражданство как джусором. То ещё безумие. Но Лико Кардариш, получивший наместничество над всем Новым Тайларом, начал лишать вулгров земель, а их самих — за любой бунт, неподчинение, да даже за долги или отказ покидать приглянувшиеся нашим переселенцам земли, превращать в рабов семьями и целыми родами. И чем яростнее они сопротивлялись, тем больше становилось рабов. А если они начинали смиряться, мой пращур подстегивал их ненависть — приказывал своим солдатом насиловать знатных варварок прямо на площадях городов, сжигать капища или вешать волхвов. Всё, чтобы сломать их и вытравить даже намек на неподчинение. И чем больше было рабов, тем больше у моей семьи, что и продавала вулгров другим ларгесам, становилось денег. Мы сказочно тогда разбогатели и продолжаем богатеть на торговле всяким сбродом и по сей день, хотя теперь мы все больше ведем дела в Дикой Вулгрии. Работорговля — наш источник богатства. Главное дело моей семьи на протяжении вот уже полутра веков и я не желаю, чтобы мои наследники и их наследники её лишились.

— Простите мою неосведомленность, любезный господин, но неужели кто-то осмелился покуситься на ваше семейное дело? Право дело, я всецело смущен и растерян, ведь мне ничего не известно о подобном злодействе.

— Любезность мне несвойственна, Джаромо, а покушаетесь как раз вы.

— Мы? Каким же это образом, позвольте узнать!

— Самым прямым, сановник. Самым прямым. Хотя многие думают, что главное, что есть у ларгесов, это Синклит, традиционные привилегии и родовые земли, важный источник нашего могущества — это рабы и работорговля. Их мы держим в своих руках очень и очень крепко, бережно оберегая от других сословий. Потому что нет в этом мире товара, что был бы столь же выгоден и приносил столь же высокую прибыль как невольники. Рабы, которых мы продаем на поля или в шахты, стоят по тысяча шестьсот литавов, и в год мы продаем их по четыре тысячи. В среднем один раб, учитывая затраты на кормежку, содержание, оплату услуг надсмотрщиков и охранников, ловцов, если надо, постройку и ремонт лагерей, кораблей, повозок и всего прочего, обходится нам в пятьдесят ситалов в месяц, а задерживаются они у нас не больше чем на пару месяцев. Хотя торгуем мы не только разорившимися вулграми, которые арендует у нас же землю, но и захваченными по всему северному побережью клавринскими выродками. Ну что, уже подсчитал наши доходы, а, Великий логофет? Хотя ты их, наверное, и так знаешь. Да, у моей семьи есть земли, стада, рудники, торговые компании, мастерские, доходные дома, да и много чего ещё. Но главный источник нашего богатства, это, конечно, рабы. И долгие годы у нас не было стоящих упоминания конкурентов.

Кирот Кардариш вновь налил себе вина и несколько притворно поморщился, но все же выпил.

— И вот тут появляются Тайвиши, которым слава Ардишей засвербела в заднице, и решают поиграть в завоевателей. И к всеобщему удивлению, эта игра им удается. Настолько удается, что в их руки попадает целая страна и все ее население. Сколько сейчас Лико ведет с собой невольников? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят тысяч? А сколько тысяч рабов будут продавать все последующие годы? Понимаешь, как поменяется весь сложившийся торговый баланс? Понимаешь, конечно. Сам, наверное, и придумал, как его сломать. Поэтому глаза у тебя так и блестят, что даже в этом долбанном полумраке видно. Я не ради бахвальства вспоминал тут своего великого предка. Ведь прошлое моей семьи, это возможное будущее семьи, которой ты служишь. Они хотят провернуть ровно то же самое, что сделал сто пятьдесят лет назад мой предок. Вот только он был первопроходцем и особо никому дорогу не переходил, а Тайвишам придется перепахать под себя всю полянку. И под поляной я понимаю себя, свою семьи, и ещё пару десятков других благородных родов, которые контролируют сегодня работорговлю. Ну а тот кто контролирует рынок рабов, контролирует доходы благородных семей. А вместе с ними и сам Синклит. А я не из тех, кто позволяет себя перепахивать.

— Так что вы хотите? — сухо произнес Великий логофет.

— Можешь передать Шето, что я совсем не против с ним подружиться. Да и против его сыночка в главнокомандующих в целом тоже ничего не имею. Вот только у всего в этом мире есть своя цена и цена моей дружбы, это цена на рабов.

Джаромо удивленно поднял бровь.

— Не прикидывайся, будто бы не понял, о чем я говорю. Все ты прекрасно понял. Мне нужны гарантии, что привезенные вами харвены будут продаваться только и исключительно по средней цене и на существующих рынках. Никаких занижений. Никакого передела. Хотите помимо добычи серебра и железа заняться работорговлей? Пожалуйста. Я не против. Но только на условиях завещанных моими предками. И с моим допуском к этой новой земле.

— Вы же понимаете, что это невозможно?

— Тогда и наша дружба тоже невозможна, ибо вы подрываете благосостояние моей семьи, а за то, что принадлежит мне, я привык драться. И драться до конца. Без жалости.

— Значит, не договоримся?

— Даже если боги мне повелят.

— Я напомню вам, что за нами стоят сановники, стратиги, эпархи, коллегиалы, и на большинстве постов в государстве находятся наши люди. Мы контролируем тагмы, контролируем палаты, контролируем города, провинции, владения, колонии и малые царства. Ну а сейчас, когда доблестные войска под руководством Лико разгромили и покорили харвенов, мы станем ещё и народными любимцами. Особенно после пышного триумфа и празднеств, которыми мы подчеркнем свою щедрость и безмерную любовь к нашим согражданам. Поверьте, мы приложим все силы, чтобы завоевать обожание толпы и добьемся ее. Хотя нас и так чтут за те девятнадцать лет мира и процветания, что мы принесли Тайлару. Так что подумайте ещё раз, господин Кардариш, стоит ли так демонстративно плевать в протянутую вам руку дружбы? Так ли вы готовы к объявлению войны тем, за кем и народ и власть?

— Народ, как пьяная баба на Летние мистерии: быстро влюбляется, быстро дает, быстро забывает, и тут же увлекается новым ухажёром. И, как и пьяная баба, он никого не способен защитить. Так что, говоря по простому, похер мне на вашу народную любовь. А власть в этом государстве принадлежит старейшинам — главам трехсот сорока благородных семейств. И большая их часть твоим хозяевам не служит, и служить не собирается.

— Не забывайтесь. Я все-таки Великий логофет, — проскрежетал Джаромо, словно перемалывая слова.

— А я и не забываюсь. Просто называю вещи своими именами. Как бы ты тут не выкобенивался, а Тайвиши — твои хозяева и ты для них все равно, что раб без ошейника. Ну или верная собачонка, гавкающая по команде. Все благородные это знают, Джаромо, и посмеиваются над твоими жалкими потугами корчить из себя важную персону. Ты всего лишь прислуга у одной зазнавшейся семейки, которая в последнее время стала слишком много на себя брать. И если эта семейка думает, что подмяла под себя всех и каждого в государстве, то они очень сильно заблуждаются. Это наша страна. Страна ларгесов. Мы правим ей вместе. На равных. И если захотим, то быстро укажем на место тем, кто мнит себя новыми Ардишами. Точно так же, как в свое время указали и самим Ардишам. Можешь передать Шето Тайвишу то, что я сейчас сказал слово в слово. А теперь, оставь ка меня одного и, будь любезен, шепни по госпоже Ривене Мителиш, чтобы прислала ко мне ту смуглянку — танцовщицу. Больно мне её сиськи приглянулись.