— Что ты делаешь? — спрашиваю, когда Сотников отстраняется от меня.

Черт, я ничего не понимаю. Совсем ничего.

Парень уткнулся в свой телефон, не обращая на меня никакого внимания.

Мой рассудок затуманен. Мозг полностью перестает работать. Мне тяжело сосредоточиться на чем-либо. Тяжело мыслить, когда тебя только что поцеловал парень, по которому ты сходишь с ума. Я не могу произнести ни единого слова, поэтому просто смотрю на Яна, продолжавшего копаться в своем телефоне.

Сто тридцать пять. Сто тридцать шесть. Сто тридцать семь. Черт, я уже считаю секунды нашего молчания.

— Ян…

В горле появляется ком, и я не могу больше ничего сказать.

— Что?

Сотников отрывается от телефона и смотрит мне прямо в глаза. Пустота. Равнодушие. Безразличие. Пофигизм. Все это, в глазах Яна. В тех самых глазах, которые всего минуту назад, смотрели на меня с любовью и сумасшедшей нежностью. А что теперь? Теперь в них нет ничего хорошего.

Отвернувшись от меня, парень прислоняет телефон к своему уху.

— Ян…

Он снова игнорирует меня.

— Ну что чувак, — говорит Сотников в телефон. — Ты сам все слышал. Фото поцелуя видел. Признание в любви слышал.

Черт. Черт. Черт.

И тут я понимаю…

— Готовь деньги. Да. Я скоро буду. Диана у тебя? Отлично.

В полном шоке и неком недоверии, смотрю на Яна. Он лишь улыбается и смеется, все еще говоря по телефону. Затем он убирает его в карман. Сотников бросает на меня взгляд, который отражает разочарование и брезгливость.

Только не плакать. Только не плакать. Только не при нем. Он не должен видеть мою уязвимость.

Ян начинает смеяться. Просто смотреть мне в глаза и смеяться.

Все, это последняя капля. Слезы начинают литься по щекам, и я уже не в силах их остановить.

— Зачем? — тихо спрашиваю.

— Ради этого, — Сотников достает из кармана деньги, показывая мне.

Если бы у людей существовала функция «стереть память» и «перестать плакать», я бы непременно этим сейчас воспользовалась.

— Почему я? — мой голос дрожит.

— Потому что ты, — Ян походит ко мне и легонько обнимает за плечи, — наивная дура.

Да, он действительно прав. Я наивная дура.

Никогда такого не случится, что Ян полюбит меня. Никогда.

— Ты серьезно думала, что я тебя люблю?

Я молчу. Ком в горле не дает мне сказать.

— Какая же ты идиотка. В таких шлюх, как ты, не влюбляются. Знаешь, что с ними делают?

Не могу понять, почему он считает меня шлюхой? Потому что я отказала ему? Такова его логика?

— Этот поцелуй, — парень плюет на землю с большим отвращением.

Все, хватит. Я не выдерживаю этого. У меня больше нет сил, на это смотреть. Я подбегаю к подъезду, но оборачиваюсь.

Ну, конечно же, Ян уходит.

— Ян, — кричу, отчего он поворачивается ко мне. — А я ведь все равно тебя люблю.

* * *

Вы когда-нибудь чувствовали себя разбитыми на мелкие осколки, которые так трудно собрать воедино? То самое чувство, когда душа покидает тело, и ты останешься жить в этом теле без души, без чувств и эмоций. Вот это, я сейчас ощущаю, а именно — ничего. Пустота. Ноль чувств. Я живу, но не чувствую этого. Это существование, а не жизнь.

Мне совсем не хочется плакать, кричать. Я пустая. Еще час назад, эмоции переполняли меня, мне хотелось убить Яна, а сейчас… Сейчас я пуста.

Мне все равно. Я устала плакать. Устала быть сильной. Такое ощущение, что весь мир вокруг лишь иллюзия. Если это сон, то мне необходимо проснуться. Срочно.

Уже пятый раз звенит мой телефон, но я просто игнорирую его. Мне плевать на всех, в том числе и на Сотникова. Эта мразь, не сломает меня. Нет. Он просто превратил меня в бесчувственную и пустую. Как куклу. Ох, нет, это плохое сравнение.

Телефон снова оповещает о входящем звонке, и я решаюсь принять вызов.

— Да, — сразу огрызаюсь, даже не посмотрев, кто это.

— Эй, ты чего такая грубая? — звучит мягкий и веселый голос Антона.

Я невольно улыбаюсь. Черт возьми, этот парень вызывает во мне улыбку даже тогда, когда я разбита. Что за …?

— Лер…

— Что?

— У тебя все нормально? — обеспокоенно спрашивает Тоша.

— Да. С чего ты взял, что у меня не все нормально?

Ну конечно мой голос не звучит, как обычно.

— Просто голос у тебя странный.

Я закатываю глаза.

— Все нормально.

— Не особо верится.

— Ну и не верь. Мне плевать.

Ох, я действительно только что, это сказала?! Черт. Это последний человек, на которого мне может быть плевать.

— Антон, я не имела это в виду. Мне совсем не наплевать, просто…

У меня не хватает слов, чтобы все объяснить.

— Ты сейчас занята?

— Нет. Да. Нет.

Занята ли я сейчас? А раздумья о своей ничтожности, считается занятием? Если да, то я занятой человек.

— Так занята или нет?

— Нет.

— Отлично. Может, тогда прогуляемся?

Мне совсем не хочется куда-либо выходить. Просто хочется побыть одной и, конечно же, жалеть себя и свое разбитое сердце. Ну, уж нет.

— Хорошо. Давай прогуляемся.

— Тогда через десять минут, я буду у твоего подъезда.

Не сказав ни слова, нажимаю на «отбой» и на ватных ногах поднимаюсь с кровати.

Жизнь слишком коротка, чтобы ныть по своему разбитому сердцу. Да, оно разбито. Сердце разбивается каждый раз, когда я вижу его с другой или когда он избивает меня.

При таком состоянии, у меня могла бы начаться депрессия, но мой антидепрессант — Антон.

Взгляд невольно падает на кольцо, которое он мне подарил, и я улыбаюсь. Пустота заменяется радостью и нежностью.

Просто так, я не сдамся. Ян не сломает меня. Нет. Я не кукла, чтобы ломаться.

Как жаль, что эта самоуверенность не присутствует во мне всегда.

Я иду в ванную комнату и сразу же умываюсь. Мне противно, что Ян прикасался ко мне, целовал меня. С брезгливостью, вытираю свое лицо. Ну, вот и отлично, от Сотникова не осталось и следа на моем лице.

Я не позволю больше ему воспользоваться мною.

* * *

— Ты какая-то странная.

— Нет, я обычная.

— Нет, ты холодная.

Видимо у Яна все же получилось сделать меня холодной, и я не знаю, как это исправить.

— Ле-е-ер…

— Тооош, — передразниваю я парня.

Шелыгин закатывает глаза, а я смеюсь в ответ.

— Хочешь прокатиться на мотоцикле?

Мне послышалось? В недоумении, поднимаю одну бровь.

— Ты совсем с ума сошел?

— Почему?

Нет, он что, действительно ничего не понимает? На улице уже слишком холодно и крайне опасно ездить на мотоцикле. Хоть снег и растаял, но дожди никак не прекращаются.

— Можно спросить?

— Давай.

— Ты идиот? — спрашиваю на полном серьезе.

— Вот только не нужно меня оскорблять.

— А это и не оскорбление. Это вопрос.

Антон снова закатывает глаза.

— Нет, ну Тош. Подумай сам, какой нормальный человек, будет ездить на мотоцикле в ноябре?

— Я, — самодовольно отвечает парень.

Теперь, моя очередь закатывать глаза.

— Антон, послушай…

— Лер, я не маленький. Я умею ездить на мотоцикле. Мы с друзьями, и зимой на них ездим.

— Вы идиоты?

Гнев во мне, просто закипает.

— Нет, — спокойно отвечает Тоша.

— Могу я тебя, кое о чем попросить?

— Проси.

— Обещай, что не будешь больше ездить в такое время на мотоцикле.

— Ну, если…

— Антон, — уже кричу я. — Пообещай мне.

— Ты чего так завелась?

Шелыгин придвигается ближе ко мне и пытается взять меня за руку, но я ее убираю.

— Ладно, ладно. Я обещаю.

— Обещаешь что?

— Я Шелыгин Антон, обещаю Филатовой Валерии, что не буду ездить в такое время на мотоцикле.

Я улыбаюсь, но совсем не верю в его слова. Почему-то чувствуется тревога, но я сразу же отбрасываю это чувство.

— Мне уже домой пора, — с тоской в голосе, говорю.

— Жаль. Ну, пойдем, я хоть провожу тебя.