Резкая боль ощущается в моей руке, и я подношу ее к лицу, чтобы осмотреть рану, замолкая при этом. Несколько огромных и глубоких порезов, непрекращающаяся кровь, которая капает на пол. Видны небольшие осколки, застрявшие в ране.

Я снова начинаю кричать, прижимая больную руку к груди. Ничего не слышно вокруг, только мой крик.

Внезапно, я оказываюсь в крепких объятьях.

Антон. Это должен быть он.

С замиранием сердца, поднимаю голову.

— Тоша? — тихо спрашиваю.

Но на меня смотрят не глаза Антона, а какие-то голубые, совсем мне не знакомые.

Кто это вообще? Что он делает в моей квартире? Мне кажется, я схожу с ума.

— Тише, Лера. Тише, — слышу голос подруги у себя за спиной.

Резко отстраняюсь от этого парня и подхожу к Юле.

— Кто это? — хрипло спрашиваю, указывая на голубоглазого.

— Влад. Я хотела вас раньше познакомить. Не так.

— Как вы вошли?

— Дверь была не закрыта.

Закрыв глаза, сажусь на кровать и кладу больную руку на ногу.

— Лер, что это? — с тревогой в голосе, спрашивает Юля.

— Что?

Влад подходит ко мне и аккуратно берет мою руку, внимательно рассматривая ее.

— Это ты, зеркало разбила? — спрашивает он.

В ответ, киваю.

— О, Господи. Влад, разберись с ее рукой. Я тебе сейчас аптечку принесу. Ну а пока ты будешь обрабатывать руку, я уберу комнату от осколков, — подруга подходит к двери, но оборачивается. — Лер, а где твои родители?

Я пожимаю плечами, и Юля выходит из комнаты. Влад прижимает меня к себе, крепко обнимая, но я чувствую холод от этих объятий. Нет того чувства защищенности. Парень снова осматривает мою руку, взяв ее в свою.

— Сильно больно?

— Нет, — коротко отвечаю. — Эта боль, никогда не сравнится с тем, что я сейчас чувствую внутри.

В комнату заходит Юля и отдает Владу аптечку. Он поднимается с кровати, садясь на корточки возле меня.

— Дай мне свою руку.

Делаю то, что мне говорят.

— О, Боже, — морщится подруга. — Пойду пока на кухню.

Да, сейчас моя рука действительно выглядит до сумасшествия ужасно. Просто кровавое месиво.

— Сейчас будет больно. Я буду вытаскивать осколки из раны.

— Мне плевать.

— Просто будь готова к боли, — предупреждает Влад.

Никто и никогда не предупреждал меня перед тем, как сделать больно. Как физически, так и морально.

Резкая и адская боль пронзает меня, отчего я вскрикиваю. Он прав. Это действительно больно. Очень.

— Ну, вот и все, а теперь пойдем промоем руку.

Я непроизвольно морщусь от вида собственной руки. Кровь продолжает стекать на пол.

* * *

— Может, ты пока у меня поживешь?

— Зачем? — спрашиваю, пытаясь снять футболку, которая из белой, стала кровавого цвета.

Юля подходит ко мне и снимает ее.

— Лер, я переживаю за тебя. Давай хотя бы на неделю, ты переедешь ко мне.

— Нет. Я останусь здесь.

— Но почему?

— Это моя квартира, здесь я и останусь, — тихо отвечаю.

— Ты уверена?

Подруга помогает мне надеть чистую футболку, ведь самой мне это не под силу, с забинтованной рукой.

— Да, я уверена.

Выхожу из своей комнаты и иду на кухню. Красильникова следует за мной. Они с Владом садятся за стол напротив меня, прожигая взглядом.

— Если вам что-то интересно — спрашивайте. Я на все отвечу, — тихо говорю.

Юля опускает взгляд и прикусывает губу.

— Почему ты не хочешь идти на похороны? Или ты уже передумала?

— Нет. Я не знаю, смогу ли увидеть это. Не так уж и легко, увидеть дорогого тебе человека в гробу.

— Извини, — шепчет подруга.

— Проехали.

Повисает неловкое молчание. Я внимательно осматриваю свою руку, но ничего кроме бинта, не могу увидеть.

— Лер, может, ты все-таки поживешь пока у меня? — спрашивает Юля, с некой мольбой в голосе.

— Нет.

Я принимаюсь снова осматривать руку.

— И когда я смогу ее разбинтовать? — спрашиваю у Влада.

— Тебе нужно будет перебинтовывать ее каждый день, — объясняет он мне. — У тебя глубокая рана. Было бы лучше, если ты поехала в больницу.

— Нет. Я никуда не еду.

Снова тишина.

— Вы извините, но я пойду, — говорю, вставая со стула и направляясь в свою комнату.

— Ты куда?

— Спать, — коротко отвечаю.

Господи, как же это глупо, но по-другому я поступить сейчас не могу. Я обессилена, и мне необходим сон.

Краем уха слышу, как Юля стучит в дверь моей комнаты.

— Заходи.

— Лер, мы пойдем. Я к тебе завтра зайду, хорошо?

Я киваю.

— Обещай мне, что с тобой все будет хорошо.

— Обещаю.

Ненавижу обещания. Антон тоже обещал мне, что не будет ездить на мотоцикле. А что в итоге?

Подруга обнимает меня и выходит из комнаты. Услышав, как закрывается входная дверь, подхожу к окну. Сейчас снег не идет, и это меня огорчает.

Внезапно вспоминаю о дневнике Антона, и сразу же ищу его, чтобы дочитать записи до конца. Удобно устроившись на кровати, открываю тетрадь.

* * *

«Я был до смерти напуган, когда Лера не отвечала на звонки. Такого, раньше никогда не было. Как дурак, я пошел к ней домой. Я застыл на месте, когда увидел ее красные заплаканные глаза. Тогда я ощутил боль в сердце. Лера расстроена из-за уезда Паши. Но потом случилось нечто. Я случайно увидел записку Яна, которая была написана для Леры. Из текста я понял, что между ними что-то произошло. Лера красиво и умело ушла с этой темы. Весь остальной вечер мы провели отлично. Мне не хотелось уходить от нее. Я безнадежно влюблен. Жаль, что не взаимно. Я готов ждать столько, сколько нужно. Мне плевать, сколько пройдет времени, прежде чем Лера даст мне шанс. Я готов ради нее на все. Абсолютно все»

* * *

Тетрадь выдает из моих рук.

Я потеряла человека, который был готов сделать для меня абсолютно все. Который, любил меня и оберегал.

Что теперь? Что будет дальше?

* * *

«Несколько дней мы веселились с Лерой. Вчера я пригласил ее на ужин к себе домой. И, черт возьми, это был потрясающий вечер. Я был счастлив, когда видел смех и улыбку Леры. Она сводит меня с ума»

* * *

«Сначала нам запрещают делать то, от чего мы без ума. Не позволяют самореализовываться, развиваться в той сфере, что нам интересна. Нам запрещено делать что-то безумное лишь потому, что так мы можем выделиться из толпы. Нам нужно быть теми, кого хотят видеть окружающие, при этом наплевав на собственное мнение. Запрещено быть самим собой.

А потом они удивляются, почему мы к ним так относимся.

Мы будем жалеть всю жизнь, что не сделали так, как хотели, а послушались их»

* * *

У меня просто нет слов.

Как же он прав. Вокруг одни запреты.

С детства нам запрещают многие вещи. В школе — учителя. Дома — родители. В университете — преподаватели.

Когда же нам быть собой, делая все, что хочется?

* * *

«Ее голос звучал странно, и я сразу понял, что что-то случилось. Мы отлично прогулялись. Лера вынудила меня пообещать ей, что я не буду пока ездить на мотоцикле. Теперь мне всего лишь нужно отогнать его, к знакомому в гараж. Чем сегодня, я и займусь. Вчера я снова не удержался и поцеловал ее. Днем я позвонил ей, надеясь на прогулку, но она сказала, что занята. Конечно, меня это немного задело, но она об этом не узнает. После того, как отвезу мотоцикл, нужно будет наведаться к Яну. Давно хотел выбить из него всю дурь.

Уже целую неделю, я пуст. Я ничего не чувствую внутри. Такого чувства, у меня никогда не было. Надеюсь, что все будет хорошо. Но как бы пуст я не был, я всегда буду любить Леру»

* * *

— … я всегда буду любить Леру, — тихо шепчу последнюю строчку записей.