- В тот момент, когда его светлость вывел Тень из конюшни, в ней обвалилась крыша.

   Майя исполнила просьбу отца, она думала всю ночь. Думала, зачем он полез в огонь, рисковал собой. Ради чего? Он чуть не погиб, ради чего? Спасая даже не человека... А в голове все крутились его слова "я тебя люблю", "я тебя люблю", "я тебя люблю". Неужели, неужели это правда? Неужели возможно? А даже поверь она, нужно ли это ей? Что дальше? Ведь он не изменился, а значит, может снова сделать больно, а она не хочет больше боли. Лишь под утро Майя заснула, тревожным сном, в котором она убегала, а ее догоняли, она вновь убегала, и ее опять ловили, и она рвалась вперед, вот только больше по инерции, чем от страха. Ведь ловили ее знакомые руки, умеющий доставлять невыносимую боль и неземное удовольствие. Руки, от которых она не убежала бы ни в жизни, ни во сне.

   Следующий день начался очень поздним завтраком. Прежде всего, нужно было закончить оставленные вчера дела. При свете дня, граф оценил урон. Конюшню легче было бы перестроить, чем восстанавливать остатки пожарища. Именно так делать он и решил. Осталось только найти в своих документах план, по которому ее когда-то строили, и устроить куда-то лошадей, на время строительства.

   С этим проблем не было, Дэррек предложил свои конюшни, пока что пустующие, ведь с собой он взял только троих лошадей: Ветра и двух для упряжки. Отец Майи сдержанно его поблагодарил, понимаю, что после вчерашнего вечера и этого утра, он в долгу перед герцогом, а по долгам придется когда-то платить.

   - Как ваше плечо? - они вдвоем стояли у пожарища.

   - Уже не беспокоит. Спасибо леди Майе. Она вчера очень помогла с раной, - невольно, Дэррек сам подвел мужчину к тому вопросу, который того беспокоил.

   - Неужели мои, самые обыкновенные лошади, стоили того, чтобы так рисковать? - он посмотрел на стоящего сбоку собеседника очень пристально.

   - Нет, - Дэррек ответил таким же прямым, открытым взглядом.

   - Я почему-то так и подумал. - Нортон склонил голову. - Только приехав из вашего дома, мои дочки начинают вести себя странно, причем обе. В голове старшей появляются странные мысли, она явно мечется, бросаясь в крайности. При этом, обе ничего не объясняют и усердно стараются доказать, что в общем-то ничего экстраординарного с ними там не произошло. Потом, в первый же день нашего приезда в столицу, младшей моей дочери делают предложение. Человек, который, представлен мне как друг, а в обществе шепчутся, что для старшей моей дочери он не только друг. Это если мягко. Так вот, он делает предложение Соне, а Майя убегает с бала в тот момент, когда из сада появляются разукрашенные, теперь уже жених, и тот, в чьем доме мои девочки гостили целых два месяца. Совпадение? А потом, вернувшись домой, мы застаем одного из участников драки в роли своего соседа. И как не удивительно, рассыпающиеся в комплиментах девочки, вдруг начинают вести себя странно. Особенно старшая. Такая уж у нее натура, что она не способна на грубость. Была не способна, пока у нас в доме не появились вы. А теперь, рискуя собственной жизнью, вы несетесь сломя голову спасать чужое имущество, с которым мысленно попрощался даже сам хозяин. Я ничего не упустил? Да, забыл, еще, этот самый гость уделял некоторое время особенное внимание моей младшей дочери, а закончилось это все помолвкой, о которой я уже упоминал. Я прекрасно понимаю, что стоит совсем чуть-чуть надавить, на Майю или Соню, и я получу ответы на те вопросы, которые мешают сложиться всему этому бреду в логическую цепочку, но я не хочу этого делать. Боюсь, что мне это знать просто напросто не нужно. Если они посчитают нужным, я когда-то все узнаю. Но раньше, когда это просто были тайны моих девочек, это было одно. А теперь, когда эти тайны материализовались в вашем лице, я думаю, мне стоит насторожиться. Я прав?

   Дэррек слушал внимательно, понимая, что у него в собеседниках умный человек, уже прекрасно все сопоставивший, но просто мудро не считавший нужным вмешиваться. До этого момента, пока ставки не возросли.

   - Я могу ответить на многие ваши вопросы, если не на все, - рано или поздно, Дэрреку пришлось бы заручиться поддержкой графа, просто он собирался это сделать немного не так. Но судьба вносит свои коррективы.

   - Тогда ответьте хотя бы на один, какова ваша цель?

   И Дэррек ответил, сказанное им сегодня очень напоминало недавнее посвящение Витора в свои планы. Он обходил все то, чего бы Майя меньше всего хотела, чтобы знал отец. Он не мог посвятить мужчину ни во многие причины, ни в их следствия.

   Когда он закончил рассказ, Нортон задал единственный действительно важный вопрос:

   - Она знает?

   - О чувствах - да, о планах - нет.

   - Я не могу вам отказать, - Нортон никогда не думал, что произнесет подобные слова этому человеку, но жизнь, как оказалось, еще более непредсказуема, чем он думал. - Но это может сделать она.

   - Я знаю.

   - И что будет, если она испортит ваши планы? - хоть из рассказа Нортон не видел причин, чтобы это произошло, судя по тому, что Майя продолжает его сторониться, даже зная, что он испытывает, такие причины есть.

   - Будут новые планы. Просто уйти я уже не смогу.

 Граф кивнул, принимая ответ. Он ответил бы так же, если на кону стояла его с женой жизнь.

   - Я сделаю то, что вы попросите. Считайте это благодарностью за спасение лошади. Но влиять на дочь я не буду. И никому не позволю. Единственное, что я могу ей дать - право выбора. Она его получит. Предупрежу об одном, генерал собирается сделать Майе предложение.

   Был ли Дэррек удивлен? Да. Он не слепой, видел брошенные в ее сторону взгляды, но вот ответа в ее глазах не было никогда. И только это помогало сдержаться. Дэррек был согласен на все условия. Считая их разумными и даже неимоверно мягкими, учитывая, что он успел натворить, о чем граф и не подозревал.

   - Я распоряжусь, чтобы уже сегодня лошадей перегнали в новые загоны, - будто так и было задумано, они вернулись к обсуждению обыденных тем, забыв о данном только что обещании.

*****

   Дэррек остался на завтрак, чем заставил Майю снова волноваться. Ей было стыдно, и не только за то, что он пострадал, а и за свои вечерние слова.

   - Нортон, есть шанс, что выяснится причина пожара? - вопрос задал генерал.

   - Вряд ли. Да и кто станет выяснять? - граф подумал, что виновный достаточно будет наказан угрызениями совести, а остальные обитатели предпочтут спокойствие публичному порицанию, а то и наказанию.

   - Нет. Этого нельзя так спускать. Виновный должен быть наказан. Любой проступок должен был в должной степени покаран.

   - Не слишком ли кровожадное заявление? - вопрос задал Витор.

   - Нет. В мире не зря столько веков существуют правила, не убей, не укради, не прелюбодействуй. Не придерживайся мы их, человечество не дожило бы до сегодня. А попуская однажды, мы рискуем не наказать и во второй раз, а он обязательно последует.

   Майю передернуло от такого заявления. Этому человеку неведомо слово прощение. А ведь ей, возможно, придется это самое прощение у него вымаливать, или терпеть наказание. Всю жизнь.

   - А как же на войне? Тоже не убей, не укради, не прелюбодействуй? - спросил уже герцог.

   - На войне другие законы. Более жестокие. И это единственный случай, когда от жизненных прописных истин дозволено отступить.

   - А во имя чувств? Когда мать ворует яблоко на рынке, чтобы накормить умирающего ребенка? - в разговор ступила даже Соня.

   - Это преступление. И оно должно быть наказано.

   - Чем же солдат лучше бедной матери?

   Майя знала чем, ведь генерал сам был солдатом, и ему приходилось достаточно грешить, и именно так он оправдывал себя все эти годы. Осуждая других, намного легче доказать себе, что ты опустился не так уж низко.