— Мой дом сгорел, — шаг. — Моя мать мертва, — ещё шаг. — А ты говоришь — я в этом виновата?!

В темноте Владислав казался ещё больше, чем при свете дня. И глаза как будто горели отблесками алого. Или не как будто? Всё, что она знала точно — кулаки сжаты до той степени, что ногти больно впиваются в ладони. И хочется то ли ударить его, так, что б в глазах зарябили чёрные мухи, то ли просто убежать подальше и плевать, что Сане нельзя перемещаться по дворцу без сопровождения. Страж всё равно остался в зале, куда девушка возвращаться была не намерена.

— Да, ты права. Тебе были оговорены правила, и ты их нарушила. Я считал тебя умной, хоть и глуповатой местами — думал, ты понимаешь, что Тремиш хладнокровная сволочь.

— Какое тебе дело вообще до этого?! — завопила Касандра, всплеснув руками, — Какое дело до меня?! Зачем ты наделил меня этим, зачем, Влад?! Нет, это не я виновата — не было бы во мне Тьмы, чёрта с два я бы полезла в библиотеку действительно! Не прикидывайся святым! Не смей попрекать меня обыкновенным желанием выжить и разгрестись с тем, что ты на меня взвалил! Это из-за тебя она мертва, это из-за тебя я теперь лишилась дома и всегда буду гнить в этом поганом дворце!

Сана заткнулась, тяжело дыша и гневно глядя на Владислава. Нет, ей не показалось — глаза мужчины действительно горели в этом сумраке. Что он себе думает? Почему этот головорез считает, что имеет право даже повышать на неё голос?

— Я донесу на тебя, — ровно и холодно выплюнула Касандра, отступила назад, нервно скривив губы. — Мне всё равно, что будет после этого со мной — возможно, лекари и другие маги найдут способ вытащить эту заразу, но на тебя я донесу. Тебя упекут в камеры, а потом на плаху — и поверь, я с удовольствием пронаблюдаю, как на твою шею опуститься гильотина!

— Лимпак, с огнём играешь, — прорычал наёмник и в руке у него что-то блеснуло. — Если ты сейчас же не прекратишь строить из себя всеми обиженную девчонку, то я точно выполню своё обещание, а Тремиш мне только спасибо скажет.

Она одна. Как он этого не мог понять? Касандра остро ощущала, что осталась одна и больше никакой поддержки и ни от кого не дождётся никогда. Стены коридора ужасно давили, стало ещё темнее, будто в них что-то копошилось, а вместо тишины царили шёпотки. Сану это даже не пугало, она была слишком зла, чтобы замечать перемены в окружающей обстановке. Конечно, он её не понимает. Вряд ли Владиславу известно, какого это — остаться совершенно одной, в незнакомом месте с одним отчаянием и беспомощностью? Понимать, что уже всё сделано, возможности упущены и остаётся лишь корить себя, других — не важно — всю оставшуюся, долгую жизнь?

— Так вперёд, — Касандра слишком храбро расправила плечи, замерла и по щеке всё-таки скатилась слеза. Ком в горле мешал говорить, — Отправляй во Мрак.

Она всё равно ничего не сможет сделать. Что может одна, местами наивная девушка, против целой Цитадели? Как же это было глупо! Уму не постижимо, как Сана могла вообще поверить в то, что сможет что-то изменить?! Да едва о её планах узнают, просто убьют во сне и поминай как звали, а мириться и жить по мерзким правилам девушка была не готова. Даже король бессилен. Уж лучше так. Быстро. Насовсем. Касандра успела слишком сильно раздраконить наёмника, точно не промахнётся. Наверняка спит и видит, как она помирает и прекращаю мотать ему нервы в отместку за испоганенную жизнь.

Рваное дыхание выдавали с головой всю её напущенную решительность. Ко всей гамме эмоций добавился страх, ноги подкашивались.

— Ты не в себе, — на удивление ровно произнёс Владислав, выпрямившись. — Если тебе так хочется, иди проспись и скажи мне это завтра. На тебя смотреть противно, ничего более жалкого в жизни не видел.

Касандра недоумённо моргнула.

— Проспись, тебе говорят, —повторил мужчина, резко сократил дистанцию, развернул девушку и подтолкнул вперёд. — Я провожу тебя до комнаты.

Ей бы, наверное, возмутиться, но не вышло. Прагматик объяснял — это был срыв, а они быстро проходят и оставляют после себя лютую усталость. Он объяснял, а Касандра не понимала, но всё равно пошла вперёд, потому что нужно было что-то делать, просто жизненно необходимо. Теперь уже плакала, но даже не утирала слёзы, хотя они и вышли в один момент на свет, встречали по пути прислугу, и та на Сану косилась. Завтра по Светлому дворцу поползут слухи, а девушка даже не собиралась никого видеть. Плевать на завтрак, проспит до обеда, попросит, чтоб вызвали Стража и запрётся в лаборатории. После смерти отца она не вылезала из неё около недели, большую часть времени правда прорыдала, но кое-как всё-таки смогла отвлечься.

Звучало как хороший, проверенный план, но что-то в нём было не так. Мелькнуло воспоминание странных глаз, но Касандра отмахнулась от него, точно от назойливой мухи. Потом.

Не попрощалась с Владиславом у двери, Сана с попытки третьей вставила ключ, провернула и, оказавшись в комнате, сползла на пол, безнадёжно смяв красивое платье.

Глава 12

Когда строишь какие-то планы на день, будь готов к тому, что другие с ними считаться совершенно не собираются.

Касандра действительно проспала до обеда, даже больше. Стрелка часов подбиралась к четырём часам дня, когда она открыла глаза. Заснула же только с рассветом и чувствовала себя разбитой. Тяжёлая голова побаливала, глаза закрывались, но спустя полчаса уговоров себя же, Сана всё-таки поднялась.

Шумела вода. Пока набиралась ванна, она сидела на краю, рассеяно глядя перед собой и старалась о чём-то думать. О чём угодно. О графе, короле, о других действующий лицах во всей этой вакханалии, но не могла. Всё равно возвращалась к пустоте, запиналась о собственные мысли.

Тёплая, почти горячая вода, не помогла.

Скоро в дверь постучали с обедом. Касандра через прислугу передала просьбу о Страже, а ей передали письмо. После долгого гипнотизирования принесённой еды, вздохнула и отложила его в сторону, принявшись собираться. Весь поднос отправился голодному ёжику. Плохая из неё всё же, хозяйка, раз про животное совсем забыла и кормила через раз. Живое существо, всё-таки.

Сана ещё не знала, куда и к кому пойдёт. Возможно, в лабораторию, как и хотела, прихватив записи. Возможно к Тремишу, просто чтобы высказать всё, что я думает о нём и его действиях, а может вовсе к королю — сдаваться. Со всеми своими и чужими потрохами, но это скорее от отчаяния. Редмин ведь всё знает, сказал Кристофер, и Сана ему верила. Но если раньше мысль могла утешить, то сейчас приводила в состояние ужаса — сам король не может ничего сделать, так насколько всё плохо?

Графу Лин хотелось верить от того же отчаяния. Касандра судорожно пыталась ухватиться хоть за что-то. Почва уверенности упрямо продолжала уходить из под нос и девушка безумно боялась провалиться в Бездну, отдавшись мрачным размышлениям.

В детстве ей, как и всем детям, читали сказки. Сана помнила одну, про чаровницу Вэлию и путника, который всё потерял. Тот мужчина пришёл на порог к женщине и долго рассказывал, как война полностью сокрушила его дух и теперь ему не во что больше верить. Он честно признался, что никогда не воспринимал ведовство серьёзно, не верил, но сейчас, когда ничего осталось, дом чаровницы послужил настоящим маяком. Люди в его городе говорили, что Вэлия может помочь излечить любую рану и воин спрашивал, есть ли у неё средство против его боли. Теперь мужчина готов был ухватиться за что угодно, даже самые невообразимые чудеса, лишь бы вновь обрести смысл жизни.

В конце-концов чаровница приняла его, как своего ученика и всё было хорошо. В сказках всегда всё кончается прекрасно, ибо другого смысла в них просто напросто нет. Но Касандра живёт не в сказке и вряд ли Кристофер фон Лин чародей, однако, его слова действовали как маяк. Последний оплот надежды в этом огромном, враждебном месте.