– Деда, это Пётр Миронович. Он начинающий поэт песенник, – отработала договорённость светлая девушка и не удержалась, – А ещё он Первый Секретарь Горкома КПСС, модельер, философ и самый великий повар, – чуть смутилась, ну не рассказывать же всей компании о ночи, – которого я знаю.
– Не слишком ли много для одного человека? – тяжело улыбнулась, стоящая за креслом с корифеем женщина.
– Это моя мама – Лидия Корнеевна.
– Очень рад знакомству.
– Люша, Пётр Миронович, не хотите чайку с дороги? – постаралась улыбнуться "мама".
– С удовольствием.
Попили чай, поговорили о погоде. Не клеилась беседа. И кассеты с песнями забрала товарищ министр. Разрядил обстановку патриарх.
– Пётр Миронович, я так понимаю, что Люша вас привезла, чтобы я послушал ваши стихи и помог их напечатать? – правду про деда потом напишут. Всем бросался помогать.
– Да, Пётр Миронович, прочтите ваши стихи, – Вертинская вклинилась. Красива чертовка.
– Корней Иванович, я слышал, что в этой комнате вам читал стихи Пастернак? Не скажите, с какого места, – окинул взглядом большую комнату Пётр.
– Думаете, место, это главное, – усмехнулся Чуковский.
– Однозначно.
– Дай бог памяти, да вон у окна, кажется, и стоял, – чуть привстал с кресла патриарх, указывая через головы гостей на разукрашенное изморозью окно ближе к углу.
Пётр прошёл до указанного места. От окна дуло. "Нужно будет стеклопакеты изобрести", – вспомнил Штелле и начал сказку. Давно, в той жизни, лет двадцать назад, был у него период, когда он попытался написать сказку типа "Конька Горбунка" или даже, чуть подражая игре в слова, филатовского "Федота Стрельца". Написал много, а потом как-то отложил и вот снова взяться так и не удосужился. Но ведь знать об этом почтенной публике не обязательно. Прочитать можно только вступление. Оно явно выбивается из всего, что сейчас пишут.
– Это будет сказка. Представьте себе поэта, которого отправили по сфабрикованному обвинению в ГУЛАГ в 37 году. Вот он пишет письмо домой:
Я тут мать решил со скуки,
От тебя, детей в разлуке,
Написать ребятам сказку -
Заменить отцову ласку.
Чтоб не тратить время даром,
Я решил таким макаром,
Нужно опыта набраться,
В корифеях покопаться.
И столкнулся Ешкин кот,
Я с такой проблемой вот.
Не достать нигде Ершова,
Как и дедушку Бажова,
С Маршаком вообще беда,
Кто ж его пришлёт сюда.
Я отчаиваться стал -
Ни черта ведь не достал!
Тут мужик пришёл с этапа,
Борода как у Потапа,
У него Есенин есть,
Анну Снегину прочесть,
Пугачёва Емельяна,
Что писал поэт наш спьяна.
Ну, осилил я Серёгу.
Рано всё-таки в дорогу.
Вирши в голову не прут,
Не закончен видно труд
Овладенья мастерством.
Отложить что ль на потом
Написанье сказки сей,
Но хочу ведь – хоть убей.
Тут я вспомнил – Пушкин есть.
И не можно глаз отвесть
От его волшебных сказок,
И про рыбок и про бабок,
Про русалку и кота.
Значит я не сирота,
Буду у него учиться.
Тут ведь главно – не лениться.
Прочитаю про царевну,
Или может – королевну,
Что качается в гробу
И схвачуся за губу.
Что-то мне напоминает,
И сомненья вызывает
Этой сказочки сюжет.
Белоснежка? Или нет?
Тут и там царевну прячут,
Только тут коняки скачут,
А там гномики долбают,
Самоцветы вырубают.
В общем, тяжкий горный труд,
Если сказки те не врут.
Младший гном в княжну влюбился,
Чуть рассудка не лишился.
А у Пушкина в неё втюрился парнишка -
Младший егеришка.
Аналогии кругом.
В этом месте, али в том:
Яблочко княжна съедает,
И почти, что умирает.
Лесники её хватают,
И в хрустальный гроб ховают,
На цепях между столбов.
Семь здоровых этих лбов.
Точно так же как и гномы.
Да, сюжеты тут знакомы.
Плагиатом пахнет тут.
Во! Блин, классики дают!
Вот ведь Пушкин – сукин сын,
Сбегал, значит, в магазин,
Закупил про гномов книжку,
И пополнить, чтоб кубышку,
Заменил трудяг конями
С псами, ну, и с егерями.
И пришёл за гонораром,
Деньги получил задаром,
И ведь как спешил чудак,
Даже склеил кое-как,
Свой сюжет про лесников.
Так чуть-чуть, для дураков.
Ну, откуда в чаще грот?
Всё в лесу наоборот!
Есть осины, есть берёзы,
Тут Есенин бы про слёзы,
Начал кружево плести,
Пятером не разгрести.
Я ж скажу: В лесу есть ёлки,
Совы, зайцы, даже волки,
А с пещерами там туго.
В чём же Пушкина заслуга?
Знаю, знаю! Он бродяга,
Ох, и хитрый же деляга,
Перенёс на Русь сюжет.
Нет. Опять же винегрет.
Царь Салтан, батыр Руслан,
Где ж увидел он славян?
А ещё есть князь Гвидон,
Что прислал нам всем поклон.
Девушку зовут Наина,
Почему не просто Зина?
Знать писал он про татар.
Жаль, что этот Пушкин стар.
Я б ему сказал: Сергеич,
Ты ведь, брат, не Челубеич.
Нам к Мамаю на поклон
Бегать нынче не резон.
Ты пиши про Русь святую,
А не то тебя я вздую.
Ладно, Пушкина прочёл,
И ошибки все учёл,
Старшего сего собрата,
Чуть не ляпнул – плагиата.
И пора свою писать,
А то дети лягут спать,
Не дождавшись приключенья.
Значит к чёрту все ученья.
И начнём мы помолясь…
Стояла тишина. Никто не хлопал. "Это провал, – подумал Штирлиц".
