Бахтияр обратил внимание на высокого широкоплечего человека в черной сутане. На могучей выпуклой груди два золотых креста. С лицом, лишенным всяких эмоций, он смотрел поверх голов дерущихся каким-то застывшим взглядом. И лишь всмотревшись, можно было понять, что он слеп.

Рядом, в метре от Бахтияра, упал сраженный кинжалом Омар. Еще один мантильский каторжанин. Бахтияр видел, как он, придерживая внутренности обеими руками, отполз к борту. Здесь же, оглушенный тяжелой булавой, лежал рыцарь, закованный в тяжелый панцирь.

Вдруг из трюма прямо на Бахтияра выскочил крестоносец с коротким мечом в руках. Пират успел отскочить в сторону, и меч угодил в основание фок-мачты, отколов от нее огромную длинную щепу. Бахтияр, предупреждая следующий удар, взмахнул топором, пытаясь дотянуться до рыцаря. Но тот, ловко отскочив, отбил топор и уже в следующую секунду атаковал сам, пытаясь точным и коротким ударом вышибить булаву. Удар оказался неожиданным и одновременно необычайно мощным. Бахтияр, обороняясь, отступил на шаг, а рыцарь, развивая натиск, продвигался медленными шажками. Размахнувшись, он ударил по топорищу, и оно, не выдержав удара, хрустнуло. Булава металлическим яблоком загрохотала по палубе. Бахтияр отвлекся всего лишь на мгновение, провожая взглядом укатившееся ядро. Вот оно угодило под ноги одному из рыцарей, стукнулось о металлический башмак и отлетело в сторону. Бахтияр потерял равновесие, зацепившись за брошенный канат, и в этот же самый момент увидел, что над его головой завис меч рыцаря. Следовало бы закрыть глаза, но жить оставалось всего лишь миг и хотелось насладиться светом, сверкнувшим на заточенной поверхности меча. Именно его предстояло забрать с собой в преисподнюю. Но, подобно молнии, в воздухе сверкнул шар и со всего размаха обрушился прямо на голову рыцаря. Под металлическими шипами мелко хрустнула человеческая плоть, и рыцарь упал на заляпанную кровью палубу.

Бахтияр лишь глазами поблагодарил своего спасителя – крупного мавра, примкнувшего к его отряду в прошлом году, и вновь бросился в самую гущу боя.

Неожиданно на палубу выскочила молодая женщина в белых шароварах и в длинной шелковой рубахе. По одежде мусульманка, но вот лицо открыто – непростительная вольность для правоверной (а хороша!), и, посмотрев на убитого рыцаря, завизжала в голос.

Выходит, в трюмах еще и женщины! В походных условиях они такой же желанный товар, как еда и питье. Крик женщины будто бы подхлестнул пиратов. Их натиск усилился, и рыцари один за другим падали на палубу.

Гребцы галеры безучастно наблюдали за сражением – они уже сделали свой выбор.

Один из оставшихся в живых рыцарей, верткий и красивый юноша, продолжал неустанно размахивать длинным двуручным мечом, яростно сокрушая наседавших пиратов. Крестоносец не уставал и выглядел заговоренным. Такое напряжение мог выдержать только молодой здоровый организм, тренированный и закаленный в бесконечных сражениях. С тяжеленным мечом он справлялся с такой завидной легкостью, будто размахивал всего лишь тоненькой хворостиной.

Свободное пространство вокруг него все более сокращалось. Рыцарь не устал, просто атакующих пиратов стало больше. Морские разбойники шаг за шагом теснили молодого воина. Так поступают волки, загоняя сохатого в болото. Действуют сообща, стаей, и в то же время каждый из них прекрасно знает свою собственную роль.

Молодой рыцарь был настоящим бойцом. Он сражался искусно и уверенно. Охотно верилось, что с обнаженным мечом крестоносец прошел всю Палестину и был готов освободить Гроб Господень.

Пираты прижимали юношу к борту. Отсюда у него один путь – в море или под клинки пиратов, что, в общем-то, равноценно. Вот один из пиратов, рыжебородый Хамза, выскочил вперед, пытаясь зайти юноше в тыл. Но тут же напоролся на меч, и, харкнув кровавой пеной, ухватился за рану и неловко повалился на палубу.

Из доспехов на юноше была только невесомая кольчуга. Она защищала лишь от стрел, да и то отправленных с большого расстояния. А стрела, пущенная из арбалета, легко пригвоздит его к борту.

Бахтияр увидел, как Хамза, приподняв арбалет, уже направил его точно в грудь юноши. Мгновение – и стрела, хищно раздвинув ребра, войдет в сердце. Бахтияр, мгновенно отреагировав, толкнул Хамзу. И стрела, зацепив русый хохолок на макушке рыцаря, проткнула паруса и со смачным звуком впилась в мачту.

– Не надо! – выкрикнул Бахтияр. – Он мне нужен живым!

Как будто бы ничего не изменилось, юноша все так же активно оборонялся и часто делал резкие выпады вперед, всякий раз доставая мечом одного из пиратов. Но вот он сделал совсем незаметный шажок назад, а это значит, что перелом в схватке уже произошел. Что поделаешь, человеческие силы не беспредельны. Потом еще один шаг, такой же крохотный. Отчаянная попытка пробиться вперед, в центр палубы. Но тут, ощетинившись саблями, его встретила стена из пиратов.

Не пройти!

Следующий выпад, более отчаянный, в сторону. Не получилось – алебарды разодрали камзол. Один из пиратов попытался дотянуться до юноши крюком, но рыцарь, отбив тяжелое оружие, лишь слегка прогнулся. Вновь отступил еще на один небольшой шаг. Он совершил его как бы нехотя, с трудом соглашаясь с явным преимуществом пиратов. А дальше – борт, отступать некуда!

Еще один выпад алебардой – более назойливый. Не увернись рыцарь – и острый конец воткнулся бы точно в его шею. Коротко размахнувшись, рыцарь ударил по алебарде, и меч, не выдержав удара, сломался у основания. В крепкой ладони юноша держал всего лишь рукоять. Одновременно три копья мгновенно застыли у горла рыцаря, не давая ему возможности сопротивляться. Четвертым оружием был бердыш. Он запоздало уперся в живот крестоносца, и на рубахе ослепительно белого цвета остались темно-красные следы.

– Он мне нужен живым! – закричал Бахтияр, оттолкнув в сторону мавра.

Сельджукам приходилось очень непросто, если полки крестоносцев состоят из таких доблестных воинов. Крестоносец не выглядел подавленным. Наоборот, держался достойно, как будто окружавшие его пираты были его подданными. Даже неискушенному зрителю было очевидно, что он был бойцом до самого последнего волоска, привыкшим к ратной чести и не желавшим от врага милости. Наверняка все предки рыцаря, до десятого колена, были доблестными вояками, преуспевшими в ремесле смерти. Но этот юноша наверняка отличался даже от них, природа сконцентрировала в его крови все самое лучшее, чем желали бы порадовать наследника суровые пращуры.

Стань он пиратом, так с его отвагой ему не нашлось бы на море равных.

Бахтияр подошел к нему. Юноша ему нравился. Но вряд ли получится обратить его в свою веру. Рыцари несказанно гордятся своей кровью, словно в их тела вдохнул жизнь сам создатель. Его следовало бы убить, из таких людей получаются никчемные рабы. И вряд ли он будет полезен даже в качестве гребца на одной из пиратских галер. Что ж, можно немного поговорить с ним, потешить собственное самолюбие, вряд ли такой чести Бахтияр удостоился бы при других обстоятельствах. Все эти рыцари неимоверно спесивы, во взглядах надменность и тупое величие, как будто солнце на востоке поднимается для каждого из них в отдельности.

Бахтияр движением пальца подозвал к себе Хамзу:

– Переведи ему... Знает ли он, кто я такой?

Для всех присутствующих юноша уже был мертвец. Пускай он еще дышал, полыхал ненавистью, но джаханна уже отворилась, а джинны раскинули руки для объятий, чтобы принять к себе нового грешника. С мертвецом разговаривать было неинтересно, только Бахтияр был способен на такое праздное любопытство. Все-таки интересно знать, что думает человек, стоя у последней черты.

Хамза четыре года провел на каторге в каменоломнях у неверных и за это время успел выучить их язык.

Юноша презрительно дернул подбородком и неожиданно заговорил по-арабски:

– Ты – Бахтияр! Мятежник и бандит. Жаль, что мне не удалось встретиться с тобой в бою.

Бахтияр улыбнулся. За подобную дерзость полагалось отрезать язык. Но что возьмешь с покойника! Юноша как будто бы знал об этом. Будет джиннам работа!