Милей ниже по течению их ждало транспортное средство, которое они торопливо соорудили этим утром, — плот, который, по утверждению Торвальда, легко донесет их до моря, в пятидесяти земных милях к западу. Шэнну оставалось только преодолеть эту милю.

А росомахи? Было только одно средство, которым животных можно заманить к плоту. Тэгги поймал «оленя» как раз тогда, когда они собрались уходить от плота. И Шэнн, не дав животным как следует насладиться пиршеством, отобрал у них остатки и привязал добычу к ненадежному плоту из бревен и лиан, оставив мясо мокнуть в воде.

Обычно недоеденную добычу росомахи закапывали в землю. И юноша надеялся, что если оставить часть добычи на плоту, то потом звери вернутся к нему, когда проголодаются. А в этот день они съели не очень много.

Ну, а Торвальд… Офицер Разведки в предыдущие пять дней не раз давал Шэнну понять, что серьезно сомневается в способности Шэнна выжить в одиночку. О себе он, понятно, был куда лучшего мнения.

Землянин бросился бежать между кустов, к реке. Его сердце бешено колотилось, и не только из-за физических усилий. Из лагеря опять донесся ужасный, леденящий кровь вой. И тут яркая линия света очертила впереди прибрежные заросли. Этого он не ожидал. Последние несколько футов пришлось ползти, прижимаясь к земле.

Он выглянул вниз, к реке. Облизал губы, чувствуя привкус древесного сока, размазавшегося по лицу, когда он упал в кусты. Луг у него за спиной был отмечен лишь отдельными точками света. А здесь светящиеся растения росли сплошной линией вдоль воды, повторяя все изгибы берега. Спускаться здесь — значило просто выйти и показаться любому преследующему беглецов Трогу. Придется пойти вдоль обрыва, может быть, эти светящиеся растения ниже по реке растут не так густо.

Шэнн не успел и на пять ярдов отойти от той точки, где он подполз к реке, когда шорох за спиной заставил его застыть и осторожно повернуть голову. Лагерь уже скрылся из глаз и зарево пожара гасло. Но даже в темноте удалось разобрать, что какие-то тела с шумом борьбы катятся в его направлении.

Торвальд, отбивающийся от врага? Росомахи? Шэнн подобрался, готовый вскочить и контратаковать. Он поколебался, что выбрать — нож или станнер. В столкновении с раненым Трогом у обломков корабля станнер не произвел на врага особого впечатления. И сейчас Шэнн сомневался и в том, сможет ли его лезвие, сделанное из закаленной суперстали пробить бронированное тело пришельца.

Нет, там определенно бушевала схватка. Бешено возившийся комок накатился на три ярко светящихся куста. Тускло блеснул панцирь Трога… однако не было видно ни одежды человека, ни шкуры зверей. Дерутся два чужака? Но зачем?

Один из Тротов медленно поднялся, склонился над вторым, бесформенной

кучей лежавшим на земле. Потянул за что-то. Шэнн еле разглядел свое деревянное копье. Когда его выдернули из тела, лежавший даже не пошевелился. Предводитель Трогов мертв? Шэнн понадеялся, что это так. Юноша вложил нож обратно в ножны, пристукнул по рукояти, чтобы лезвие защелкнулось, и пополз дальше. Извивающаяся река впереди скрывалась в долгожданной темноте. Прибрежные светящиеся заросли заканчивались. Оглядываясь через плечо, он увидел, как через луг пробежал еще один Трог, как они вдвоем подняли неподвижное тело и понесли его к лагерю.

Что ж, может быть, Троги и казались непробиваемыми, но он прикончил одного — с помощью примитивного оружия и доли удачи. Это приподняло юношу в собственных глазах, и он, приободрившись, осторожно спустился вниз, к самой воде. Загребая ботинками маслянистую воду, Шэнн побрел вниз по течению, чувствуя сопротивление воды, сначала по щиколотку, потом по колено. Пока еще омутов можно было не бояться, широкая река текла по мелководью, кроме самой середины.

Еще дважды ему пришлось обходить заросли светящихся растений, и один раз он наткнулся на молодое дерево, заливавшее все кругом розоватым светом, а не обычным призрачно-серым. В светящемся тумане вокруг ветвей вились какие-то насекомые, и в воздухе стоял душный запах его открывающихся почек. Запах не показался Шэнну ни неприятным, ни приятным, просто непривычным.

Наконец он набрался смелости и тихонько свистнул, надеясь, что его будет слышно на берегу. Но сколько Шэнн ни прислушивался, замерев на месте, в ответ ничего не услышал. Ничего, что подсказало бы — Торвальд и росомахи направляются к плоту.

А что он будет делать, если внизу у плота никого не дождется? Торвальд приказал ему — не задерживаться до рассвета. Но Шэнн знал, что пока он не увидит патруль Трогов, шлепающий за ним, он будет ждать. Ждать, пока не узнает, какая судьба постигла его товарищей. И Тэгги, и Тоги значили для него ничуть не меньше, чем офицер Разведки. А сейчас, может быть, даже еще больше — потому что он понимал их, в определенной степени, конечно, и находил в их непритязательной компании ту дружбу, которой не мог найти у людей.

Интересно, почему Торвальд настаивает на том, чтобы они двигались к морю? Для Шэнна его первоначальный план укрыться в горах на востоке выглядел ничем не хуже. В этих горах укромных местечек, чтобы спрятаться, можно найти не меньше, чем на побережье. Но Торвальд так упрямо настаивал на том, чтобы идти на запад, что Шэнн сдался. Хотя, выслушивая приказы, он внутренне протестовал, тем не менее юноша подчинялся приказам старшего. Только оказавшись в одиночестве, он начал сомневаться и в мотивах, руководивших Торвальдом, и в его авторитете.

Три ветви светящегося кустарника, связанные треугольником. Шэнн выбрался на берег, отряхивая с ботинок воду, как Тэгги отряхивал бы с шерсти. Три ветки — это был знак, которым они отметили место встречи, но…

Шэнн резко обернулся, схватившись за станнер. Темное пятно плота раскачивалось туда-сюда на воде, всего в нескольких футах от него. Его качало не течением. Шэнн услышал тихое поскуливание и негромко рассмеялся, опуская станнер. Не стоило так беспокоиться о росомахах — приманка подействовала, как надо. Обе зверюги отчаянно чавкали, не обращая внимания на шаткий плотик под ногами.

Они не обратили на Шэнна никакого внимания, когда он полез в воду, нащупывая импровизированный якорь. Его запах, видимо, донесло ветром еще раньше. Вода дошла юноше до плеч, когда он ухватился за крайнее бревно плотика и прислушался. Одна из росомах предупреждающе зарычала, недовольная тем, что их отвлекают. Или зверь рычал не на него?

Шэнн замер на месте. Да, кто-то шлепал по воде вверх по течению. Кто бы ни шел за ним следом, он не очень прятался, и судя по скорости неизвестного преследователя, тот скоро мог оказаться здесь.

Троги? Шэнн напряженно ожидал реакции росомах. Он был уверен — если это враги, то животные предупредят его. Обычно они избегали запаха чужаков, кроме того момента, когда услыхали этот странный вой из лагеря.

Но росомахи, как ни в чем не бывало продолжали есть. Значит, это не жуки приближались к плоту. Но если это Торвальд, то зачем ему так явно обнаруживать себя? Только если скорость для него оказалась важнее осторожности. Шэнн подтянул к себе якорный канат, достал нож, готовый в любой момент обрезать его. Темная фигура пробежала мимо ветвей и уткнулась в плот.

— Лэнти? — раздался хриплый шепот.

— Я тут.

— Поехали. Нужно скорее убираться!

Торвальд прыгнул вперед, и они оба вскарабкались на плот. Задетый ногой объеденный скелет плюхнулся в воду, но прежде чем росомахи успели прыгнуть за ним, канат был обрезан, и плот подхватило течение. Почувствовав, как закачался под ногами плотик, росомахи испуганно заскулили и сбились друг к дружке в середине казавшегося теперь очень ненадежным плавсредства.

Порыв ночного ветра принес им в спину далекое, но прекрасно различимое жуткое завывание.

— Я видел, — Торвальд остановился, чтобы набрать полную грудь воздуха, — я видел, у них есть «псы». Вот кто это.

Течение подхватило и понесло плот вниз по реке, все быстрее и быстрее. Росомахи прижались к Шэнну, и он чувствовал, как его окутывает их тепло и мускусный запах шерсти. Они беспокойно заворчали, словно отвечая на принесенный ветром вой.