– Но почему? Все сестры знают, что временами лурлы бывают непослушны, их трудно заставить работать. В последнее время это случается все чаще…

– Во время шторма, – Д\'Хуна говорила как бы сама с собой, – я поняла, чем стали лурлы. Трое из них не откликнулись на призыв Глаз, хотя я напрягала все силы. Боюсь, что когда-нибудь стану виновницей гибели Норноха. Пусть та, у которой больше сил, встанет на мое место и охраняет стены.

– Ты уверена, что та, другая, сделает это лучше?

Этот вопрос вернул эмоции лицу Д\'Хуны, ее большие глаза блеснули. Она впилась в лицо Д\'Эйри так, словно все еще носила Глаза и могла прочесть ее мысли.

– Ты что-то знаешь?

– А ты не думаешь, что лурлы стали другими? Последнее время они медлительны, как никогда. Что, если в этом повинны не мы, не истощение наших способностей – просто лурлы научились сопротивляться приказам Глаз?

– Что ж, возможно. Но многие считают, что Кормление может их умилостивить. Отмена Кормления – причина их неуправляемости. Так или иначе, но пускай теперь другие, тренированные по-новому, займутся этой проблемой. С меня хватит.

Кормление. Они и Д\'Хуну почти сумели убедить! Но неужели она не понимает, насколько опасно укреплять и распространять это мнение? Пожалуй, ей, Д\'Эйри, не следует рассказывать о своих наблюдениях – это только на руку приверженцам возврата к Кормлению.

И тут на лице Д\'Хуны мелькнул интерес.

– Ты замечаешь, что они сделались ленивее, инертнее? Скажи, сколько не подчинилось тебе в минувший шторм?

– Почему ты решила…

– Почему? Да потому, что и ты боишься, Д\'Эйри. Я без Глаз чувствую твой страх. Признайся: ты замечаешь, что твои силы слабеют? Но в башне не место тем, кому не подчиняются Глаза. Не лучше ли самой отречься от них и не ждать, когда народ потребует испытания и с позором сорвет их с тебя? Это сделает лже-хранительницу ничтожеством, я не хочу ни для себя, ни для тебя подобного конца.

– Все не так просто… – Д\'Эйри пыталась отвести обвинения, но разве можно обмануть ту, которая заслуженно стала Хранительницей? – Подумай, Д\'Фани слушают на Совете. Он агитирует за возврат к Кормлению. Он обещает, что Голос заговорит…

– А если это правда, и Голос предскажет еще один такой же сильный шторм? Подумай, что будет, если Хранительница Глаз не сможет совладать с лурлами и из-за ее упрямства, тщеславия погибнет Норнох?

– Нет, не тщеславие. И не страх потерять привилегии, – возразила Д\'Эйри. – Я считаю, что вернуться к Кормлению – значит вернуться к нашему началу, забыть учение Д\'Гана, погрязнуть в зле. Кормление – тяжкое зло, я в этом уверена!

– Странно слышать это от той, что дала клятву служить лурлам, не щадя ничего, даже собственной жизни, – прозвучал за их спинами мужской голос.

Д\'Эйри резко обернулась.

Д\'Фани! – в ужасе прошептали ее губы, но вслух она это не произнесла.

Высокий, выше многих мужчин, хотя и уступающий им в физической силе, он стоял в дверях, насмешливо склонив голову. В глазах светился быстрый острый ум. В этот миг Д\'Эйри поняла, почему этот человек опасен. Он обладал даром, но не настолько развитым, как у Хранительниц. Он хотел большего, но его дара было недостаточно, чтобы управлять Глазами. Это бесило Д\'Фани и делало его их врагом.

Не был Д\'Фани и воином, ему не удавалось достичь искусства в обращении с оружием. Однако он владел другим оружием – это его ум и красноречие. Они помогали Д\'Фани побеждать, дали ему место в этом мире. Сейчас он хотел подняться еще выше и уверенно шел к цели: Д\'Фани была нужна единоличная власть.

Вся суть этого человека стала ясна Д\'Эйри, когда их взгляды встретились. Это опасность не только для нее: чтобы захватить власть, Д\'Фани пойдет на все. Он способен перевернуть весь уклад жизни народа, он может погубить Норнох.

– Ты поклялась служить лурлам, – повторил он, не дождавшись ответа. – Не так ли, Хранительница Глаз? – От него исходила та же злоба, что от Д\'Атеи, но более жесткая и изощренная.

– Да, я клялась в этом, – неохотно подтвердила Д\'Эйри. – Но я клялась также следовать по пути Д\'Гана!

Что она говорит? Эти слова не оставляют ей возможности для отступления! Но откуда-то изнутри в ней поднималась упрямая сила. Она должна выиграть единоборство!

– Если лурлы погибнут, как помогут нам идеи давно умершего мечтателя? – Его голос звучал наставительно, даже ласково, будто он объяснял очевидное несмышленому ребенку, тупице… Именно такими были в глазах Д\'Фани все женщины.

Спорить с ним бесполезно, ей не удастся убедить его. А если он станет настаивать на испытании – поддержат ли ее остальные Хранительницы? Вряд ли она может надеяться на это, особенно после столь разительной перемены в Д\'Хуне. Похоже, откровенность с ней пошла во вред. Но так или иначе, сожалеть поздно, нужно думать о борьбе со стоящим перед ней человеком. У нее мало времени, она должна спешить, иначе…

Время? Что-то смутно шевельнулось в глубине сознания – какое-то слабое воспоминание, быстрое, как искра на ветру. Время очень важно… Для нее? Да, но не только… Есть еще один человек… У нее вдруг возникло чувство, что она – не она, а… В испуге Д\'Эйри вскинула руки ко лбу, прижала их к Глазам…

Ее сознание раздвоилось? Миг отчуждения прошел, но где-то в глубине настойчиво билась мысль, что она упускает время, необходимо срочно что-то сделать… Собрав тренированную волю, она отогнала это наваждение. Сейчас главное – Д\'Фани. На его сухощавом лице вновь заиграла ироническая усмешка.

– Не обременяет ли тебя вес Глаз, Хранительница? Могу посоветовать хорошее средство: откажись от них. Или ты хочешь потерять их с позором, когда весь народ убедится, что лурлы не слушаются тебя?

– Ты забываешься! – Д\'Эйри гордо вскинула голову, странное ощущение раздвоенности полностью исчезло. – Кто дал тебе право оценивать пригодность Хранительниц?

Она бесстрашно бросила ему вызов, она не хотела и не могла терять времени! Ее реплика хлестнула его так же, как действовали на лурлов приказы Глаз. Хотя Д\'Фани не двинулся с места, его чешуя резко изменила окраску.

– Есть только один способ судить о Хранительнице – испытание. А поскольку Д\'Хуна отказалась носить Глаза, его придется провести. Неплохо бы и тебе принять в нем участие.

Он пытается испугать ее! Она не кинется к нему, не станет просить прощения. Его ждет разочарование Испугаться, отступить – это конец. Ее голос не дрогнул:

– Что ж, тогда так и будет.

Что бы ни привело Д\'Фани сюда, теперь, бросив на Д\'Эйри полный ярости взгляд, он выбежал из комнаты. Когда шаги в коридоре стихли, она повернулась к Д\'Хуне:

– Отказавшись от Глаз, ты открыла ему дверь к власти.

– А ты откроешь другую, – раздраженно бросила Д\'Хуна. – Я поступила по Закону, раз не могу больше управлять лурлами. А ты видишь, что теряешь силы, но упрямишься. Чем дольше ты не расстанешься с Глазами, тем хуже для тебя и всех Хранительниц.

– Тебе все равно, если Д\'Фани повернет Совет, весь наш народ к варварству? Вспомни хроники хранителей: кто первым шел на Кормление? Тебе неприятно думать об этом? Понимаю. Но подумай хотя бы о том, как ловко Д\'Фани укрепит свою власть, устроив подобный спектакль!

– Принимая Глаза, мы клялись в верности Закону…

– Не говори мне о Законе, когда речь идет о Кормлении! Д\'Фани вспомнил Закон, чтобы захватить власть в Норнохе! Впрочем, если ему это удастся, тебе нечего беспокоиться: не ты, а я окажусь первой жертвой.

Д\'Эйри отошла к окну. Она и так чересчур много сказала Д\'Хуне, и вряд ли справедливо винить Д\'Хуну в том, что ей не хочется сыграть роль добровольной мученицы.

Вернувшись в свою башню, она пыталась успокоиться, прогнать страх, вызванный намерениями Д\'Фани. Но кинув взгляд в окно, тут же забыла обо всем. Море изменило свой цвет – это было зловещим признаком, приметой надвигающегося шторма. Она никак не думала, что это случится так быстро, – предыдущий едва успел отгреметь. Лурлы… Они устали, им нужен отдых, неподвижность для переваривания специально выращиваемой пищи. А в довершение всего – часть стены Д\'Хуны останется незащищенной…