Итак, эта женщина возлагала на смерть Командора большие, очень большие надежды. То, что Туран снова жив, снова в этом доме, потрясло ее и напугало. Но не настолько, чтобы смириться. В мозгу леди Туран уже роятся новые планы, преследующие одну цель: навсегда избавиться от некстати воскресшего супруга.

– Ведьма! – Это слово она выстрелила в лицо Зианте, словно прожгла ее лучом лазера. – Ты ничего не достигнешь своим проклятым колдовством, запомни!

– Ты называешь колдовством волю Вута? – Зианта пожала плечами. – Разве не учат жрецы, что человек может по милости Вута открыть дверь обратно в жизнь? И может ли кто-нибудь допрашивать такого человека о тайнах, известных лишь высшему божеству?

Произнести это помогла девушке память Винтры. В то же время дар Зианты опознал в сознании Зухи недоверие: образованная знать лишь внешне соблюдала требования религии, на деле же никто давно не признавал древних суеверий.

Согласно им, человек может покинуть замурованную гробницу, открыв (обязательно изнутри) дверь для души. Такое якобы случалось в прежние времена с теми, кто душой и помыслами был предан Вуту. На этом и строил свой план Туран. Жрецы обладают немалой властью, но из-за неверия образованной верхушки рискуют потерять ее. Признав возвращение Турана в мир живых, они могут укрепить свое влияние, заставить скептиков вновь уверовать в могущество Вута.

– Туран мертв! Это ты своими чарами управляешь его телом, заставляешь труп говорить и двигаться. Ты откроешь мне тайны своего колдовства, и он снова…

Она вдруг замолкла на полуслове – осторожность победила гнев. Тем не менее Зианте стало ясно, что супруга Командора менее всего склонна верить в чудеса. Она, бесспорно, умна и очень подозрительна. А вдруг она сможет проникнуть в сознание Зианты или Турана? Нет, не похоже, чтобы эта женщина могла быть сенситивом. Или же ее мозг излучает в совершенно ином диапазоне? Но и тогда она безопасна для них обоих…

– Как можно назвать мертвецом живого человека? Или ты отказываешься верить собственным глазам?

Зианта, как могла, играла роль простодушной Винтры. Но при этом чувствовала, как растет ярость в груди Зухи, и видела, что та, ослепленная этой яростью, может кинуться на нее.

– Верить собственным глазам, говоришь? Как бы не так! Достаточно того, что эти идиоты жрецы на радостях пускают слюни и на все лады славят милость Вута. Даже если они в душе и сомневаются, никому об этом не скажут: возвращение Турана им на руку. Я знаю одно: то, что ходит по моему дому, – это не Туран. – Она выкрикнула эти слова так, словно объявляла войну.

– Но, если это, как ты говоришь, не Туран, то кто?

– Скорее – что это такое? Я правильно говорю, а, ведьма? Разве не ты вызвала из Ледяной Бездны нечто, благодаря чему освободилась от цепей и покинула замурованную гробницу? Трепещи, колдунья: я обещаю узнать все твои чары, и тогда… Смерть рядом с Тураном покажется тебе блаженством по сравнению с моими способами. Я сумею навсегда отучить тебя забавляться черной магией.

– Значит, высокородная высший консорт, моим возвращением к тебе я обязан колдовству?

Обе женщины были настолько поглощены перепалкой, что не заметили появления в комнате свидетеля их беседы. Это был Туран. На его лице багровела рана, полученная в последнем сражении. В ярком свете кожа Командора была мертвенно-серой, местами уже проявились отвратительные трупные пятна. И лишь глаза оставались живыми, источая силу и ум, вдыхая жизнь в тело мертвеца. Зианта, разглядев как следует это искалеченное тело, удивилась огромной воле человека, сумевшего подчинить его себе.

– Почему же ты видишь причину в колдовстве? – Туран подошел к жене почти вплотную. – Почему, спрашиваю, не возносишь благодарность милостивому Вуту, ушей которого достигли твои жаркие молитвы о моем выздоровлении? Или не было никаких молитв, моя подруга, мой высший консорт? Разве не уверяла ты, что моя смерть будет для тебя страшнее твоей собственной? Ты давала клятву остаться верной обычаям предков: если Вут первым выберет меня для перехода в Нижний Мир, ты радостно пойдешь за мной по Темной Тропе. Но когда случилось страшное – кто оказался возле меня в гробнице? Не ты, мой высший консорт. Вместо преданного человека, способного облегчить мне путь своей любовью, ты отправила со мной ту, что ненавидит меня, готовую призвать для борьбы со мной самые темные и злые силы. Так где же все твои обещания, Зуха? Твои заверения и клятвы – все это была мерзкая ложь?

Говоря это, он приближался к ней, а она пятилась от него. Лишь теперь Зианта заметила на лице этой женщины проявление эмоций, которое не мог скрыть даже толстый слой грима. В немом вопле ужаса и омерзения искривились губы, руки изо всей силы уперлись в грудь Турана.

– Нет! Не подходи ко мне, мертвец! Возвращайся назад в Ледяную Бездну, откуда тебя вызвали с помощью черной магии!

– Вернуться в Ледяную Бездну? Наконец-то ты призналась, чего хочешь на самом деле. А ты подумала о том, что именно твоя ложь и лицемерие вынудили Вута вернуть меня в мир живых?

Зуха уперлась спиной в стену. Ее рука лихорадочно заскользила по узорам украшений – и вдруг часть стены повернулась, Зуха едва не упала в образовавшийся проход. Еще мгновение – и на месте потайной двери снова пестрел замысловатый орнамент…

– Она ощущает себя виновной. Вина рождает страх, – задумчиво сказал Туран. – Но как же она ненавидит меня! Хотел бы я знать, в чем корни этой ненависти…

– Туран, – подала голос Зианта. – Здесь, во дворце, тебе удалось что-нибудь узнать?

– Почти ничего, меня ни на минуту не оставляли в покое. Я вынужден был проявить массу изобретательности, чтобы ускользнуть от жрецов. Они хотят как можно эффективнее использовать случившееся, а для этого пытались получить от меня согласие обследоваться. Пришлось выпроваживать их чуть ли не силой. Разобраться в тонкостях дворцовых интриг мне, конечно, не удалось. Но я выяснил хотя бы, что здесь есть не только враги Турана, но и его сторонники. Один из них дал мне сведения насчет камня…

С этими словами он жестом фокусника извлек из складок туники фокусирующий камень.

– История довольно необычная, но все же выслушай ее – вдруг она наведет нас на след.

Перед восстанием мятежников горцев, при подавлении которого Туран был смертельно ранен, он на рыбачьем судне совершал путешествие по южному морю. Внезапно разразился ужасный шторм, совершенно не похожий на обычную для этих широт непогоду. Я расспросил очевидца о признаках этого шторма и сделал вывод, что речь идет, скорее всего, об извержении подводного вулкана. Утлое суденышко довольно долго швыряло, словно щепку. Когда же море успокоилось, корабль остался на плаву – правда, двигатель его не работал. В результате катаклизма с морского дна поднялось на поверхность множество всякой всячины – обломки затонувших судов, останки невиданных глубоководных животных. Но самой необычной находкой был целый остров, поднявшийся из морской пучины. Туран велел сделать высадку на этот каменистый клочок суши лодку, и отправился туда с несколькими моряками. Обследовав остров, они сделали замечательное открытие: вдоль побережья тянулись остатки каменной стены явно искусственного происхождения.

Туран приказал продолжить поиски в надежде узнать что-либо о народе, воздвигнувшем эту стену. Но тут море вновь заволновалось, один за другим последовали два ощутимых толчка. Островок затрясся, и капитан решил отплыть как можно дальше. Людям, находившимся на берегу, был послан сигнал срочного возвращения. Все заторопились к лодке. Но Туран вдруг отделился от остальных и замешкался возле скал. Товарищам пришлось дважды крикнуть ему, даже пригрозить, что лодка отчалит без него. Наконец Туран присоединился к остальным. Он весь был вымазан морской слизью, которой обрастают обычно прибрежные камни. На вопрос, что его задержало, ответил, что он заметил в воде нечто вроде полузатопленной фигуры, высеченной из камня. Затем он принялся настаивать на продолжении исследований, но капитан корабля остался тверд. Он не стал рисковать жизнями своих людей и отошел на значительное расстояние от острова.