Брэд сказал, что Риг обожал свою мать. Сама она норби ни в чём не винила, однако Риг поверил на слово отцу. Правда, не так давно у него появился повод задуматься. Он поверил тому, кому верить не стоило, и действовал очертя голову. Некоторое время спустя он опять поднял крик, что туземцы замышляют недоброе, а оказалось, во всём был виноват тот самый человек. С тех пор Риг уже не торопится объявлять во всеуслышание, что во всём виноваты туземцы. Однако он их по-прежнему недолюбливает — и, боюсь, так будет всегда. Он не нанимает их на работу пастухами, как все остальные. Так почему он тебе понравился?

Тани слушала Шторма и представляла себе, как всё это было. Маленький мальчик, который очень любил свою маму. Женщина, которая покалечилась и попала к норби. Норби, которые сделали всё, что было в их силах. Отец, который в глубине души чувствовал себя виноватым: не заболей он, его жене не пришлось бы делать мужскую работу… Ничего удивительного, что он винил во всём норби, желая свалить вину на кого-то другого. И сын унаследовал от отца чувство вины…

Тани взглянула на Шторма — они уже подходили к лаборатории.

— Знаешь, он чем-то похож на тебя. Шторм разинул от удивления рот и не нашёлся с ответом. Что общего между ним и крикливым фермером с Пиков? Прикинув так и этак, он недоумевающе пожал плечами. Нет, он определённо не понимал, как Тани могла ляпнуть такое.

Девушка улыбнулась — похоже, ей всё-таки удалось вывести его из равновесия! Она сделала последний шаг и очутилась перед контейнером с щелкунами.

Тани содрогнулась. Щелкуны тоже возбудились и забегали по контейнеру. Хостин снял его с полки и поставил на середину лабораторного стола. Потом бережно сжал руку Тани — ту, на которой не было синяков.

— Давай попытаемся установить связь.

Они без труда связались друг с другом — и Тани мысленно потянулась к щелкунам. Контакт с ними был подобен удару. Голод! Боль-наслаждение. Память о металлическом солоноватом вкусе крови. Голод! Тани отшатнулась, бессознательно ставя ментальный блок. Шторму показалось, что в мозгу её с грохотом захлопнулась дверь. Чуть погодя она вновь приоткрылась…

Хостин кашлянул.

— Ладно, с этим проблем не будет. Пошли на улицу. Я хочу кое-что проверить.

Они вышли из лаборатории, и Шторм закрыл за собой дверь. Обернулся к девушке, взял её за плечи.

— Закрой глаза. Тани послушалась.

— И не открывай, пока я не скажу.

Шторм ненадолго оставил её, а вернувшись, принялся раскручивать, так что у Тани закружилась голова.

— Не открывай глаз и не пытайся нащупать щелкунов. Представь, будто ты чувствуешь жар пламени, но оно слишком далеко, чтобы обжечься. Ну, теперь можешь сказать, где сейчас щелкуны? В каком направлении?

Тани чувствовала его пальцы у себя на запястье. Она мысленно потянулась во все стороны одновременно. Вот они! Слабое чувство отвращения, ощущение чего-то неприятного. Девушка открыла глаза и обнаружила, что указывает в противоположную сторону от лаборатории.

— Я ошиблась! Шторм, это не сработало!

— Отлично сработало! Я нарочно перенёс контейнер. Брэд!

Его отчим вышел из-за сарая.

— Я здесь. Да-да, я все видел. Попробуем перейти к следующему этапу. Отведи Тани в дом и свари ей кружечку сванки. Мне потребуется некоторое время.

Девушка расслабилась, прихлёбывая горячий, пахнущий шоколадом напиток. Когда всё было готово для нового эксперимента, они вышли на улицу и Шторм сказал:

— Ну вот, контейнер с щелкунами в десяти минутах езды отсюда. Скажи, где они.

Он снова сжал её запястье. Тани закрыла глаза.

Её мысль металась из стороны в сторону, точно стрелка компаса. Вот они! В той стороне. Тани снова ощутила приступ тошноты и, вздрогнув, поспешила прервать ментальный контакт.

Подняв руку, она указала, в каком направлении находится контейнер со щелкунами, а открыв глаза, обнаружила, что показывает на дорогу, ведущую к космопорту.

— Правильно?

— Сейчас выясним.

Шторм поднёс к губам портативный комм.

— Все, асизи. Можешь возвращаться. Минут через десять на дороге, ведущей к космопорту, показался Брэд.

— Как видишь, правильно. Брэд, улыбаясь, спрыгнул с коня.

— Ну что?

— Очень хорошо, — сообщил ему Хостин. — Пора вызывать Келсона с его вертолётом. Я хочу выяснить, на каком расстоянии Тани перестанет чувствовать щелкунов. Во время кормёжки она их почувствовала на расстоянии десяти миль.

— Так это во сне! — возразила Тани. — К тому же, вероятно, когда они едят, у них происходит выброс ментальной энергии.

— Вероятно. Но благодаря нашей связи твоя чувствительность должна возрасти. Надо выяснить, так ли это. Скверно, если окажется, что мы можем обнаружить их только на расстоянии пары миль.

Тани кивнула и пошла в дом следом за Штормом, чтобы присутствовать при его разговоре с Келсоном. Выслушав Хостина, тот обещал, что прибудет не позднее чем через час, и сдержал слово. Из вертолёта он выскочил так, словно за ним гнались.

— Брэд! Это правда, что вы можете обнаруживать щелкунов?

— Похоже, что так. Да ты не пыли, не горячись. Сегодня мы хотим ещё проверить, на каком максимальном расстоянии их можно обнаружить и точно определить направление. Интересно, может ли Тани установить, на каком расстоянии они находятся? Как только ситуация прояснится, соберём ребят и выступим.

— Хорошо бы, Брэд. — Лицо Келсона сделалось суровым. — Я буду очень рад, и остальные тоже. У нас снова неприятности. На этот раз в космопорте. Какой-то идиот увидел недавно прибывший звездолёт и вбил себе в голову, что это корабль Патруля. Он принялся орать, что они прилетели выселять фермеров с их земель. Поднялась буча. Десять человек ранены, шестеро сидят в кутузке. Проблем выше крыши. Если мы сумеем дать людям цель, это сильно поднимет их боевой дух и поможет навести порядок.

— Тогда за дело, — распорядился Брэд. — Шторм, вы с Тани идите в дом. И уши заткните, чтобы не слышать, в каком направлении полетит вертолёт. Искать не пытайтесь, пока я не скажу.

Полчаса спустя он посмотрел на них с довольным видом.

— В последний раз Тани обнаружила их на расстоянии десяти миль. И правильно определила направление. Давайте-ка попробуем ещё разок. Тани, попытайся определить, на каком расстоянии находятся эти твари.

Миновало два дня тяжёлого труда. Брайону удалось вывести ещё одного воина-щелкуна, эмоциональный фон которого был сильнее, чем у щелкунов-работников. Воинов Тани оказалась способна слышать на гораздо большем расстоянии и точнее определять дальность и направление. Чем больше было расстояние, тем глубже приходилось устанавливать связь, чтобы найти их. От этого Тани становилось плохо, однако она держалась. При каждой новой попытке её начинало тошнить, но с помощью Шторма ей всё же каждый раз удавалось установить контакт, определить направление и, приблизительно, расстояние. Выяснилось, что предел её возможностей — двадцать миль.

Брэд отвёл Шторма в сторону.

— Ей очень от этого плохо, сынок?

— Очень, — коротко ответил Хостин. — Вчера вечером, когда мы закончили, её опять вырвало. Она почти ничего не ест — её тут же выворачивает наизнанку. Но теперь она не отступится, раз уж взялась за это дело.

Он взглянул на отчима.

— Ты ведь шейен. Она пару раз упоминала о том, что её отец был из рода Волчьей Сестры. Судя по всему, для него это было важно, и для неё тоже.

— Волчьей Сестры? — переспросил Брэд. — Да, это очень серьёзно.

Он задумался. Шторм терпеливо ждал.

— Это старая история. Насколько я помню, дело было так. Волчья Сестра, по всей видимости, жила где-то в начале восемнадцатого века, и прежде её звали не Волчьей Сестрой, а Бурой Оленухой. Она была одной из тех, кого называли «бердашами» — это когда человек ведёт себя так, как свойственно противоположному полу. Она была охотницей, и такой искусной, что решила сделаться воином. Для начала она научилась красть лошадей и весьма преуспела в этом деле. Однажды, в бою с отрядом индейцев-кайова, её брат был ранен, упал с лошади и покалечился. Бурая Оленуха под ливнем стрел вытащила его из сражения, хотя при этом сама была ранена. После этого она сделалась постоянной участницей военных набегов. Во время большого набега на кайова шейены захватили множество лошадей, а Бурая Оленуха убила знаменитого воина кайова, защищая своего друга, который был тяжело ранен. Хостин . кивнул.