Когда у меня намечается выставка, он иногда проводит весь день с детьми на улице, чтобы я могла сосредоточиться. И если им случается остаться в доме, он учит их, что их маме нужно сосредоточиться, чтобы она могла создавать шедевры. Когда Лэндон спросил, что такое шедевр, Леви ответил, что это что-то вроде него, его брата и его сестры.

Иногда он может быть чрезмерным, но в лучшем из возможных способов. Он мой сторонник номер один, и это о чём-то говорит, так как и папа, и жучок, Дэниел, борются за то, чтобы покупать мои картины, даже когда я говорю им не делать этого.

— Так, мне кое-что любопытно. — говорит Эльза Сильвер, отвлекая внимание от разговора, который она ведёт с Коулом только их глазами.

— Что? — Сильвер ставит чашки на поднос.

— Не пойми неправильно, ладно?

— Конечно. — Сильвер хмурит брови, как и я, потому что они дружат с университета.

Все знают, что они оставили прошлое позади и двинулись дальше.

— Просто мне давно было любопытно узнать об этом. — Эльза проводит ногтями по бутылке пива.

— О чём?

— Помнишь то время в школе, когда ты выложила своё селфи у бассейна Эйдена? В нижней части фотографии была рука.

Губы Сильвер растягиваются в застенчивой улыбке.

— Ах, это.

— Эйден сказал мне, что это был не он, и я ему верю. Но кто это был?

— А ты как думаешь? — Сильвер указывает на своего мужа, который сейчас держит маленькую Аву на коленях, радостно хлопая в ладоши за шахматной партией.

— Что Коул делал в бассейне Эйдена? — спрашивает Эльза.

— Он пошёл за мной. Это было примерно в то время, когда я использовала свою помолвку с Эйденом, заставляя его ревновать. Как только я дошла до бассейна, появился Коул и вроде как вышвырнул Эйдена.

— Вышвырнул? — спрашиваю я со смехом.

— Да, Коул иногда может быть сумасшедшим.

Эльза приподнимает бровь.

— Ты имеешь в виду, когда дело касается тебя.

Сильвер касается своего ожерелья с бабочкой, улыбаясь.

— Да. Я так думаю.

— Ты так думаешь? — в унисон говорим мы с Эльзой, поддразнивая её.

— Прекратите. — она высвобождается. — Не похоже, что Эйден или Леви чем-то отличаются.

— Это правда. — усмехается Эльза. — На днях Илай зашёл к нам во время... знаешь, и поскольку его прервали, Эйден усадил его и сказал, что больше нельзя пробираться на третий этаж, иначе папа очень разозлится.

— По крайней мере, Эйден дипломатичен по этому поводу. — усмехаюсь я. — Леви на самом деле заорал на Брэндона, чтобы тот убирался к чёртовой матери. В ту ночь он лишился награды «Отец Года».

— К счастью, Ава крепко спит по ночам. — Сильвер качает головой. — Она просыпается рано и делает своей миссией разбудить нас. Иметь ребёнка не шуточки.

Мы трое вздыхаем в знак согласия, прежде чем разразиться смехом.

Леви отрывается от игры, и, как обычно, время останавливается, когда я теряюсь в его серо-голубых глазах. Они как магнит притягивают к тайной части меня.

Он указывает наверх лёгким наклоном головы, и я пытаюсь сделать ему выговор, но он просто ухмыляется и продолжает наклонять голову, а затем указывает на Брэндона и Лэндона.

Я люблю этих двоих до смерти, но из-за них и их младшей сестры у нас едва хватает времени на нас. Наши единственные отсрочки это либо, когда Джонатан и Аврора забирают их, либо в таких условиях, когда они заняты игрой с другими детьми.

Поэтому я говорю девочкам, что вернусь, и веду Леви наверх.

30 лет

Леви следует за Астрид наверх, и я качаю головой, притворяясь, что сосредоточен на шахматной партии, которую мой кузен намеренно проиграл, чтобы он мог ускользнуть.

Коул садится напротив и даёт своей малышке фигуру королевы. Она смотрит на неё с благоговением, почти как в тот первый раз, когда Джонатан усадил меня рядом с собой и научил искусству игры в шахматы. На самом деле это один из немногих спокойных моментов между отцом и сыном, которые я помню с ним.

Маленькие ручки натягивают мне брюки, и я смотрю вниз на своего племянника.

— Где мама, дядя?

Я хватаю Лэндона и сажаю его к себе на колени.

— Делает других детей.

Его сине-зелёные глаза увеличились вдвое.

— Других детей?

— Да. — я похлопываю его по спине. — Держись, приятель. Это будет дико.

Коул качает головой, глядя на меня.

— Прекрати терроризировать мальчика.

Я показываю ему средний палец за спиной Лэндона. Однако Ава видит, и, хотя я думаю, что она не понимает этого жеста, она хихикает. Я подмигиваю ей, и она смеётся ещё громче.

Лэндон указывает пальцем в её сторону.

— Другие дети, такие же, как она, дядя?

— Все верно.

— Мне нравится Ава. — усмехается он.

— Тебе не нравится.

Илай появляется, с другой стороны, от меня, и прежде, чем я успеваю ему помочь, он забирается на другое моё бедро. Он старше Лэндона и к тому же крупнее, так что он больше ни у кого не сидит на коленях. Однако он становится цепким, когда рядом другие дети. Клянусь, это отвратительное влияние Ронана. Он учит их всему своему цепкому характеру.

— Да, нравится. — Лэндон тычет в него пальцем.

Илай тычет его в ответ.

— Нет. Ты сказал, что она была раздражающей.

— Ты сказал это, врун.

Илай кривит губы, но молчит, затем натягивает мою рубашку.

— Папочка.

— Что? — я наклоняюсь, чтобы он мог прошептать.

— Заставь его уйти.

— Лэна?

— Да.

— Зачем?

— Мне не нравится, что он здесь.

Я улыбаюсь про себя, качая головой. Пассивно-агрессивная игра Илая сильна, несмотря на то что он маленький. Возможно, это как-то связано с тем фактом, что он единственный ребёнок.

Он перестал спрашивать о других братьях и сёстрах, как только я усадил его и сказал, что его мама не может снова забеременеть из-за болезни сердца. Доктор сказал, что мы можем попробовать и посмотреть, как все пройдёт, но я категорически против этой идеи.

То, что мы заполучили Илая, уже было чудом, и мы не собираемся жадничать по этому поводу. Эльза спросила меня на днях, достаточно ли мне Илая.

Его более чем достаточно. Он единственный ребёнок, который нам когда-либо понадобится. Даже если бы его было недостаточно, я бы никогда не стал рисковать её жизнью ради несуществующего. Её здоровье на первом месте, а всё остальное второстепенно.

Она жалуется, что я слишком строг и властен, когда дело доходит до её медицинских назначений и лекарств, но это потому, что мысль о том, что с ней что-то случится, пугает меня до чёртиков.

Она моя уже двенадцать лет. Мы женаты уже одиннадцать лет, и иногда я просыпаюсь и думаю, что вернулся в то время, когда думал, что потерял её в том подвале.

Иногда я просыпаюсь с образами крови, пачкающей её грудь и волосы, и её неподвижного тела в моем мозгу.

Это воспоминание будет преследовать меня всю жизнь. Тот факт, что я потерял её после того, как сбежал из этого проклятого подвала, всё ещё причиняет боль больше, чем мне хотелось бы признать.

Так что, да, я думаю, что имею право быть настолько властным, насколько это возможно, потому что её благополучие важнее всего остального.

Говоря о прекрасном ангеле, она несёт напитки к нам и ставит их рядом с шахматной доской. Лэндон спрыгивает, чтобы схватить колу.

Эльза стоит рядом с Илаем и гладит его по волосам. Когда она говорит с ним, её голос мягкий, приветливый, будто она поёт ему колыбельную.

— Что ты хочешь, милый?

— Ничего.

— Разве? Хочешь что-нибудь еще с кухни?

— Он может взять сам.

Я притягиваю её так, чтобы она оказалась рядом со мной, и нет, я не ревную к собственному сыну. Дело в том, что она слишком сильно любит его, и это превратит его в маменькиного сынка, как Ронана, а этого я не допущу.