В зале стало тихо, старики слушали маршала и кивали, и все взгляды в конце концов обратились на первого министра.

   - Верно, маршал Бельведерский, - чуть поклонился Минкен. - Причин возвращаться у них нет. Более того, скорее всего они постараются спрятаться или уехать за границу. Именно поэтому мы и подписывали соглашение о неразглашении, чтобы ранними слухами не спугнуть наследницу раньше времени. Нам нужно только встретиться, а уговорить ее - дело техники.

   - Вы ведь не будете применять силу? - проскрежетал маршал, волнуясь уже очевидно.

   - Нет, ни в коем случае. Никакого насилия. Только убеждение.

   К микрофону пробился князь Василевский.

   - А что касается женитьбы, на ком женить будем будущую королеву? - спросил он. - Я понимаю, что рано еще думать (это он добавил, расслышав сзади смешки), но ведь это тоже важно.

   - Ограничения таковы, - подал голос профессор. - Это должен быть мужчина древнего рода, ведь только у них сохранилась родовая магия, пусть гораздо слабее, чем у королевской семьи. Он должен быть достаточно здоровым и быть в том возрасте, чтобы суметь, гм, гхм, инициировать королеву и дать ей детей. И чем меньше будет пересечений в их родах, тем лучше, тем сильнее потомство.

   Князь расстроено удалился - его бабушка приходилась бывшей королеве тетей, а, значит, сделать одного из своих наследников принцем-консортом не удалось бы.

   - Поэтому, господа, ищите, - в спину ему повторил Свидерский. - Помните, нам нужна королевская кровь. И чем скорее, тем лучше.

   - Ситников, Полянааааа, быстро в кабинееееет ректорааааа! Ситников, Полянааааа, вас ждеееееет у себя ректооооооор!

   Расположенные в стенах коридоров, лекториев и на специальных стелах на территории столичной Академии Магии камены - каменные лица с закрытыми глазами, но открытыми ртами, вписанные в орнаментальные заклинательные круги, вдохновенно пропевали вызов нерадивым студентам. Получался многоголосый хор. Новенькие часто заслушиваются им, но скоро это надоедает, потом начинает вызывать раздражение. Надо ли говорить, что талантливая и креативная магическая молодежь не могла пройти мимо столь заманчивых полотен, и из года в год с поступлением младой поросли будущих магов каменам пририсовывались усы, рога,ослиные уши и волосы, красились веки и губы, делались препохабные подписи - чтобы потом угрюмо оттирать свое творчество. Камены с удовольствием закладывали вандалов, а при оттирании либо оглушающее пели дурными голосами, либо старались кусануть за руку, либо отпускали похабные же комментарии, глумясь над отрабатывающим наказание хулиганом. А вообще они были замечательные, только скучали без общения. Сторож Василий Иванович вечером обходил их все с бутылкой самогона, беседовал по душам. Увы, алкоголь действовал только на сторожа, поэтому Академия Магии частенько оставалась без присмотра. Впрочем, на нее было наложено столько защитных кругов и стоп-каслов, что все только дивились, зачем академии сторож, да еще и алкоголик. Нет, он хороший дедок, но смысл? И только ректор Свидерский знал, что реально сторож Василий вовсе не сторож, а прирожденный собеседник для каменов. Где он еще найдет добровольца, готового развлекать каменных глашатаев и рассказывать им все дневные новости?

   На двух мчащихся по лестнице вверх шестикурсников встречные студиозы и преподаватели смотрели по-разному, первые с сочувствием, вторые с ехидством. Парочка спешащих студентов зарекомендовала себя как абсолютных разгильдяев и прогульщиков, сдающих сессии только благодаря недюжинному таланту. Однако сейчас они все еще не были переведены на 7 , последний, курс - еще с начала лета у них висели хвосты и хвостики, и первая осенняя неделя учебы для других, более удачливых студентов, могла стать для них последней в Академии. Так и сказал декан - последний шанс все пересдать за один раз, так что грызите, недоумки, как я от вас устал, чтоб вас по три дня похмелье мучало, гранит науки и магии, иначе полетите с справкой из универа и будете всю жизнь подрабатывать в лавках, заговоренную водичку лохам толкать.

   Поэтому и бежали хвостатые студенты так быстро, как могли, потому что магическую науку, несмотря на общее раздолбайство, любили, и вне ее себя представить не могли. А тон обычно добродушного декана абсолютно четко показывал, что никаких поблажек и оценок за красивые глазки больше не будет, и что все серьезнее некуда.

   У кабинета ректора, который - явно затем, чтобы студент, забираясь наверх, проникся тщетностью бытия, - зачем-то находился на самом верхнем этаже Академии, да еще и в башне, студенты остановились отдышаться. У тяжелой деревянной двери, покрытой вязью, на которой красиво серебром было выгравировано "Ректор Александр Свидерский", за таким же тяжелым столом сидела Наталья Максимовна, - секретарь ректора, "демон в юбке". Неуживчивая Наталья Максимовна работала уже давно и прозвищем, скорее, гордилась, ведь основной ее заботой было оберегать ректора от бесполезных посетителей. Полезность посетителей определялась самим же секретарем, отчего значительный процент просящих искал другие пути подхода к господину ректору. Александр не переживал, кому надо - тот до меня дойдет, говорил он. Наталья Максимовна же железной рукой курировала хозяйственную деятельность Академии, благодаря чему студенты всегда были накормлены, одеты и обуты, а также имели место для учебы и сна в чудесной, бесконечно гуляющей общаге.

   И это место Матвей Ситников и Дмитро Поляна рисковали потерять, вместе с ежевечерними пьянками, набором первокурсниц на любой вкус и бесконечным количеством таких же безалаберных приятелей. Короче говоря, положение было безрадостное. И Наталья Максимовна их бы не остановила. Но она и не собиралась - поджала аккуратно накрашенные губы, повела седыми буклями и сухо произнесла:

   - Проходите. Александр Данилыч вас ждет. Поляна, стойте! Немедленно заправьте рубашку в брюки, у нас в университете запрещено все, что ниже пояса болтается. Вы же мужчина, а не чучело.

   Увы, ржания не получилось, момент был не тот. Это потом они запишут очередной прикол от "демона в юбке" в специальную тетрадь, которая существовала уже в нескольких десятков томах и передавалась от выпускающихся студентов студентам только перешедшим на 7 курс, и являла собой наиболее полное собрание высказываний от Неуживчивой.

   Тяжелая дверь отворилась сама собой, и тут вдруг над их головами зловеще и гулко ухнула сова, отчего они подпрыгнули и чуть не заорали. Немного успокоившись, студенты осторожно вошли внутрь. А вот если б они обернулись, то увидели бы на ухоженном лице Натальи Максимовны невиданную и непрофессиональную довольную ухмылку. Потому что прикол с совой всегда срабатывал на отлично, принося в будни демона в юбке приятное разнообразие.

   Ректор Свидерский сидел за огромным столом и плел крючком что-то из странных липких и мохнатых нитей, по цвету больше всего напоминавших толченую крапиву. Увидев двоечников, он прижал палец к губам, аккуратно досчитал " семь, шесть, пять, четыре, три, два, один" и, закрепив петлю, отложил вязание на стол.

   - По квадратным глазам сразу вижу прогульщиков, - с ехидцей сказал он, подманивая оторопевших от непотребного зрелища студентов к столу. - И первый вопрос, тунеядцы, - что я вяжу и зачем?

   Поляна мысленно застонал, проклиная вчерашние посиделки с гитарами и сивухой, отчего мозги были неповоротливы и напоминали вязкую сладкую вату. А друг его, удачно (как оказалось, удачно!) промаявшийся вчера животом, ответил: