Старшая служанка упёрла руки в пышные бёдра и заревела:

— Ты что себе позволяешь, кукла белобрысая? Покалечила Закхея, он теперь работать не может! Хочешь, чтобы я тебя на колку дров поставила? А ну, подняла свою задницу, живо!

Тюлень с трудом сдержался от колкого ответа. Ему нужно продержаться пару дней, не больше. Если сейчас эта наглая бабёшка выкинет его на улицу, операция окажется под угрозой. Да, он выяснил, где находится отдельная спальня, кабинет и либрария герцога. Теперь осталось дождаться своих и провести их по запутанным коридорам наикратчайшим путём. Нельзя сейчас срываться, никак нельзя.

Он встал, одёрнул на себе передник и умело вызвал дрожь в голосе, при этом повысив тональность.

— Закхей меня стал лапать и предлагал засунуть свой стручок куда мама не велела! Как должна, по-вашему, вести себя честная девушка? Вот я и попыталась от него убежать!

— Смотрите-ка, неженка нашлась! — немного сбавила обороты Зефора. — Подумаешь, полапал чуток. Ещё никто из горничных не умер от этого! А стручок у него не стоит, могла бы и не волноваться! Но ты ему пальцы отдавила! Он не может топор держать! Кто нарубит дров на кухню?

— Если надо, я нарублю, — пожал плечами Тюлень. — Я не такая неженка, как вам кажется.

— Точно? — неожиданно удивилась смотрящая. — То-то у тебя мозоли странные. Колун-то удержишь? Не для женских ручек, как-никак.

— Попробую.

— Ну, хватит мне тут оскорблённую невинность строить! — снова зарычала женщина, но как-то спокойно, без надрыва. — Чтобы этого больше не повторилось. Говорю тебе, пусть себе шарит, от тебя не убудет. Но я предупрежу его, чтобы поменьше руки распускал. Действительно, девочки мои с синяками ходят, тоже жалуются, нехорошо.

«Ага, если бы он между моих ног засунул руку, очень бы удивился, — хмыкнул про себя Тюлень. — Тогда пришлось бы его кончать на месте. Ох, как-то надо выдержать, смириться с некоторыми неудобствами, когда ходишь в женском платье».

— Спасибо, Зефора, больше не повторится, — кивнул Тюлень.

— Ладно, отдохни немного. Ты ела?

— Нет ещё. Было много работы.

— Поешь, а потом отнеси еду в подвал. Туда какого-то воришку отвели, накорми его. Странно как-то. Обычно с уличными ублюдками не церемонятся, судят сразу же в ратуше и наказывают. Ладно, к тебе тут сеньор Модвен.

Зефора ушла, грохоча башмаками, а Модвен проскользнул в каморку, прикрыл дверь и подмигнул Тюленю.

— Ну ты и даёшь, Энесс! Я, когда слушал этого жутко воняющего громилу, даже усомнился, что такая хрупкая девушка могла свалить его с ног! Но там какая-то кухарка подтвердила. Она видела, как ты расправилась с дровосеком.

— Меня батюшка и дядя учили защищаться, — улыбнулся штурмовик и кокетливо поправил выбившуюся из-под чепца прядь волос. — Самое главное — неожиданность. Мужчина сильнее по природе, он не ожидает сопротивления от слабой на вид девушки. Вот этим и надо пользоваться. Освоила несколько простеньких приёмов, и как видите, сеньор, они мне помогли сегодня.

— Невероятно, — Модвен облизал губы, по-новому глядя на высокую белобрысую девицу. — Да ты горячая девица. Есть у меня уверенность, что ты в Фарисе приживёшься.

— Спасибо, сеньор, — улыбнулся Тюлень. — Я тоже на это надеюсь.

— А для тебя письмо от дядюшки, — мужчина сел на лавку и вытащил из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги. — Ты читать умеешь?

— Конечно, я же дочь торговца, — штурмовик развернул листок. — С детства обучена.

«Дорогая племянница! Завтра, после полуночи, отплываем к Чёрным Островам. Хотелось бы с тобой встретиться и попрощаться перед опасным путешествием, но не получится, увы. Но ты можешь подняться на дворцовую террасу и помахать мне рукой. Да, понимаю, это ребячество. Тем не менее, мне будет очень приятно знать, что кто-то из родных остаётся ждать на берегу. А моряку это очень важно. Я надеюсь, что ты не испугаешься трудностей и найдёшь свое счастье в Фарисе. Твой дядюшка».

«Значит, завтра ночью мне нужно ждать командора на террасе, — сообразил Тюлень. — Но как он попадёт туда? Неужели с помощью мориона?»

Стало легче дышать. Теперь бы сообщить о дурачке Тью, попавшему в лапы Тенгроузу. Но каким образом? Просить Модвена об услуге? Ишь, смотрит как кот на сметану, чуть ли не взглядом раздевает.

— Может быть, ты хочешь ответ написать? — мужчина источал мёд. — Я передам человеку, который знаком с твоим дядюшкой.

— Да, хотела бы, — Тюлень закусил губу. — Только где взять бумагу, чернила и перо?

— Я спрошу у Зефоры, а ты пока подумай, что написать, — Модвен вышел из каморки.

Вернулся он довольно быстро, принеся чернильницу и замызганное перо.

— Бумагу не нашёл, — развёл он руками. — Используй обратную сторону.

— Спасибо, — Тюлень сел за столик возле узенького оконца, и почесав переносицу пером, стал медленно царапать раздавленным кончиком по шершавой бумаге. Он подозревал, что этот сеньор с хитро бегающими глазами обязательно прочитает его ответ, поэтому тщательно подбирал слова

«Благодарю тебя, дядюшка, за письмо. Твоё желание выполню несмотря ни на что, пусть даже меня потом заругают, что я разгуливаю в неположенном месте. Очень буду скучать и ждать твоего возвращения. А насчёт своей вещи, которую ты, возможно, потерял, можешь не беспокоиться. Она здесь, при мне. Буду смотреть на неё и вспоминать тебя. Целую. Энесс, твоя любимая племянница».

— Всё! — выдохнул Тюлень, помахивая листком, чтобы чернила побыстрее высохли. — Вы точно передадите? Я так хочу, чтобы дядюшка не волновался за меня. Передайте, мне здесь нравится.

— Конечно, милая, — Модвен забрал сложенное вдвое письмо. — Меня несколько дней не будет, но ты не переживай.

«Да и в мыслях не было переживать. Можешь вообще не появляться, — улыбаясь, подумал Тюлень. — Ишь, усы встопорщил, сладенького захотел».

Мужчина ушёл, а штурмовик стянул с головы чепец и вытер им взмокший лоб. Надо продержаться ещё немного. Кстати, не забыть бы Тью накормить. Вот ещё забота, как его вытаскивать из ловушки.

Наша шлюпка лихо неслась вдоль бортов застывших в гавани кораблей, гребцы мощными гребками гнали её к старому причалу, а я высматривал компанию старых знакомых в подзорную трубу. Они с упорством, достойным самого лучшего признания, продолжали курсировать по береговой линии. В руке одного из дворян я заметил бутылку вина, к которой периодически прикладывались все его товарищи. Жарковато ребятам. Плохо. Вино может ударить по мозгам, а молодые быстро закипают. Придётся угомонять. Вот для того, чтобы не дать страстям разгореться, меня сопровождает Леон, Рич, Наби-Син, Гусь и Призрак.

Наконец, мы достигли берега, и старые знакомые торопливо пошли в нашу сторону. Чем ближе они подходили, тем медленнее становились их шаги. Я был в тёмно-синем камзоле, поверх которого накинут расшитый золотыми нитями кафтан, в белых штанах, ярко начищенных сапогах; щеголеватая треуголка, шпага и несколько перстней с драгоценными камнями завершали ансамбль. Дон Ардио тоже приоделся для такого случая, а вот штурмовики были в чёрных куртках и при оружии. Рич как будто намеренно навесил на себя ремень с метательными ножами. Ну, а халь-фаюмец с торчащей из-за спины рукоятью тальвара и вовсе выглядел хищным зверем, готовым разорвать любого, кто кинет на меня косой взгляд.

Несколько матросов во главе с Койпером покинули лодку вслед за нами и расположились полукругом, держа в руках мушкеты.

Видя, в какую нерешительность впали фарисцы, я сам пошёл навстречу, но не стал сближаться до такой степени, чтобы не попасть под удар шпаги. Кто из знает, этих горячих парней.

— Сеньоры, — обвёл взглядом притихшую компанию, — мне доложили, что вы очень и очень упорно разыскиваете людей с моего корабля по одному лишь признаку: шейному платку. Кажется, я с некоторыми из вас имел вчера честь познакомиться, и не подозревал, что не самое лучшее завершение встречи приведёт к такой реакции. А, кстати, дон Ардио, представьте меня молодым людям.