— Ты чего такой злой?

— Да эти акульи выкидыши мой палаш и нож забрали! Ищу, может где увижу.

— Бери любой и вот этих красавцев вниз, в трюм, где вы сами сидели. И возьми кого-нибудь из ребят, кто не ранен. Нужно за ними присмотреть, пока я не решу вопрос с трофеем. А, кстати… ключ у Тью. Найди его, пусть закроет замок.

— Понял, — Щербатый рванул куда-то на корму, где заметил мелькающую фигуру моего денщика.

Разобравшись со срочными делами, я осторожно, чтобы не поскользнуться на палубе, пошёл искать «Громовержец». Терять пистолет, сослуживший мне неоднократно, я не собирался. К счастью, его не успел никто подобрать. Да и вряд ли кому пришло бы в голову втайне обладать им. Все знали, что это моё оружие. Таких красавцев в ближайшей округе на сто лиг ни у кого нет.

Осмотрев пистолет, с облегчением заметил, что он не повредился. Но всё равно потом нужно отстрелять его, чтобы убедиться в полной сохранности всех механизмов.

Тюленя уже унесли. Надеюсь, Озава с Ритольфом вытащат парня из цепких рук Бледной Дамы. Я по сходням перебрался на «Тиру», где меня встретил Пегий. Он как будто знал, что мне сейчас в первую очередь нужно. Сунув пахитосу в рот, шкипер подпалил кончик, затянулся пару раз и передал мне. Я с благодарностью кивнул и стал наслаждаться ароматом табака.

— Что будем делать с дреком? — спросил Пегий, выждав пару минут молчания.

— Трофей не брошу, — ответил я. — В его трюме три боевых гравитона. Тех самых, что купец Боссинэ вёз в Шелкопады.

— Морской дьявол играет на твоей стороне, Игнат, — покачал головой Пегий. — Даже не знаю, радоваться или нет этому обстоятельству. Как бы потом он не потребовал своей платы.

— Ну, если потребует, то нескоро. К тому времени ты уже обзаведёшься весёлой вдовушкой, настрогаешь пять-шесть детишек и будешь целыми днями пропадать на берегу моря, тоскуя о лихих годах, проведённых со мной, — ухмыльнулся я. — А когда вздумаешь помирать, выйдем вместе под парусами «Тиры» и тряхнём стариной.

— Умеешь ты убеждать, командор, — хмыкнул шкипер. — Как поведём трофей?

— Под парусом. Найдётся у тебя десяток способных ребят, чтобы они самостоятельно смогли управлять дреком?

— Боцмана Кори поставлю, — не задумываясь, ответил Пегий. — Посмотрю, как он справится. Если приведёт судно в Скайдру без грубых ошибок, быть ему помощником.

— О, вот это правильно. Тебе нужен толковый помощник. Ладно, пока начинай отбирать группу для сопровождения трофея. А я в каюту спущусь.

— Ты в порядке?

— Озава подлечила немного, но кость перебита. Успел-таки, рыжая шельма, выстрелить, — я поморщился.

— Подожди-подожди, так ты с этим… дурным сеньором дрался? То-то мне его рожа показалась знакомой! Значит, всё?

— Да, — я похлопал Пегого по плечу. — Расплатился по счёту сполна.

Добравшись до каюты, я какое-то время просидел на кровати, потом очень медленно расстегнул пояс с ремнями, бросил кортик и пистолеты на пол, стал стягивать с себя испачканный кровью сюртук. Сорочке тоже конец. А если подумать, сегодня мне снова повезло. Невероятно дико повезло. Я нисколько не сомневался, что Котрил — великолепный стрелок. И целился он мне в сердце, как и я — в его. Хотелось верить в могущество кураторов, ибо тогда моя версия о каком-то предназначении обретала серьёзную опору.

В дверь постучали, и тут же в образовавшуюся щель втиснулась голова Тью.

— Командор, тут Озава пришла…

— Ну и почему не пускаешь? Твой господин, может, помирает, а ты её в коридоре держись.

Тью испуганно ойкнул, распахнул дверь, запуская чародейку с перекинутыми через руку тряпками. Следом за ней вошёл Ритольф, всклокоченный и немного уставший. Его даже пошатывало.

— Беги на камбуз и принеси тёплой чистой воды, — приказала девушка Тью, потирая ладошки. — Командор, мне нужен нож. Вашу сорочку придётся испортить.

— Да я сам об этом уже думал, — я махнул здоровой рукой. — Делай, что должно. Привет, дружище Ритольф. Давно не виделись.

— И вам здравствовать, — в свете магического фонаря его нос заострился, стал выглядеть ещё костистее. — Пора бы уже повзрослеть и не кидаться очертя голову в каждую авантюру.

— У меня не было выбора, — я показал глазами на Озаву, очень осторожно взрезавшую рукав сорочки. — Вот закончим со всеми важными делами, успокоюсь и буду с женой заниматься хозяйством.

— Не усидите же, — усмехнулся левитатор. — Можете дать оценку раны, сударыня?

— Пуля ударила в ключицу, — доложила Озава, — перелом маловероятен, но трещина точно присутствует. Рану я пока не зарастила, кровь остановила. Надо её промыть, вычистить и воздействовать на повреждение нашей энергией.

Прибежал Тью с ведром исходящей паром воды, поставил на стол.

— Таз подай, — Озава уже освоилась, и мой денщик, как ни странно, охотно подчинялся приказам чародейки.

Она налила в таз, который я использовал для умывания, воду и намочила тряпку. Потом стала аккуратно промывать плечо вокруг раны. Достигнув нужного результата, наклонилась и стала рассматривать дыру, из которой сочилась бледно-розовая сукровица.

— У вас есть ром или бренди? Буду вытаскивать пулю.

— Чем? Магией или обычными щипцами?

— Я не лекарка, а чародейка, — Озава закусила губу. — Попробую вытянуть. Господин Ритольф, вы поможете? Я знаю, что много сил потратили на раненого бойца, но мне потребуется дополнительная подпитка.

— Тью, принеси ром, — приказал я денщику, маячившему за спиной магов.

Взяв в руку бутылку, печально вздохнул. Понятно, что придётся обеззараживать рану, поэтому для начала приложился к горлышку и сделал несколько глотков. Потом отдал бутылку девушке.

— Теперь лей на рану.

— Магическое воздействие не требует очищения раны с помощью вина или спирта, — улыбнулась Озава. — Принимай внутрь, чтобы отвлечься от операции.

— А-аа! Вот это правильно!

— Только надо пересесть на стул, чтобы нам было удобнее работать.

Я выполнил просьбу девушки. Она приложила обе ладони к ране, Ритольф встал за моей спиной и закрыл их своими ладонями. Пальцы вспыхнули золотисто-жёлтым цветом, а моё плечо внезапно онемело, но внутри стало нестерпимо жечь, как будто в рану засунули раскалённый щуп. Я заскрежетал зубами и снова приложился к бутылке. Придётся потерпеть.

«Щуп» продолжал терзать тело, выжигая нервные окончания. Мне казалось, что сейчас посыплются зубы, скрипевшие так, что у Тью лицо перекосило. Потом меня накрыла темнота.

Женские руки, держащие люльку, мягко покачивают её, иногда поправляя край одеяльца, которым я был укрыт, а нежный голос тихо напевал песню, которая, на удивление, оказалась мне знакома, хоть и смутно, из какого-то невообразимого далека, потерянного безвозвратно:

А котики серые,

А хвостики белые,

По улицам бегали,

По улицам бегали,

Сон да дрему сбирали,

Сон да дрему сбирали,

Приди котик ночевать,

Да приди дитятко качать.

Странно, но мне почему-то хочется плакать. Певучие напевы режут сердце своей непосредственностью и нежностью. Я гляжу в лицо женщины и вижу не графиню Эламию — мать фрегат-капитана Вестара Фарли, а другую, ту, которая дала мне настоящую жизнь. Приятные обводы скул, тёмно-русые волосы чарующими волнами спадают на ночную сорочку, под которой просматриваются упругие груди, полные молока. Молодая женщина улыбается и продолжает петь вполголоса, чтобы не разбудить спящего рядом мужчину.

— Мама, — прошептал я-младенец и беззвучно заплакал… открыв глаза. Меня и в самом деле покачивало. За бортом слышался плеск воды и скрип обшивки. Наверху изредка раздавался топот ног, чьи-то зычные голоса. Поморгав, сбил слёзы с ресниц. Уф, это я во сне рыдал. Надеюсь, никто не слышал и не видел.

Озава дремала на стуле возле меня. Свет фонаря намеренно приглушен раскрытой перед ним книгой. Я кашлянул. Девушка встрепенулась и сразу же вскинула руки, зажигая на пальцах золотистые огоньки.