Марка Луция Бестию подобное объяснение нисколько не устроило. Будучи клириком, и очень даже неплохим, не смотря на шёпотки недоброжелателей, он сразу проверил помещение на остаточную магию. Любое чародейство оставляло за собой след, по которому знающий человек мог судить о виде и силе творившихся чар. Винный погреб Тита Северуса был девственно чист, хотя кое-где ещё витали остатки бытового колдовства по отпугиванию грызунов. Значит, стражники нагло врут, значит, имело место предательство.

Того, кто оказался привязанным к стулу, консул прикончил своим любимым колющим ударом в живот. Недлинная агония давала его напарнику время подумать над своими дальнейшими словами.

— Ну? — сурово спросил Бестия, глядя прямо в побелевшее лицо второго стражника, — то чьему приказу вы освободили пленника? Кто надоумил вас разыграть эту жалкую комедию с подменой? Сколько вам заплатили за предательство? Говори, — он почти кричал, потрясая окровавленным мечом.

Стражник повалился на колени и заскулил, кусая кулаки:

— Клянусь, клянусь всеми богами, всеми святыми, матерью своей клянусь, светлейший господин консул, никакого предательства не было. Принял пост честь по чести, напарник мой ещё пиво пошёл пить. Я ему сам сказал, иди, мол, а то мужики в кордегардии без тебя всё выпьют…

Крупные капли пота выступили на лице несчастного и медленно поползли вниз. Он трясся и искусал руку почти до крови.

Бестия знал толк в дознаниях, и мог, как по нотам, расписать поведение допрашиваемого. Этот определённо сломался. Иногда вид мучений или смерти другого человека действовал не хуже пытки. Похоже, мужик, действительно, ничего не знает. Второй консул вздохнул, вытер клинок об одежду убитого и вложил его в ножны. Убийство немного утолило гнев, и теперь он вполне мог рассуждать здраво. К допросу оставшегося в живых можно вернуться и завтра, тогда уж Плётка точно добьётся от него полного признания. Сейчас главное — поймать старика и узнать, кто помог ему бежать. Неужто опять проклятый сенатор? Старый лис заперт в личных покоях. Второй консул Священной Лирийской империи имеет полное право арестовать по подозрению в государственной измене даже главу сенатского большинства. Выходит, предали его его же собственные люди. От этой мысли челюсти Бестии сжались сами собой, он непременно докопается до истины и без снисхождения покарает виновных.

— Запереть болвана тут, — приказал он, — и сторожить как следует. Если что, — консул выдержал многозначительную паузу, — я лично позабочусь, чтобы ваша смерть не оказалась быстрой и лёгкой.

Затем Бестия возвратился во дворец и велел позвать начальника охраны. Забор вокруг сенаторского парка был слишком высок, чтобы через него мог перелезть даже молодой человек, старику ни за что не уйти таким образом. Да и солдат по всему парку много, непременно заметили бы.

Начальник прикрикнул на семёрку стражников, когда они вздумали переминаться с ноги на ногу.

— Кто-нибудь покидал вверенную вам территорию? — строго спросил Бестия.

— Никто, кроме вас, господин Второй консул, — чётко отрапортовал старший в группе.

— А старик? Старик не выходил? Возможно, он даже знал пароль.

— Никак нет. Никто, кроме вашей светлости не входил и не выходил за ворота.

— Значит, негодяй прячется где-то здесь, — с облегчением пробормотал консул, — возьмите людей и самым тщательным образом прочешите весь дом вместе с парком. Обыщите каждый закоулок, каждую пядь земли, только старикан должен быть пойман к исходу этого часа.

Очень скоро он увидел в окно, как солдаты зажигают фонари, как образуют цепь и начинают двигаться среди деревьев и аккуратных живых изгородей. Напряжение чуть-чуть отпустило Бестию. Во дворце повсюду захлопали двери, это начались последовательные обыски помещений.

Верный и незаметный секретарь накрыл лёгкий ужин. Он до тонкостей знал вкусы своего патрона, поэтому кроме кувшина с охлаждённым вином подал только запечённую говядину и ржаной хлеб.

Поиски результата не дали. Ни в саду, ни в доме старика не оказалось. Он буквально испарился, просто исчез, словно отрастил крылья и унёсся в ночное небо.

Снова перед рассерженным консулом стояла всё та же злополучная семёрка стражников, охранявших ворота.

— И как так получилось? — гремел Бестия, — никто не видел старика, никто не покидал парк, а пленника всё-таки нет! Вы в состоянии объяснить этот феномен?

Солдаты молчали, потому что знали, в такие минуты лучше не подавать никаких реплик. Второй консул взял себя в руки, сел и велел вспомнить в мельчайших подробностях всё, что происходило вечером во время их дежурства. Сначала рассказ не содержал ничего интересного или необычного, рутина и бесконечные уточнения незначительных деталей, вроде того, кто и насколько отлучался по нужде.

— Потом подошёл Гроза свиней, — наморщив лоб, сообщил старшина, — он одолжил Гаркалу своё огниво и хотел забрать его назад.

— Да нет, — возразил Гаркал, — Гроза свиней гораздо позже подходил.

— Ты что, — вскинулся старшина, — беспамятливый совсем? Это было аккурат перед тем, как иха светлость во второй раз выходила.

— Как это во второй раз? — удивился Бестия, — я сегодня, то есть уже вчера, выходил в город только один раз — первый, он же последний. Вы что несёте?

Все семеро недоумённо воззрились на него.

— Я глубоко извиняюсь, ваша светлость, — нерешительно кашлянул старший, — похоже, вы запамятовали. Мы присягнуть готовы, что видели вас два раза.

Первой мыслью Второго консула была мысль о широкомасштабной сети предательства, а затем он подумал о необходимости возвратить массовые казни. И только когда эмоции отступили на задний план, он сумел свести воедино концы и нити. Встали на место и сданный честь по чести караул, и его собственный выход за ворота.

— Как я выглядел, когда выходил в первый раз? — поинтересовался Бестия уже почти спокойно.

— Хорошо выглядели, — с опаской ответил старшина, — вполне здоровым и бодрым выглядели, как и всегда.

— Да я не об этом, болван. Что на мне было надето?

Старшина недоумённо пожал плечами:

— То же платье, что и сейчас, ваша светлость.

— Это понятно, — Бестия кивнул. Он не переодевался сегодня, и старик видел его в той же одежде. — А меч при мне был? А охрана? Сколько человек?

Тут пошли разночтения: двое говорили, что Второй консул имел при себе меч, трое клялись, что оружия не было, а последний вообще не обратил на это внимания, зато он запомнил точно, что отсутствовала шляпа.

Попросив мысленно у богов терпения, Бестия принялся детально расспрашивать стражников, составляя с их слов целостную картину. Получалось вот что: в начале десятого он без меча, охраны и шляпы покинул дворец Тита Северуса, после чего удалился в неизвестном направлении. А где-то ещё через час он вышел вторично, уже с оружием и охраной.

— Вы когда-нибудь видели меня без меча и охраны? — зло спросил Бестия, переводя взгляд с одного лица на другое, — вы спросили у меня пароль?

— У вас-то пароль чего спрашивать, — смутился старшина, — вы ж сами его каждый день назначаете. А без оружия и шляпы один выходите — значит, на то серьёзная причина имеется. Да кто ж осмелится спрашивать!

«Верно, — подумал консул, — за подобное любопытство не то, что местом, головой поплатиться можно».

— А когда я во второй раз вышел, неужели никто не удивился?

— Дивиться-то дивились, чего греха таить, — помолчав, признался за всех старшина, — только все ведь знают, не в обиду вам будет сказано, вы ведь колдун. Потому можете в мгновение ока очутиться там, где захотите.

— Ладно, — бросил Бестия, — ступайте пока, но о нарушениях дисциплины на посту разговор будет отдельный, и выводы будут, и наказания.

Да, всё складывается, и складывается ловко. У Ясеня слуга — фавн, — думал он, оставшись один, — вот тебе и осёл, куча помощников разного возраста и вида. Интересно, сам Осокорь догадался или нет. Если догадался и смолчал? А вот это вряд ли. Не мог он сопротивляться заклятию Правды, выходит, не сообразил. Не так уж и хорош этот легат, как о нём болтают.