Чтобы раздобыть наличные для покупки дома, он продал пять своих старинных и великолепно отреставрированных автомобилей, включая красный «Паккард» — классическую спортивную модель — который он так любил. Эта утрата едва не разбила его сердце, ведь он восстанавливал машины в свободное время своими руками и знал их до последней гаечки. Но иного выхода, чтобы заплатить проценты по закладной, у него не было, и Чарли его не винила.

Терраса кафе уже начала пустеть, когда она, наслаждаясь одиночеством, неторопливо заканчивала свою трапезу, умиротворенно наблюдая за неустанным движением набегающих на песчаный берег волн и ощущая грандиозную силу прилива — результат сложного и гармоничного взаимодействия ветра, Луны и Земли. Неустанное движение океана, казалось, олицетворяет неизбывную мощь Вселенной, ее беспредельность и бесконечность.

Она наслаждалась этой мимолетной возможностью ничегонеделанья, этими недолгими мгновениями отдыха, во время которых могла позволить своему сознанию лениво плыть куда угодно.

Завершив свое одинокое пиршество чашечкой кофе и фруктовым пирогом, она заплатила по счету, покинула веранду кафе и направилась домой. Уже перевалило за полночь; улицы, освещенные мягким светом фонарей, были почти пусты. Чарли представила себе туристов, которые уютно расположились в номерах своих гостиниц, возможно, даже разожгли огонь в камине и закутались в теплые халаты, грея в ладонях рюмочку коньяка на ночь.

Возле спортивного магазина Чарли остановилась, чтобы посмотреть на превосходную кожаную куртку, выставленную в витрине, куртку, которую она никогда не купит, — уж лучше обзавестись новой бетономешалкой. Вдоволь налюбовавшись, она повернулась, чтобы продолжить путь, и в этот самый миг какое-то быстрое движение на крыше привлекло ее внимание: две черные тени перенеслись с гребня одной крыши на другую, она лишь мельком успела их заметить. Что это было — совы? Пара каких-то крупных ночных птиц?

Тени исчезли, небо над крышей казалось пустым.

Но нет, они все еще были там. Два силуэта, но не летящих, а бегущих по самому коньку, перепрыгивая с крыши на крышу и пропадая из виду.

Кошки! Это были кошки — на фоне бледных облаков можно было разглядеть торчащий вверх хвост и острые ушки. Пара зверьков резвилась на крыше.

Присмотревшись повнимательнее, Чарли рассмеялась. Невозможно было не узнать бесхвостый огузок Серого Джо, его белые лапы и нос. Она стояла, затаив дыхание и стараясь как можно точнее запечатлеть в памяти стремительные и летящие движения кошек на фоне ночного неба.

Они появились снова, взбежали по крыше, мелькнули в воздухе, перелетев на соседний конек, и продолжили игру — то пропадая, то снова появляясь на скатах крыш. Чарли нестерпимо хотелось, чтобы у нее в руках оказался кусочек угля и хотя бы клочок бумаги.

Неподалеку впереди послышался смех и нежный женский голос — наверное, какая-то юная парочка тоже решила прогуляться по ночному городку. Оглядев улицу, Чарли никого не увидела; судя по веселым голосам, они шутили и поддразнивали друг друга, однако слова разобрать было невозможно. За тем стало тихо, словно парочка скрылась в одной из боковых улиц.

Кошки тоже исчезли. Чарли осталась стоять на тротуаре в полном одиночестве, стараясь не растерять переполнявшие ее память картины бегущих и летящих кошек, в каждом движении которых сквозило наслаждение беззаботной игрой.

Но теперь, лежа в постели и разглядывая рисунок, на котором пара кошек резвилась среди темных скатов крыш, она почувствовала внезапный озноб.

Не поняв, в чем дело, Чарли выбралась из постели, налила себе еще чашку кофе и остановилась у мольберта, разглядывая на бросок, который сделала по памяти перед сном. Поспешные линии углем на газетной бумаге, торопливые штрихи, которыми были намечены торчащие крыши и стремительные прыжки кошек, — в рисунке действительно таилась какая-то угроза, которую Чарли вовсе не намерена была привносить в эту картину. Ее охватила дрожь.

Прошлой ночью она так была очарована кошачьей грацией и свободой, их ничем не стесненной радостью, что с удовольствием принялась за этот набросок. Но теперь для нее было очевидно, что эту-то радость передать так и не удалось. Наоборот, рисунок получился темным и печальным. В нем против ее воли сквозило какое-то дурное предчувствие, в угловатых тенях таилась скрытая угроза.

Что-то угрожало кошкам? Или, напротив, угроза исходила от них самих?

Окончательно сбитая с толку, Чарли отвернулась от рисунка, прихватила чашку с кофе и направилась в душ.

Ванная комната была крошечной. Пристроив чашку на край раковины, она скользнула в поток горячей воды и погрузилась в раздумья о рисунке, который никак не шел у нее из головы.

Что водило ее рукой вчера ночью? Эта мохнатая парочка вызывала у нее искреннюю симпатию. С Дульси она успела познакомиться, когда жила у Вильмы. И если бы не портреты Джо и Дульси, которые она набросала ради собственного удовольствия, ее работы никогда бы не увидела Сесили Аронсон и не предложила бы присоединиться к престижной художественной тусовке. Без Джо и Дульси не видать бы ей участия в сегодняшней выставке в шикарной галерее Сесили.

Чарли подставила спину потоку воды и потянулась за чашкой кофе, убеждая себя, что было бы лучше не ломать голову над неведомыми угрозами, а обдумать предстоящие на сегодня дела. Нужно было заказать стройматериалы и так организовать встречи с тремя субподрядчиками, чтобы они не попались друг другу на глаза. Она вылезла из душа, оделась, сделала себе бутерброд с арахисовым маслом и, углубившись в изучение списка текущих дел, забыла о мрачном рисунке.

Но когда она открыла входную дверь, держа в руках рабочую куртку и бумажный пакет с ланчем, к ее ногам спорхнул сложенный листок бумаги — вероятно, он был засунут между дверью и притолокой.

Подхватив листок, чтобы не унесло порывом ветра, она раз вернула его и пробежала глазами аккуратно отпечатанные строчки:

«Чарли!

Я ничего не имел бы против вашего проживания в моем доме, если бы вы не завалили своими вещами весь двор. В вашем распоряжении была целая неделя, и я уже дважды предупреждал вас, что необходимо очистить двор от этого барахла, поскольку другие жильцы жалуются. Они хотят принимать там солнечные ванны, а не спотыкаться о тачки и лопаты. У меня нет выбора. Вы нарушили договор. Это официальное требование освободить жилье и прилегающую территорию сегодня же — и не позднее полуночи. Любой предмет, оставленный в квартире или дворе сверх этого срока — будь то бетономешалка, ведра или еще какой хлам — я заберу и потом сам буду решать, сохранить его или выкинуть».

Она поставила пакет с едой на крыльцо, бросила сверху куртку и перечитала записку. Взглянув на окна квартиры домовладельца, расположенные прямо под ее окнами, она испытала большое искушение схватить этого чистоплюя за шиворот и размазать по его чистенькому дворику.

Метнувшись в квартиру, она схватила составленные штабелем коробки и начала запихивать в них тарелки и кастрюли прямо поверх лежащей там одежды. Выхватив из стенного шкафа свои немногочисленные пожитки, она скатала их в узел, сорвала со стены свои рисунки и поволокла первую партию вещей к фургону. Собирая оставшиеся вещички, она позвонила Клайду и сказала, что немного задержится, но причины не сообщила. Через час она покинула этот дом, потерпев очередное фиаско.

С того места, которое избрали для наблюдения за происходящим Джо и Дульси, ярко освещенная галерея представлялась бесконечным лесом человеческих ног. Им пришлось быстренько убраться из толпы, спасаясь от узконосых босоножек на острых шпильках и тупорылых начищенных ботинок, которые казались тяжелыми, словно кувалды. Проскользнув среди шелковистых лодыжек и наглаженных штанин, они нашли для себя укромный уголок позади письменного стола Сесили Аронсон, где им не угрожали поминутно отдавить лапы и откуда можно было наблюдать подогреваемое шампанским веселье.