Пытаясь скрыть веселье, Дульси перевернулась на спинку и замерла, помахивая лапками в воздухе. Мэйвити такая славная: минуту назад она жаловалась, а теперь начинает сама проявлять сочувствие и заботу. Она целую неделю что-то готовила и пекла для Грили, его дочки и зятя, так что они должны остаться довольны своим визитом.

Дульси осознала, что улыбается, только когда Вильма строго посмотрела на нее и поспешно поднялась, увлекая за собой Мэйвити.

— Омлет с овощами готов. Пора есть, а то сгорит. Пойдемте за стол.

И она направилась на кухню, слегка подтолкнув Мэйвити и метнув на кошку такой суровый и предостерегающий взгляд, что Дульси кувырнулась, слетела с дивана, пулей промчалась в спальню и спряталась под кровать.

Там, свернувшись в полумраке, ей удалось немного успокоиться и подавить мяукающий смех, но и Мэйвити, и Вильма, рассердившаяся на нее из-за того, что она улыбалась, выглядели так забавно — не расхохотаться было почти невозможно. Неужели Вильма не понимает, как трудно ей сдерживать смех? Иногда Дульси казалось, что без пластыря — чтобы залепить рот и щеки — не обойтись.

Лежа на спине и разглядывая пружины кровати, она размышляла о Грили и его коте.

Неужели грабителями были они?

Но это казалось невозможным. Не могла разгадка преступления так легко упасть в их мохнатые лапы, словно это была вытряхнутая из клетки мышь.

Вчера ночью они с Джо прошли за стариком и Азраилом почти через весь город, пока не потеряли их из виду. Держась в тени, они добрались до оживленного шоссе № 1 и были вынуждены из предосторожности отступить перед потоком стремительно несущихся машин. Они увидели, как кот вспрыгнул старику на плечо, а тот бегом пересек шоссе, уворачиваясь от автомобилей. Ни один зверь в здравом уме на такое не решится.

Джо и Дульси посидели на краю тротуара, высунув носы чуть ли не на полосу движения, и надышались таким количеством окиси углерода, которого хватило бы, чтобы свалить быка. Они горячо спорили, последовать ли им дальше через эту смертельную ловушку, а тем временем старик с котом быстро удалялись.

— Да от тебя там только мокрое место останется! — сказала она. — Если хочешь, лезь в эту мясорубку, а я не намерена. Там темно, хоть глаз выколи, эти водители просто не увидят тебя. И ни один грабитель не стоит того, чтобы из-за него превращаться в котлету.

Впервые она отважилась так нападать на Джо, и впервые он проявил хоть какой-то здравый смысл.

Однако затем, видя, как парочка быстро прошла два квартала к югу и снова пересекла шоссе, на этот раз в сторону города, они все-таки повздорили.

— Дурят они нас! — прошипел Джо. — Гоняют, как несмышленых котят за веревочкой. Надеялись, что нас тут колесами размажут.

Он напрягся, готовый сорваться с места вслед за ними. Однако Дульси не шевельнулась.

— Мы так всю ночь можем гоняться. Они не пойдут домой, пока мы будем следить за ними.

— Но когда-нибудь им придется вернуться, им же нужно где-то спать.

— Они могут поспать и на скамейке. Вот увидишь.

И все-таки Джо еще с час ходил за ними, и ей приходилось тащиться следом, пока он не понял, что Азраил знает о «хвосте », знает, даже когда они прячутся в темноте: у этого котяры не зрение, а настоящий лазер.

И вот пожалуйста: что если эти грабители — брат Мэйвити со своим котом?

Все сходится. Грили приехал две недели назад. Оба ограбления произошли как раз в это время. Старик по возрасту годится в братья Мэйвити, вдобавок он такой же щуплый, но жилистый.

Это, наверное, фамильное сходство, подумала Дульси, как и глубокая ямка на верхней губе, похожие морщинки, одинаковый цвет волос. Хотя Мэйвити уже поседела, а грабитель был шатеном, но и у него вокруг ушей пробивалась седина.

И если взломщиком действительно был Грили, значит, и денежки припрятаны, как пить дать, где-то в домике Мэйвити. Где же им еще быть? Он же не живет в Молена-Пойнт, так что вряд ли знает о бесчисленных тайниках, которые можно было бы здесь устроить. Но он в городе почти чужой.

Перевернувшись на живот и с наслаждением вонзив когти в толстый ковер, она соображала, когда лучше забраться в дом Мэйвити и поискать там спрятанные наличные. В этот момент пружины колыхнулись и под кровать заглянул Джо. Зрачки его желтых глаз расширились, а физиономия была чрезвычайно до вольной.

— Итак, — шепнул он, — добыча сама лезет к нам в лапы. Ведь от нее пахнет Азраилом?

— Нет. Мы не можем знать наверняка…

— Можем. Таких совпадений не бывает. — Он пристально посмотрел на нее. — Новый человек в городе с котом, привезенным аж из Панамы. Стал бы он тащить черного в такую даль, если от него не было бы пользы. Кроме того, старик даже внешне похож на Мэйвити.

Дернув усом, он с ухмылкой откатился от края кровати, довольный словно настоящий полицейский, которому удалось не только обнаружить отпечатки, но и опознать по ним преступника.

В гараже Вильмы Чарли выволокла последний мешок из своего фургончика и сбросила его к остальным, радуясь холодному туману, который плотной пеленой окутал гараж и сад. Гораздо меньше ее радовало то, что приходится снова перетаскивать все свои пожитки.

В детстве ей очень нравилось играть в переезд, заполняя картонные коробки-«грузовики» игрушками и перемещая их по тщательно разработанному маршруту — так, чтобы вся ее семья и друзья оказались рядом. В шесть лет перемена места была для нее насущной потребностью. В двадцать восемь перетаскивание картонных коробок с ее нехитрым скарбом было верным путем к инфаркту.

Складывая у стены гаража рядом с машиной Вильмы картонные коробки с одеждой и дешевой кухонной утварью, Чарли принюхивалась к долетавшим с кухни ароматам ветчины, сыра и жареного лука. Но, несмотря на голод, перспектива сидеть за столом вместе с Берниной ее не прельщала.

Она обдумывала, не извиниться ли ей и не отказаться ли от завтрака, но это обидело бы Вильму. Ведь не ее вина, что Бернина вселилась к ней без приглашения; все равно она не смогла бы бросить ее ночевать на улице, хотя такая идея вы глядела весьма привлекательно. И ведь Бернина не только заняла комнату для гостей. Сейчас она сидела в доме рядом с Клайдом, удобно устроившись у камина, а Клайд не сделал ни малейшего усилия, чтобы прийти сюда и составить Чарли компанию.

Вернувшись накануне вечером с вернисажа, она чувствовала такой подъем, что ответила на поцелуи Клайда более пылко, чем обычно; вчера они так хорошо провели время! А теперь, утром, он казался совсем далеким и отчужденным.

Швырнув на место последнюю коробку, она выкатила из фургона бетономешалку, отвезла ее за гараж, где уже стояла пара ее ручных тележек, и набросила сверху брезент, чтобы она не слишком отсырела. Дворик позади дома Вильмы был совсем крошечный: просто узенький проулок, упиравшийся в крутой и густо заросший склон холма. Перед домом располагался сад, где среди пышного многоцветья декоративных растений были проложены каменные дорожки. Вильма не видела проку в традиционной лужайке, поэтому устроила у себя настоящий английский сад, где на сдобренной торфом и компостом почве буйно разрослись цветы, заполонив даже пятачок под раскидистым дубом.

Чарли закрыла дверцу фургона и постояла некоторое время, уговаривая себя вернуться в дом. Прошлой ночью после долгого прощального поцелуя Клайд сел в свой желтый родстер и, помахав ей, уехал, а она отправилась спать, испытывая большое желание продлить и заново пережить каждое из восхитительных мгновений этого вечера: и торжественное прибытие на вернисаж, которое устроил ей Клайд, и похвалы ее картинам, и его заботливое и нежное с ней обращение. Но затем, войдя в спальню для гостей, она обнаружила в своей кровати крепко спавшую Бернину, и это в той части комнаты, которую она считала своей собственной. Светлая кожа Бернины белела в темноте, а рыжие волосы живописно разметались по подушке, как будто она позировала для какого-нибудь дамского журнальчика или ожидала ночного любовника.