Айслинн пыталась сосредоточиться, повторяя про себя, как молитву, правила. «Не смотри, не говори, не беги, не прикасайся». Глубокий вдох. «Ни на что не реагируй. Не привлекай внимания. Не давай им понять, что ты их видишь». Привычные слова помогали преодолеть влечение. Но чувствовать себя спокойно вблизи от Кинана она не могла.

Поэтому когда в кабинете литературы одна из девушек предложила ему сесть рядом — восхитительно далеко от Айслинн, — она широко улыбнулась этой девушке.

— Расцеловала бы тебя. Спасибо!

Кинан вздрогнул.

А девушка уставилась на нее, не понимая, шутит она или нет.

— Правда, правда. Спасибо.

Отвернувшись от помрачневшего Кинана, Айслинн уселась на свое место, благодарная судьбе за передышку. Пусть и короткую.

Через минуту вошла сестра Мари-Луиза. Сказала:

— Сегодня, думаю, мы от Шекспира отдохнем, — и принялась раздавать ученикам листки бумаги.

Одобрительный ропот, каким были встречены ее слова, сменился стонами, как только на листках обнаружились стихи.

Сестра Мари-Луиза, не обращая на это никакого внимания, написала на доске: «La Belle Dame Sans Merci».

За спиной Айслинн кто-то проворчал:

— Французская поэзия, вот радость-то.

Сестра Мари-Луиза рассмеялась.

— Ну, кто прочтет нам «Безжалостную красавицу»?

Поднялся Кинан — без всякого смущения — и прочитал печальные стихи о рыцаре, зачарованном феей и умершем. Девушки в классе вздыхали. Правда, причиной тому была не трагическая судьба рыцаря, а голос Кинана, завораживавший без всяких чар.

Вздохнула даже сестра Мари-Луиза.

— Прекрасно, — пробормотала она. И принялась блуждать взглядом по комнате, выискивая самых активных учеников. — Кто хочет высказаться?

— Только не я, — буркнула Лесли. Сестра Мари-Луиза взглянула на Айслинн. Сделав очередной глубокий вдох, Айслинн сказала:

— Фея — не человек. Рыцарь поверил волшебному существу. Потому и умер.

Сестра Мари-Луиза кивнула.

— Хорошо. И что из этого следует?

— Не верь волшебным существам, — пробормотала Лесли.

Все засмеялись — кроме Кинана и Айслинн.

Потом заговорил Кинан:

— Возможно, фея не хотела его смерти. Так сложились обстоятельства…

— Конечно. Что значит жизнь какого-то смертного? Умер и умер. Она, может, и не хотела, просто плохо себя чувствовала или была не в настроении. А рыцарь умер. — Айслинн старалась говорить спокойно, и вроде бы у нее получалось. Спокойным ли было ее сердце, другой вопрос. Смотрела она только на сестру Мари-Луизу, хотя и чувствовала на себе неотрывный взгляд Кинана, — Ведь сама фея не пострадала.

— Может быть, это метафора? Не доверяй плохим людям, — добавила Лесли.

— Хорошо. — Сестра Мари-Луиза написала несколько строчек под заголовком на доске. — Кто еще хочет высказаться?

Выслушав нескольких учеников, предложила:

— Откроем «Рынок гоблинов» [3]Россетти, потом вернемся к этому стихотворению.

Айслинн ничуть не удивилась, когда Кинан вызвался читать снова. Знал, видимо, как потрясающе звучит его голос. Читая, он смотрел на нее, лишь изредка поглядывая в книгу.

Лесли перегнулась через проход и шепнула:

— Похоже, у Сета появился соперник?

— Нет. — Айслинн покачала головой. — И не появится. Мне от Кинана ничего не надо.

Она тоже говорила шепотом, но он услышал. Запнулся на полуслове, в глазах мелькнула растерянность. Умолк, остановившись на середине стихотворения.

Айслинн поспешно отвернулась, пока он не успел заметить, какое искушение она испытывает. Пока сама не успела осознать, как сильно ей хочется забыть о благоразумии.

Тишину нарушила сестра Мари-Луиза:

— Кассандра, продолжи, пожалуйста.

«Пожалуйста! — взмолилась про себя Айслинн. — Пусть кто угодно читает, только не он».

И больше в его сторону не смотрела до конца урока. А потом покинула кабинет почти бегом, в надежде, что такси, как обещано, ждет у входа. Она боялась самой себя и не знала, что сделает, если Кинан снова к ней подойдет.

Зайдя в библиотеку, Дония увидела Сета — юношу, который жил в убежище со стальными степами, друга Айслинн. Час был довольно ранний, у самой Айслинн занятия, скорей всего, еще не кончились. Возможно, решила Дония, они договорились встретиться здесь, чтобы Сет проводил ее до дома.

Казалось, он никого вокруг не замечал. Хотя на него посматривали все, и смертные, и фэйри. Да и было на что посмотреть — красивый, обаятельный. Хотя совершенно не похож на Кинана. Черные волосы, белая кожа. Тьма и свет.

«Не думай о Кинане, — велела она себе. — Думай о смертном. Улыбнись ему».

Подходить к нему Дония не спешила. Шла по залу медленно, на ходу небрежно касаясь рукой свободных столов. Возле стеллажа с новыми поступлениями приостановилась.

Тогда Сет ее заметил.

«Пусть заговорит первым, — подумала она. — Так лучше».

И на несколько мгновений задержала на нем взгляд, зная, что ее глаз не видно за стеклами темных очков.

Сет сидел за компьютерным терминалом, рядом лежала стопка распечаток. Дония подошла к его столу, улыбнулась.

Он перевернул распечатки текстом вниз.

Она взглянула на экран.

Сет щелкнул мышкой и очистил его. Поднял глаза.

— Дония? Эш не представила нас вчера вечером. Это ты ей помогла?

Она кивнула и протянула руку.

Вместо того чтобы пожать руку, Сет поднес ее к губам и поцеловал.

Небывалое дело — ее держат за руку! Не обжигая при этом, как Кинан.

Дония замерла, как зверь, застигнутый Дикой Охотой. Чувствовала себя довольно глупо. К ней никогда не прикасались — не смели, словно она по-прежнему принадлежала Кинану. Лисель клялась, что все изменится, когда посох поднимет новая девушка, но в это уже верилось с трудом. С тех пор как ее в последний раз кто-то брал за руку, прошли десятки лет.

— Я Сет. Спасибо тебе. Если бы с ней что-то случилось, я… — Вид у него на миг сделался такой, что Доний живо вспомнились свирепые стражники Кинана. — Так что огромное спасибо.

Он все не отпускал ее руку, и Дония не без трепета высвободилась. Сет принадлежал Айслинн. Как и Кинан — отныне.

— Эш здесь?

— Нет. В школе, но скоро пойдет домой. — Он взглянул на часы, висевшие на стене у нее за спиной.

Дония нерешительно переступила с ноги на ногу.

— Тебе что-то нужно? — спросил Сет, глядя нa нее так пристально, словно хотел задать совсем другой вопрос.

Она сдвинула темные очки на лоб. Посмотрела мимо Сета туда, где стояли, подслушивая, несколько летних дев, и криво улыбнулась.

— Ты ее… — И неопределенно поводила рукой в воздухе.

Он слегка нахмурился.

— Что — «я ее»?

— Кавалер?

Едва выговорив это слово, Дония поморщилась. Кавалер… кто же так теперь выражается? Прошедшие годы порой сливались для нее в одно туманное целое, не вспомнить было, когда менялась мода на словечки, одежду, музыку…

— То есть ее парень?

— Кавалер? — повторил он. Потрогал языком колечко в нижней губе, потом улыбнулся. — Да нет… вообще-то нет.

— А-а.

Дония учуяла вдруг знакомый запах, которому здесь неоткуда было взяться, принюхалась. Странно…

Сет встал, поднял со стола сумку. Шагнул к ней, словно хотел заставить ее отступить, остановился совсем близко. Кое-что не меняется с годами: мужчины вечно жаждут доказать свое превосходство.

Дония, так и быть, отступила. Но успела понять, откуда исходил едковатый запах свежесорванной вербены: из его сумки. Еще оттуда пахло ромашкой и зверобоем.

— Я приглядываю за ней, понимаешь? Она удивительная. Добрая. Хорошая. — Сет повесил сумку на плечо, посмотрел на Донию. — Если кто-то попытается ее обидеть… — Он сделал паузу, нахмурился. — Я сделаю все, лишь бы этого не случилось.