— Он любит тебя. Правда.

Дония устремила долгий взгляд через плечо на девушку, разделившую трон с Кинаном.

— Не знаю.

Дония запнулась, придя в замешательство. Если любит, почему же не сказал этого, когда она сама призналась в любви?

Обсуждать свои чувства с Айслинн Дония была не готова. Она пока не знала, насколько успел измениться Кинан после того, как появление королевы высвободило его силы. Не знала, что связывает их и понимает ли Айслинн Кинана.

И не хотела знать. Их двор — не ее забота.

Хлопот хватало со своим собственным. Ее подданные мало разговаривали, но ворчать все же умудрялись. Им не нравилось, что королева раньше была смертной, что она пытается восстановить порядок и запрещает участвовать в безобразиях, чинимых темными фэйри.

Последнее было самой неприятной проблемой. Король Темного двора давно испытывал ее терпение, вводя в соблазн подданных Зимы. Слишком долго Айриэл действовал заодно с Бейрой, чтобы просто отступить. Дония покачала головой.

Когда снежинки касались ее лица, это бодрило, словно проскакивал электрический разряд. И она велела себе сосредоточиться на хорошем. Будет еще время, чтобы разобраться и с Айриэлом, и с Кинаном, и с подданными.

А сегодняшняя ночь принадлежит ей.

Бесшумно, как снег, летящий с небес, Дония скользила по речной глади прочь. Разжала руку, высыпала горсть снежинок, и они усеяли лед сверкающими звездами.

После короткой вылазки на мороз — пока они добирались до вагона Сета — Кинан с трудом приходил в себя.

— Займись им. — Сет легонько подтолкнул Айслинн. — Пока я тут найду кое-что…

Она села на диван рядом с королем Лета. Позвала:

— Кинан!

Он открыл глаза.

— Все хорошо, Айслинн. Еще минутку.

Она взяла его руку в свои ладони и сосредоточилась. По телу прокатилась волна летнего тепла — с такой удивительной легкостью, словно Айслинн родилась с этим умением. Когда внутри запылало крохотное солнце, она наклонилась, легонько подула Кинану в лицо, овеяла его жарким ветром.

Потом поцеловала в обе щеки. Зачем — Айслинн понимала не больше, чем тогда, когда исцелила его от поцелуя Бейры. Казалось, что это правильно. А она сразу поняла, как только начала меняться: надо всегда прислушиваться к инстинктам.

Кинан бросил на нее взгляд.

— Я не просил…

— Тсс. — Айслинн отвела в сторону прядь медных волос и поцеловала его еще и в лоб. — Друзья должны помогать друг другу.

Он чувствовал себя почти хорошо, когда в гостиную вернулся Сет. Он положил на стол зажигалку и штопор.

— Свечи на полке. Там же еда, которую дал Ниалл. Бутылка летнего вина и бутылка зимнего.

— Зимнего? Зачем?

Сет засмеялся.

— Ниалл говорит, ты будешь ему должен.

Айслинн метнула на него грозный взгляд. Ничуть не испугавшись, Сет подмигнул Кинану и добавил:

— Все хорошо, не волнуйся.

Айслинн встала, обняла Сета за талию и сказала:

— Мобильник я не выключаю. Если что случится, Тэвиш меня найдет.

— Вы оба уходите? — Кинан выпрямился. Своей королеве он доверял, но все это выглядело довольно странно. — Я останусь тут один?

Айслинн и Сет обменялись загадочными взглядами. Потом Сет натянул куртку.

— Я пошел. — Он улыбнулся Кинану весело, без напряжения, в каком пребывал почти все время после восхождения Айслинн на трон. — Увидимся через пару дней.

Задержавшись ненадолго, Айслинн прикрыла за ним дверь и тоже улыбнулась.

— Счастливого солнцестояния. Тут безопасно. Тэвиш все проверил.

Она быстро обняла Кинана и вышла.

Он остался один, в полной растерянности. Запертый здесь, как в ловушке.

Или это и впрямь ловушка? Но зачем?

Дония отперла дверь ключом, который выдала ей Айслинн, и зашла в вагон. Услышала, как где-то в глубине жилища Сета расхаживает Кинан, мерит пол тяжелыми нетерпеливыми шагами, словно хищный зверь в клетке.

Опасный зверь… Но ей больше не страшен его гнев. Впервые они встретятся на равных. Наделенные одинаковой силой, одинаковой властью.

Охваченные одинаковой страстью — как надеялась Дония.

Она сняла башмаки, сбросила с плеч меховую пелерину. Откупорила обе бутылки вина. И только успела наполнить первый бокал, как Кинан вошел в гостиную.

— Дон?

— Привет.

Она протянула ему бокал.

Он не пошевелился, чтобы взять его, и Дония поставила бокал на стойку.

— Ты… — начал Кинан неуверенно, глядя на нее с необычной настороженностью, — ищешь Айслинн?

— Нет. — Второй бокал она наполнила зимним вином. Велела себе не забыть послать подарок Ниаллу — за то, что проявил такую заботу. — С Эш мы уже виделись.

И показала Кинану ключ, подвешенный к брелоку в виде черепа.

Так приятно ощущать свою власть, свою силу!

Почти привычно, подумала она. Править Зимним двором не слишком сложно: все, что от нее требуется, это быть справедливой и беспристрастной со своими подданными. Но власть над Кинаном — иное, опасное дело… Она долго подчинялась его желаниям. Хотелось бы, чтобы и он теперь к ней прислушался.

Дония облизала губы.

Взгляд его на миг стал тоскливым, и это ее обрадовало.

Кинан нерешительно подошел ближе. Тоска в глазах сменилась надеждой.

— К кому же ты пришла?

— К тебе.

Дония пригубила вино, непринужденно и спокойно. Впервые она чувствовала себя рядом с Кинаном так уверенно.

Он подошел еще ближе.

— Ко мне?

Отставив бокал, она развязала пояс юбки. Кинан затаил дыхание. Лицо его медленно озарилось чудесным солнечным сиянием.

— Ко мне…

Когда Дония потянулась к его руке, вокруг нее облаком закружились снежинки.

— Да.

И он улыбнулся — той невозможной, пленительной улыбкой, долго томившей ее в сновидениях. О чем он никогда не узнает.

Зима и лето сойтись не могут. Этого им не дано. Но можно хотя бы попытаться… И, взяв Кинана за руку, Дония притянула его к себе.

От соприкосновения все тело запылало, словно она была выточенной изо льда статуей, неизбежно тающей под лаской солнца. Но холод защищал Донию от жара, и пару окружила снежная метель.

«Я люблю тебя», — подумала она, но вслух не сказала.

Сейчас они равны, а эти слова могут испортить все, если он опять промолчит. Угаснет волшебный трепет, вернется неуверенность.

«Люблю тебя, всегда любила тебя».

Сказать это было невозможно, но она повторяла заветные слова снова и снова, трепеща под лаской солнца, глядя Кинану в глаза, в которых расцветали цветы.

— Моя. Наконец-то моя, — прошептал он.

И прильнул к ее губам в поцелуе.

Ей хотелось смеяться от радости и плакать, когда они упали в сугроб, наметенный под ногами и начавший таять, едва столкнулись мороз и жар.

Это гораздо приятнее, чем договариваться об условиях мира.

«…И неизбежно повлияет на ход переговоров», — успела подумать Дония.

Ради которых она сюда пришла. Но все ее существо твердило, что прийти стоило только ради этого, и она была бы дурой, если бы отказалась…

— Я думал, что потерял тебя навеки, — задыхаясь, прошептал Кинан. — Моя Дония, наконец-то моя!

Снег таял, их окутали клубы пара.

— Тсс… — Дония, не желая соглашаться с такими глупыми словами, закрыла ему рот поцелуем.

Айслинн, осторожно ступая по промерзшей земле, подошла к Сету, ожидавшему ее неподалеку от вагона. Здесь же были стражники, которых она пока плохо знала в лицо: Дония отрядила их на зимнее время, пока летние фэйри вынуждены сидеть по домам.

— Проследите, чтобы их никто не беспокоил, — сказала Айслинн, поглядев на каждого из стражников.

Тихие, как зимние ночи, те лишь кивнули.

Она улыбнулась и добавила:

— Ни по какому поводу. Если что — зовите меня. — Потом протянула руку Сету: — Пойдем. Познакомишься наконец с бабушкой. Уж если она приняла это — Айслинн показала на стражников и на себя саму, — то тебя точно не выгонит.