«Надеюсь…»

Когда Дония вернулась с вечерней прогулки домой, на крыльце ее поджидала Бейра, восседавшая в сотворенном изо льда кресле.

Королева Зимы развлекалась тем, что лепила из ледяного пласта перед собою фигурки фэйри с искаженными лицами и разинутыми в муке ртами. Они выглядели так натурально, будто их только что заморозили заживо.

— Дония, дорогая, — защебетала Бейра, поднявшись на ноги с такой легкостью, словно ее подкинули невидимые пружины. — Я уж думала, не послать ли за тобой Агату.

Упомянутая ведьма ухмыльнулась, обнажив почти беззубые десны.

— Бейра, как… — Дония запнулась, не в силах подобрать слово, которое не было бы ложью. Приятно? Неожиданно? Все не то. — Чем могу служить?

— О, какой хороший вопрос. — Бейра взялась рукой за подбородок. — Услышать бы мне его хоть раз от своего сынка. — Состроила обиженную гримасу. — Но, увы, его манеры далеки от совершенства.

Донии отсалютовали стражники с лесной опушки. Ее приветствовал рябинник.

— Ты знаешь, что выкинул этот мальчишка?

Дония промолчала. Ответа от нее Бейра не ждала. Точь-в-точь как Кинан. Какое это было бы облегчение — избавиться от обоих…

— Он записался в школу, куда ходит та девушка. Как простой смертный. Представляешь? — Бейра принялась расхаживать по крыльцу. Звук шагов ее походил на барабанную дробь града по ветхому дереву. — Целую неделю таскался за ней по пятам, как твоя собака.

— Волк. Саша — волк.

— Да хоть шакал, какая разница. Суть в том… — Бейра сделала паузу, застыв на миг столь неподвижно, что ее саму можно было принять за ледяную статую. — Суть в том, Дония, что он сближается с ней. Тебе понятно, что это значит? Он делает успехи. А ты — нет. И ты подводишь меня.

Агата закудахтала.

Бейра медленно, настороженно повернулась к ней. Поманила пальцем.

— Поди сюда.

Ведьма, еще не осознавшая своей оплошности, поднялась на крыльцо, продолжая ухмыляться.

— Тебя забавляет, что сын мой может выиграть? И разрушить все, что я построила? — Бейра приподняла за подбородок голову Агаты, глубоко вонзив в кожу покрытый лаком ноготь. По горлу ведьмы потекла струйка крови. — Не вижу в этом ничего смешного, Агги, дорогая.

— Да ведь я не про то, моя королева… — Агата выпучила глаза. Покосилась с мольбой на Донию.

— Агги, Агги. — Бейра поцокала языком. — Дония тебе не поможет. Даже если захочет.

Дония отвела взгляд. Посмотрела на бессменного стража-рябинника. Тот сочувственно поежился. Бейру в гневе все видели не раз, но привыкнуть к такому кошмару было невозможно.

Крепко держа ведьму в объятиях, касаясь губами ее увядших губ, Бейра принялась дуть.

Агата пыталась вырваться. То из всех сил отталкивала от себя королеву, то умоляюще хватала за руки. Иногда Бейру удавалось смягчить.

Но сегодня не удалось. И бороться было бесполезно. Противостоять королеве могли лишь равные ей по силе правители.

— Ну вот и все, — промурлыкала Бейра, когда тело ведьмы безвольно обмякло в ее объятиях.

Рядом появилась тень Агаты, беззвучно рыдающая, заламывающая руки, — отныне бесплотный дух.

Бейра облизала губы.

— Мне стало лучше.

Разжала руки, мертвое тело мешком повалилось на крыльцо. Из разинутого рта высыпались ледяные кристаллы.

Дух Агаты упал перед своей бывшей оболочкой на колени.

— Теперь к делу. — Бейра небрежным жестом отогнала плачущую тень — словно от комара отмахнулась. Бросила взгляд на Донию. — Мое терпение на исходе. Поторопись, девочка.

И, не дожидаясь ответа, зашагала прочь, предоставив Доний разбираться с мертвым телом на крыльце. Тень, рыдая, поплелась за королевой.

Дония посмотрела на то, что так недавно было Агатой. Снег и лед растаяли, волосы ведьмы мокли в луже.

На ее месте могла оказаться сама Дония. И окажется, если подведет Бейру.

— Помочь тебе? — услышала она голос рябинника, незаметно успевшего подойти и стоявшего теперь совсем близко.

Дония подняла на него взгляд. Серо-коричневая кожа, темно-зеленая листва вместо волос. В сумерках похож на тень. Почти сливается с сумерками, выделяются только глаза, горящие красным огнем.

В сумерках?.. Сколько же времени она здесь простояла?

Дония вздохнула.

Рябинник подал знак остальным стражникам, поджидавшим на опушке.

— Мы заберем ее. В лесу сыро, оболочка быстро станет землей.

Дония кое-как справилась с приступом тошноты.

— Кинан уже знает? — спросила она тихо, стыдясь того, что ей до сих пор небезразличны его чувства.

— Скелли отправился доложить.

Она кивнула.

Скелли? Это который из них? Дония попыталась вспомнить. Все лучше, чем думать об Агате.

И вспомнила: один из придворных стражников, тощий, как сестры Скримшоу, жалостливый. Он плакал над своими собратьями, которых она замораживала. Но не бежал с поста, исправно являлся ее сторожить, повинуясь приказу Кинана.

— Тебе нужны еще стражники? — спросил рябинник без тени страха, хотя прекрасно помнил, как злили Донию все предыдущие предложения усилить охрану. — Может, хотя бы разрешишь нам встать поближе?

По лицу ее покатились студеные слезы, закапали в лужу на крыльце. Но она оплакивала не Агату. Интересно, проявил бы рябинник такую же доброту, если бы знал, что плачет она по себе?

Дония посмотрела на опушку, на стражников, замерших в ожидании, готовых встать на ее защиту, хотя она этого не заслужила. И они встанут, разумеется. Ибо так приказал Кинан.

— Дония?

Она перевела взгляд на рябинника.

— Ты впервые назвал меня по имени.

С тихим шорохом он поднялся на крыльцо.

— Позволь забрать ее.

Дония кивнула.

Он подал знак товарищам, и тело мгновенно унесли, осталось лишь большое влажное пятно на досках крыльца.

Закрыв глаза, словно это могло избавить ее от воспоминаний об увиденном, Дония несколько раз глубоко вздохнула. Услышала тихий голос рябинника:

— Я останусь здесь? Чтобы рядом был хоть один стражник. Вдруг она вернется…

Не открывая глаз, Дония спросила:

— Как тебя зовут?

— Эван.

— Эван, — повторила она. — Бейра убьет меня, Эван, но не сегодня. Позже… если я позволю новой девушке поднять посох. Я последую за Агатой. — Открыв глаза, встретилась с ним взглядом. — Мне страшно.

— Дония, позволь…

— Нет. — Она отвернулась. — Сегодня Бейра не явится.

— Всего один стражник рядом. — Он подался к ней, словно желая обнять. — Если с тобой что-то случится…

— Кинан переживет. У него новая девушка. Она уступит. Как все мы уступаем.

Она шагнула к двери. Стоя к рябиннику спиной, добавила:

— Я подумаю. Поговорим завтра.

Потом вошла в дом, закрыла за собой дверь, подозвала Сашу. И зарылась лицом в его мягкую шерсть, надеясь обрести хоть какое-то утешение.

Домой Кинан вернулся в прекрасном настроении. Ниаллу и Тэвишу обо всем уже доложили стражники, поэтому он не удивился, когда его встретили улыбками.

— Срок почти рекордный, — одобрительно кивнул Тэвиш, протягивая Кинану бокал с летним вином. — Я же говорил: волноваться не о чем. Смертные какими были, такими и остались. Скажи ей, что от нее требуется, и за дело.

— Сказать ей, что от нее требуется? — Ниалл засмеялся, налил вина и себе. — Хотел бы я посмотреть, как ты потребуешь чего-то от смертной девушки.

Тэвиш нахмурился, понес графин в гостиную, осененную раскидистыми ветвями высокого дерева, на которых сидели несколько попугаев.

— Сколько веков я имею дело с летними девами? Они тоже были смертными, но трудностей с ними никаких.

Ниалл повернулся к старику и объяснил ему, как маленькому ребенку: