Однако угроза существовала, она являлась вполне реальной, а потому экипаж был на нервах, как говорится. Ведь морякам известно поверье, что беда иной раз караулит прямо у порога родного дома, когда до гостеприимной гавани остается несколько десятков миль. Минутная расслабленность даже одного матроса может обойтись всей команде очень дорого!

Четверть часа назад Лангсдорф почувствовал смертельный холод, разлившийся по телу. С радара сообщили – в строе пеленга на его корабль быстро наползали четыре «жирные» отметки. Судя по скорости, военные корабли, похожие на линейные или броненосные крейсера. Оставалось только горячо надеяться, что это эскадра Франца Хиппера, знаменитая 1‑я Разведывательная группа, которая должна была встретить уставший в пространстве и времени «карманный линкор».

Все же, будь это англичане, они бы нагрянули непременно сзади, и тогда бы пришлось изношенные дизеля переводить на максимальный ход, бросая на произвол судьбы «Альтмарк». Но если предатель из Адмирал‑штаба выдал маршрут?!

Такое может быть?! Да запросто!

Ведь оказался иуда, что отправил роковую телеграмму Шпее в Вальпараисо, имея на то разрешение и бланки! А тут всего зашифрованные позывные, набор из пяти цифр! Но которые во всем рейхе могли знать очень немногие, даже сам кайзер и тот их не ведает!

Лангсдорф сцепил зубы – «Фатерланд» шел напролом через бурлящее море, заливаемый пенными волнами, что порой окатывали носовую башню. Ведь, несмотря на переделки форштевня, мореходность бывшего «Адмирала графа Шпее» оставляла желать лучшего.

– Ничего, прорвемся!

Капитан цур зее Пауль Ашер давно привел главный калибр к возможному бою. И хотя погреба значительно опустели, оставшаяся сотня бронебойных снарядов легко позволила бы прорваться через броненосные крейсера англичан, правда «каунти», где только «Гемпширы» имели на борт три 190 мм пушки, остальные обычный шестидюймовый калибр, не несущий серьезной угрозы «карманному линкору».

Однако связываться сейчас с гораздо более мощными «Минотавром» или «Уорриором» (а именно они могли быть в патруле) было бы смертельно опасным занятием. У тех на каждый борт в залпе по четыре 234 мм пушки, плюс от двух до пяти 190 мм орудий в башнях. Бой с четверкой таких кораблей даже для удачливого «Гебена» мог оказаться последним, хотя один на один он бы справился с любым из них. Но британцы в одиночку по морям не шастают – ведь недаром адмирал Сушон рванул от них в Средиземном море на всех винтах – и ушел легко, имея в скорости на три узла больше.

– Отчетливо вижу, герр адмирал! У англичан таких нет! Головным идет «Зейдлиц», нет никакой ошибки, я на нем служил, – в голосе Кранке прорвалась искренняя радость. – Его с «Мольтке» никогда не перепутаешь! Левее «Дерфлингер», затем «ходячее несчастье». Замыкающим с фланга «Фон дер Танн». Наши, экселенц!

– Вы правы, Кранке. Теперь я их сам уже отчетливо вижу, – Лангсдорф убрал бинокль от глаз и устало смежил веки. «Дерфлингер» единственный нес четыре линейно возвышенных башни, «Фон дер Танн» больше напоминал вытянутый линкор типа «Нассау». Похожие друг на друга два средних гросс‑крейсера имели одно важнейшее отличие – высокий полубак «Зейдлица» позволял легко всходить на волну, тогда как форштевень «Мольтке» зарывался в нее, вздымая огромный бурун.

И ничего тут удивительного нет – первый стал улучшенной версией второго, а возросшее на две тысячи тонн водоизмещение ушло на усиление бронирования и повышение мореходных качеств, что для своенравного и бурного Северного моря было чрезвычайно важным. А вот второй корабль не зря носил прозвище «ходячего несчастья». Среди немецких моряков вполне обоснованно прижилось мнение, что стоит включить «Мольтке» в отряд, как неизбежно произойдет какая‑нибудь гадость – или с ним, или с другим кораблем, тут совсем неважно с кем именно.

Страшненькая штука – репутация!

А вот его систершип «Гебен» стал турецким «Султаном», и уже сейчас прославился своими дерзкими набегами, получив прозвище «Гроза Востока» вполне заслуженно. Пару месяцев тому назад не побоялся в одиночку атаковать русскую эскадру из пяти броненосцев неподалеку от их главной базы Севастополь на Черном море. В ходе скоротечной схватки в гросс‑крейсер попали два 12‑ти дюймовых снаряда, в ответ флагманский «Евстафий» получил пять «подарков» в три центнера веса каждый. Так что успех налицо – да и труса немецкие моряки не праздновали!

С мостика флагманского «Зейдлица» прожектор быстро выдал морзянкой короткую серию ярких вспышек, хорошо видимую в сером мареве промозглого зимнего утра.

– Экселенц! Контр‑адмирал Хиппер передает – «Счастливого возвращения с победой на родину! Мы вас заждались!»

– Отвечайте – «Благодарю! Мы сами торопились!»

Лангсдорф увидел, как мигнул прожектор на «Зейдлице», подтверждая принятый ответ. А затем «Дерфлингер» развернулся на циркуляции и пристроился в кильватер «карманному линкору», как бы охраняя тот от нападения с кормовых углов. Тройка одиннадцатидюймовых линкоров (самые слабые орудия из тех, что стояли на таких кораблях во всем мире) вытянулась параллельной кильватерной колонной, причем флагманский гросс‑крейсер адмирала Хиппера прошел вскоре вперед, держась на траверзе «Альтмарка». Так что второй его мателот теперь шел почти рядом с «Фатерландом». Хорошо, что им оказался первый германский линейный крейсер, надежный «старина» – «Фон дер Танн».

– Только «ходячего несчастья» нам на траверзе не хватало, – пробормотал Лангсдорф с нескрываемым облегчением. Как любой моряк адмирал тоже немножко верил в памятные приметы…

Командующий Крейсерской Эскадрой

адмирал рейхсграф фон Шпее

Фолкленды

– Нужно продолжать крейсерскую войну, полностью парализовать британскую торговлю в здешних водах! Как там Ганс сказал – «бить, так бить, и кулаком крепким, а не одним пальцем»! Ладно, ударим всеми нашими силами, благо шесть рейдеров есть, из ничего за месяц появились…

Командующий эскадрой прекрасно видел, как за последние три недели кардинально изменилось положение. Получив опорную базу в южной Атлантики, немецкие корабли стали немедленно стягиваться к ней. Первым пришел вспомогательный крейсер «Кронпринц Вильгельм», переоборудованный с началом войны из быстроходного 23‑х узлового лайнера. Благо рейдировал он у берегов Бразилии, получив радиограмму, быстро отыскал и принял на борт экипаж «Карлсруэ», сразу поспешив к Южной Георгии. Вторым подошел его «визави», лайнер «Принц Эйтель Фридрих», на который в начале рейдерства, по приказу самого Шпее передали 105 и 88 мм пушки, часть которых была снята с флагманского «Шарнхорста».

Выпускать на коммуникации эти огромные лайнеры, настоящие «пожиратели угля» не было смысла, так как система этапов уже работала с перебоями. А полная загрузка в океане «черным золотом» с захваченных транспортов представляла тяжкий труд и длительную мороку даже для их многочисленных, свыше четырех сотен моряков, экипажей. Требовалось как можно быстрее найти совсем иное решение проблемы.

К немалому облегчению адмирала, младший флагман Крейсерской эскадры еще в ноябре начал переоборудование сразу нескольких британских «угольщиков» во вспомогательные крейсера с учетом опыта этой войны, использованного в недалеком будущем. Первыми появились «кошки адмирала Лангсдорфа» (немецкие моряки умели злословить), названные им так в честь канонерских лодок рейха – «Ильтис», «Ягуар», «Тайгер» и «Лухс», находящихся в Китае в самом начале военных действий. Когда японцы осадили и взяли Циндао, эти корабли пришлось затопить.

И вот теперь они воскресли в совершенно новом обличье типичных британских «угольщиков», водоизмещением по девять тысяч тонн. Благодаря обширным трюмам, в которые уместилось по шесть тысяч тонн угля на каждый корабль, дальность плавания возросла до немыслимых тридцати тысяч миль – теперь без дозаправки они могли рейдировать несколько месяцев, и даже успеть вернуться на базу, а при удаче добраться и до далеких берегов «старой, доброй» Германии.