Решив расспросить его об этом вечером, я наконец-таки запечатала письмо, после чего, отдав его посыльному, ушла заниматься своими защитными заклинаниями. Просидела над книгами до обеда, потому что заданий отец оставил мне предостаточно. Сказал, что в сложившейся ситуации – а она такая, крайне непонятная! – дополнительная магическая защита никому не помешает. Наконец, окончательно вымотавшись, я в одиночестве перекусила в гостиной – мама уехала к портному, бабушка – к своей старой знакомой, а папа, подозреваю, разбирал бесконечные стопы бумаг Вестерброков, – после чего решила перечитать пришедшее этим утром письмо от Иннеке.
Подруга с отцом все еще гостили у своих родственников, которые оказались к ним крайне добры. Клаусу Беккеру стало намного лучше, хотя в первые дни Иннеке постоянно скатывалась в отчаяние. Думала, что отец не выживет. Он долго метался между жизнью и смертью, но все же выбрал жизнь. Сейчас опасность миновала, папа идет на поправку, узнает родных и порывается встать с кровати, хотя все еще крайне слаб.
В конце Иннеке писала, что очень по мне скучает, и просила поблагодарить лиора Арвида Римерина за помощь. «Мне кажется, ты ему очень нравишься, Кимми!» – именно такими словами она заканчивала свое послание.
И я мысленно усмехнулась. Если бы подруга только знала!
Но она еще не знала, да и я пока ни в чем не была уверена. В нашей с Арвидом Римерином совместной истории были лишь вчерашние объятия возле качелей и мои воспоминания о поцелуе в другом мире. А еще, мне почему-то казалось, что рядом с ним я смогу найти ответы, которых к этому дню скопилось слишком уж много!
Вместо ответов я снова занималась магией, но на этот раз уже в папином кабинете, прислушиваясь к разговору двух магистров. Раз за разом выкидывала Магический Щит, добиваясь безупречного его исполнения, в то время как отец с Хендриком разрабатывали план тайного проникновения в особняк Краузов. Наконец, магистр Страут отбыл восвояси, а папа, еще раз напомнив мне про задание отвлекать Бастена, посоветовал идти переодеться, чтобы не опоздать на прием.
Оказалось, что уже наступал вечер. Я и не заметила, как небо за окнами потемнело и на нем появились розоватые предвестники приближающегося заката. Поэтому, поцеловав отца, я поспешила в свои покои. По дороге в Западное Крыло до меня долетел далекий звон – звонари на колокольне Храме Все-Матери, что на площади Первого Пришествия, отбивали шесть часов вечера. До начала приема оставался ровно час.
В спальне, прислушиваясь к болтовне Мадлен о ее богатом женихе, попросила горничную подобрать украшения к присланному из мастерской новому темно-синему бархатному платью с треугольным вырезом, пышной белоснежной юбкой и узким лифом. Довершали наряд рукава-фонарики, переходящие в прилегающие манжеты, отделанные золотой вышивкой. Единственное, юбка оказалась слишком длинной, но все же я решила, что перешивать ее нет времени. Нет, подкалывать тоже не надо, обойдусь! Мне еще за бабушкой идти, а она вечно опаздывает… Вернее, все и так хорошо, особенно с новыми туфельками на небольших золоченых каблуках.
Впрочем, не одна я была сегодня в обновках! Мадлен тоже красовалась в новом светло-сиреневом платье ничуть не хуже того, что присылали мне из мастерской Лайона Киффа, вот уже два десятилетия обшивавшего Вестерброков. Сиреневое платье отлично шло к ее смуглому, красивому лицу. Были и украшения – позвякивающие на тонких запястьях золотые браслеты с инкрустацией из полудрагоценных камней и длинные серьги с россыпью мелких бриллиантов. На мой не слишком искушенный взгляд комплект этот стоил порядком… К тому же здравый смысл подсказывал, что их вряд ли могла позволить себе горничная, даже работающая у такой обеспеченной семьи, как Вестерброки.
- Жених подарил? – поинтересовалась я у Мадлен, когда ее браслеты в очередной раз промелькнули у меня перед глазами. Горничная закалывала мои волосы в высокую прическу, и я в который раз отметила, то руки у нее удивительно ловкие. – Очень красивые! И платье тебе удивительно идет! А про браслеты тут и говорить нечего…
- Нет, не он! Сама купила, – заявила довольная моим вниманием Мадлен. – Надела, чтобы его порадовать. Этим вечером он будет среди гостей, – девушка заговорщически понизила голос, - и, возможно, нам даже удастся повидаться! К тому же ждать остается совсем немного. Очень скоро мы будет вместе и уже никогда не расстанемся!
- Нисколько в этом не сомневаюсь! – мило улыбнулась я. Конечно же, они больше никогда не расстанутся, потому что этим вечером расстанусь с ним я! – Расскажи мне о своем женихе, Мадлен! Как его зовут? Чем он занимается?
Тут горничная замялась, кажется, осознав, что она все-таки наболтала лишнего. Поджав губы, заявила, что пообещала своему жениху хранить в тайне его имя и их отношения, поэтому ничего больше рассказать мне не может.
Ну что же, раз тайна, то тайна, которая таковой для меня не являлась и нисколько меня не интриговала!.. И уж тем более не расстраивала. Я еще вчера решила – протяну даже не полчаса, а целый час, чтобы магистрам хватило времени обыскать особняк Краузов, после чего дам Бастену от ворот поворот, внятно и с расстановкой объяснив, что его планы на меня, вернее, на деньги Вестерброков, с треском провалились. После этого он со спокойным сердцем сможет жениться на своей Мадлен, или на Анье, или же… Да хоть на всех сразу!
Единственное, меня немного беспокоил Арвид Римерин, которого я тоже позвала на этот прием. А ведь мне придется развлекать Бастена Крауза! Но, к величайшему моему облегчению, в ответной записке лиор благодарил меня за приглашение и обещал обязательно быть, но чуть позже назначенного времени. На этот вечер у него была запланирована встреча, которая вряд ли закончится раньше восьми. К записке прилагался букет цветов и еще один золотой браслет в синей бархатной коробочке. Его я надела в пару с первым, подаренным еще в квартале Мервели, решив тем самым порадовать своего гостя.
Улыбнулась своему отражению в зеркале, тряхнув завитыми локонами. Кажется, все складывалось очень даже хорошо, если не сказать идеально. К моменту, когда Арвид придет, я уже успею разобраться с Бастеном и выставить его вон из своей жизни!
Поэтому, поблагодарив Мадлен за ее старания – в создании причесок моя горничная была настоящей мастерицей! – я прямиком отправилась к бабушке, прикидывая, что именно скажу Бастену, когда наступит нужное время. К особняку к этому времени уже начали подъезжать кареты, а на пристани было не протолкнуться от украшенных позолотой лодок – увидела их через большое окно на втором этаже, когда спешила по зеркальной галерее в Восточное Крыло. Из большого холла доносились взрывы громкого смеха и разговоры, среди которых я услышала приветливый голос Эльсаны, встречавшей первых гостей.
Только вот, оказалось, бабушка еще не была готова. С мрачным видом она сидела в кресле, а ее пожилая горничная повсюду разыскивала рубиновый гарнитур – массивное золотое колье и длинные сережки, подаренные покойным мужем Петры. Именно его бабушка решила надеть этим вечером – вместе с бардовым платьем, изменив привычному черному, – поэтому горничная снова и снова перебирала шкатулки, выдвигая ящички изящного белоснежного трюмо. Только вот серьги и колье, вот уже несколько десятилетий хранившиеся в одной из шкатулок, словно сквозь землю провалились!
Пожилая горничная с трудом сдерживала слезы.
- Мадлен, – округлила я глаза, потому что в голову мне пришла странная, но довольно логичная мысль, – щеголяет в новом платье, вся увешанная драгоценностями. Сказала, что купила их сама, потому что собирается удивить своего тайного жениха, который будет на сегодняшнем приеме. Мозгами Мадлен Все-Отец слегка обделил, так что… Бабушка, я ни в чем не уверена, но расспросить ее не помешает!
К тому же была еще одна пропажа в доме Вестерброков – приходная книга, в которой экономка делала записи о приеме новых слуг. Если Мадлен и хотела утаить тот факт, что она как-то связана с дворецким-отравителем, то… Утаила, но две пропажи в доме Вестерброков наводили на определенные размышления.
