«Ага, да, а папа римский гадит в лесу».

— Теперь я понимаю, что мы поступали плохо. То, что делали я и Скотт Бой, мы ждали по ночам на дорогах и высматривали девушек, а потом развлекались с ними. Скотт Бой, у него была пара верных ударов, которые поразили бы самого большого парня. И мы продолжали делать то же самое, когда было свободное время между поездками. И ещё эти наркотики. Люди покупают это дерьмо в любом городе, который ты можешь назвать, например, Локвуд. Можно заработать на этом большие деньги. Конечно, теперь я знаю, что всё то дерьмо, которое мы творили, работая с Салливаном, было плохо. И я также знаю, что именно поэтому Наттер хочет меня схватить и привести туда, где я должен буду расплачиваться за свои грехи. Видишь, он планирует схватить меня, когда я выберусь отсюда, а потом отведёт к демону.

Фил застонал.

«Почему это дерьмо всегда случается со мной? Почему я всегда получаю каких-то придурков? Пока ничего так и не нашёл. Каждый раз, когда я приближался, мои зацепки превращались в мусор. Как будто это дело наложило на меня проклятие!»

— Это часть их религии, — сказал Гут.

Мысли Фила на мгновение остановились.

«Религия… Что Салливан сказал мне в окружном изоляторе? Что-то о религии крикеров…»

Но это было смешно. Маллинз был прав: парень явно страдал от связанного с «ангельской пылью» психоза.

«Безумнее опоссума в дерьмовой дыре в лесу,» — пошутил его шеф.

Ничего из сказанного Гутом нельзя было считать достоверным. Он не был пригоден для дачи показаний и никогда не будет.

— Спасибо, что уделил время, Гут, — сказал Фил. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я тебя отсюда выпустил?

Гут вздрогнул от внезапного приступа испуга; его живот подёргивался.

— Нет, приятель, пожалуйста! Я больше нигде не в безопасности. Пожалуйста, не заставляй меня уходить!

— Хорошо, Гут. Хочешь побыть здесь ещё несколько дней и собраться с мыслями, это нормально.

— Всё с моей головой в порядке. Я знаю, всё это звучит безумно, но это правда.

— Конечно, Гут. Увидимся позже.

— И тебе лучше быть осторожным, приятель. Не связывайся с Наттером и его крикерами, иначе они сделают с тобой ту же работу, что и со Скоттом Боем. Они отдадут тебя этому демону.

— Я ценю твою заботу, Гут, и можешь быть уверен, что я учту её.

«Господи, как раз то, что мне нужно, ещё один удар, — подумал Фил. — Сколько их ещё будет?»

Фил начал выходить, но прежде чем он добрался до холла, позади него прозвучало единственное слово:

— Кожоед…

Он остановился, постоял мгновение. Слово пригвоздило его к месту. Он вернулся в камеру Гута.

— Что означает это слово? — очень медленно спросил он.

— Это то, как они называют демона, — ответил Гут. — Я думаю, что это своего рода прозвище, потому что у него есть другое имя.

— Что за имя?

— Óна, — сказал Гут.

«Кожоед, — подумал Фил. — Óна».

Он вёл Malibu по шоссе, и эти два слова висели в его голове, как дым. Они никуда не делись.

«Демон…»

Фил не верил в демонов, но определённо считал, что верят многие. Страна была полна странных культов, поклоняющихся дьяволу — о них каждый день можно было прочитать в газетах. И многие из этих культов включали употребление наркотиков в свои ритуалы, а также они продавали наркотики для финансирования своей деятельности.

Перед тем, как покинуть изолятор станции, он спросил Гута о других словах, которые он слышал. В то время как Салливан отклонил их как «крикеровскую болтовню», Гут действительно подтвердил их как ещё одно обозначение религии крикеров…

Всё это могло быть бессмысленным, но опять же, всё, что Фил узнал о Наттере и его крикерах, поможет лучше понять их. И чем больше он их понимал, тем ближе подходил.

«За исключением тех случаев, когда все мои зацепки либо сумасшедшие, либо замолкают, либо мертвы,» — напомнил он себе.

Начать с нуля было бы головной болью, но другой альтернативы не было. Ему придётся вернуться в «Сумасшедший Салли» и попытаться сыграть очередную роль, вернуться на сцену.

«Однако ещё слишком рано,» — понял он, взглянув на часы.

Завсегдатаи обычно приходили не раньше полуночи. Чтобы убить время, он вернулся в свою комнату и стал читать книги, взятые из библиотеки. В одном тексте действительно упоминается, что такие вырождающиеся общины часто участвуют в неиудео-христианских системах поклонения. Это, конечно, было разумным: в своей полной изоляции такие общины и поселения не были подвержены более популярным религиозным верованиям. Они существовали и развивались в пределах своих сфер влияния; следовательно, имело смысл, что их богословские убеждения тоже развивались сами по себе. Однако большинство этих религий были ориентированы на природу или основывались на самодельных суевериях. Многие из них на самом деле коренились в синдромах вины; другими словами, вырожденцы верили, что «боги» через врождённые уродства наказывают их за грехи. А тем, кто родился нормальным, часто давали более высокий социальный статус; иногда им даже поклонялись как полубогам, как доказательство прощения. В книге, однако, не упоминались конкретно демонологические верования.

Со временем любопытство Фила вернуло его к более техническому тексту, к тексту с фотографиями. Опять же, его самое непосредственное наблюдение произошло при сравнении кровосмесительной дефектности в книге с самыми крайними примерами, которые он видел сам среди крикеров Наттера. Увеличенные головы (гидроцефалия), удлинённые костные структуры (эндо-акромегалия) и расщелины черепа (двустворчатый моллюск или «синдром раздвоенной головы») — всё это хорошо известные признаки врождённых кровосмесительных дефектов, вызванных гиперсекрецией гормонов роста гипофиза. Также среди крикеров распространены были красные радужки, дополнительные или отсутствующие пальцы рук и ног, даже лишние конечности (фальсифицированный двояковыпуклый отросток). Но Фила сразу же поразила степень этих крайностей.

По сравнению с этим изображения в учебниках были незначительны. Он понимал, что чем активнее кровосмешение сообщества, тем серьёзнее дефекты. А это могло означать только то, что крикеры Наттера занимались кровосмешением очень давно.

Затем текст углубился в причинные аспекты вырождения. Первоначально репродукция от родителей или братьев и сестёр давала только один шанс из девяти на рождение дефектного потомства. Но это шло по возрастанию. После нескольких поколений кровосмесительного размножения генофонд сообщества становился настолько искажённым, что нормальные роды становились редкостью. В тексте приводились примеры нескольких таких сообществ, которые не знали нормального рождения в течение десятилетий, но всё же — совершенно бесполезно — эти же сообщества ещё более активно скрещивались, исходя из ложного предположения, что чем больше рождений они достигли, тем больше шансов будет на нормальные роды.

«Боже, как всё это тупо,» — подумал он, читая при свете лампы.

Некоторые слова резали его глаза, просто когда он на них смотрел.

Но было одно странное определение: гомеоаксиальное трансфекционное отклонение.

«Что за глупость?» — подумал Фил.

Это был врождённый синдром, при котором человек обладал ужасными дефектами, оставаясь при этом с абсолютно нормальными репродуктивными генами. И была ещё одна странность: иерархический савантизм. На днях Фил бегло просмотрел это описание, но теперь внимательно прочитал его. Ещё одна особенность вырожденцев. По какой-то хромосомной случайности (которую назвали гомотопическим генетическим инверсионизмом) некоторые рождались с серьёзными физическими недостатками, но с нормальным, если не блестящим умом, и эти люди часто становились лидерами сообщества…

«Наттер…» — подумал Фил.

В полночь он отправился к «Сумасшедшему Салли».

Представление о религии продолжало беспокоить его. Были ли крикеры действительно культом вырожденцев, поклонявшимся демону? И действительно ли они приносили людей в жертву в каком-то смысле умиротворения или в какой-то мольбе о прощении? И если так: был ли Наттер «священником» секты?