— Круг зубов его — ужас, сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов, — начал вдруг Станислав мерным речитативом, — как мой куратор по школе любит говорить… Беда здесь с библейскими цитатами…

Зверь замер, качнулся — уже нетвердо стоял на ногах. По плечам и шее — потоком черная кровь. Остроносые туземные пули с дьявольской точностью нашли и вскрыли яремную вену.

… будет ли он говорить с тобой кротко?

С поля — опять человеческий крик. Протяжный, торжественный. Даже печальный. Зверь мотнул головой, взревел в ответ и упал. Камнем — вниз, на враз подломившихся лапах. Привычно задрожала земля. Станислав сбил шляпу со лба и сказал — невпопад:

— А лучше бы говорил. Эх, слава павшему величию…

Эрвин поежился, на миг позавидовав веселому латинисту. Сумел же выразить невнятное чувство в слова.

А туземка — Эви — запела опять, встав в полный рост в кузове чужого грузовика. Ритмичный резкий напев, звенящий, радостный. Тонким, ритмичным звоном откликнулись монеты, вшитые в бахрому на рукавах. Эрвин вздрогнул и отметил — совсем невпопад — что она красива и молода, хоть и куда старше Мии. Глаза горели огнем. С поля ответили — торжественным, радостным кличем. Станислав собрался, поправил шляпу и зачем то спрыгнул из-за руля вниз, спиной к броне бтра. На поле вилась серо-желтая хмарь — поднятая пыль никак не хотела оседать, вилась над землей клубами. Из пыли на них выплыла серая тень. Потом еще и еще. Первая — высокая, длинная, с перекладиной, как на церковном кресте. Эрвин от удивления сморгнул пару раз, потом сообразил — это воин, приветствуя их, высоко поднял над головой длинную винтовку.

— Хай, смотрите, вот Уг-Квара идет, — затянула Эви, подняв руку, — самый юный из тех, кто встретил дракона…

Она пела, слегка раскачиваясь, ветер смял и отбросил назад ее волосы — белые, цвета снега и серебра. Звенели музыкой в такт словам монеты на рукавах и воротнике оливковой куртки. Фигуры выплывали из тумана одна за другой — Эви, приветствуя, называла их, сплетая звуки чужих имен в торжественной песне. Перед каждыми — подрагивала слегка.

Эрвин поежился на миг, сообразив — это пыль клубилась над полем, фигуры воинов различимы ей не больше, чем ему — и, значит, песнь торжественной встречи дрожит всякий раз, готовая обернуться погребальным плачем. Но — обошлось. К Эрвинову огромному удивлению — обошлось. «Коммандо» туземцев и впрямь сумело без потерь завалить огромного сотрясателя.

Дела…

Ирина обернулась, крикнула пару слов. На туземном — Лиианне. Просьбу сготовить обед. На всех, включая Станислава и «коммандо». Эрвин молча кивнул — молодец, мол, спасибо, разумно.

Торжественная песня затихла — последний из воинов вышел с поля на свет. Невысокий, коренастый, с плоским невозмутимым лицом. Морщины и шрамы вились по нему, сплетаясь с узорами татуировки. Косые кресты на висках, на лбу — засечки. Метки убитых чудовищ. Спираль на щеке.

«Последний — должно быть, и есть их комманданте. Яго, или как там его. Чудное слово, — подумал Эрвин, зачем-то проверяя в десятый раз за день пулемет, — похоже, чудеса на сегодня только начинаются»

Они выходили на поляну по одному — тенями из облака пыли, земли и сгоревшего пороха. Воины туземного коммандо, все высокие, усталые, с головы до ңог в охряной, серой и зеленой пыли. Эви из кузова приветствовала их, называла по именам, мелодично и звонко. В ответ — короткие фразы и взмахи рук. Скупые и точные ритуальные жесты. Хлопала, взвивалась, бахрома на рукавах. Один что-то крикнул, протянул Эви винтовку — церемонно, прикладом вперед. Эви улыбнулась, но не взяла — помотала головой, подняла руки в отрицающем жесте. Показала на Эрвина. Воин развел руками — он был явно разочарован, хоть и хорошо скрывал. Другой пожал плечами, хлопнул его по плечу. Окликнул Мию за рулем. Та ответила с улыбкой, подставив солнцу вязь на щеках. Переводчик в ухе закашлялся, съев окончания. Чужие взгляды собирались, скользили по Эрвину, бэхе, Мие, Ирине на кресле рядом. Спокойные, оценивающие взгляды. Беху брали в полукольцо. Лиианна подалась назад, аккуратно скрылась мужчинам за спины. Маар взвизгнула, перегнувшись через высокий борт: «Коммандо. Всамделишное. Как в сказке». Ирина выбросила руку на борт, пробарабанила тонкими пальцами по броне. Один из воинов округлил глаза, протянул руку, показав пальцем на шрам на ее ладони. Сказал хрипло: «ХанШай». Воины переглянулись, заговорили — разом. Их голоса загудели вокруг пеньем птиц — гортанные, удивленные голоса. И — разом — смолкли. Люди на поле раздвинулись слегка, давая дорогу. Маар взвизгнула, задохнувшись на миг словами — разглядела, кому. Потом перевела дух, ткнула пальцем и выдохнула короткое: «и комманданте».

— Пабло, подмени меня, — бросил Эрвин через плечо, вставая с места у пулемета. Ветер нес с поля в лицо дым, запах пороха, пыли и драконьей крови. Под руками — зарядный ящик, полный черных ребристых дисков-гранат. Эрвин зачем-то сунул одну в карман, прыгнул через борт и пошел. По траве, навстречу человеку с длинным ружьем на плече, медленно идущему на них с поля боя.

«Комманданте Яго, или как там его. Путь спокойной земли — подумал Эрвин, вспомнив рассказы Мии у костра. Труп Сотрясателя лежал позади, громоздился за спиной туземца черной, бесформенной тушей, — теперь воистину спокойной. Говорящее название у них, ничего не скажешь».

Убийца гиганта был невысок, кряжист и плосколиц. Одежда простая, как на всех здесь — штаны, рубашка и куртка с длинными, расшитыми рукавами. Никаких медалей, блесток или знаков отличия — из украшений лишь бахрома на рукавах. Эрвин мысленно подставил рядом туземного вождя из деревни — у того на лбу разноцветные перья, ленты, посох в руках и лицо важное, куда офицеру. А тут все просто…только на лбу плотный ряд крестов и засечек — знаки побед. Одна, две, три… много. Две косы на щеках. А под ними, на высокой скуле выжжен странный здесь игривый котенок.

«Зачем ему? — подумал Эрвин, еще раз пересчитал победные метки на лбу и решил засунуть любопытство подальше в карман, — такой может хоть чего рисовать — все равно ведь не рискну спрашивать».

Глаза комманданте тем временем так же цепко ощупывали его. Пробежались по Эрвину, скользнули назад, за его плечо, на бэху. Цепкий, внимательный взгляд серых глаз. Из-за спины донесся посвист и хлопанье крыл. «Иринины птички» — не отвлекаясь, подумал Эрвин. Глаза комманданте дрогнули на миг, округлились в немом изумлении. На миг. А потом он остановился. Поднял руку- на запястье сверкнул выжженный крест — черный на зеркальной туземной коже. Эрвин хотел было повторить жест, но вместо этого по наитию перекрестился.

Видимо, угадал. Комманданте одобрительно кивнул и заговорил — нараспев, протяжно и медленно. Четко проговаривая слова:

— У тебя вид людей с корабля, человек, но на твоей машине — символ святого Георгия. Драконий клык, — пояснил он, увидев на лице Эрвина недоумение. — Дочь туманного леса носит твой узор на лице. Твоя старшая — тоже со звезд, но говорит с птицами, как лесная колдунья. Похоже, я встретил странную сказку, человек. Скажи мне, кто ты?

— Эрвин Штакельберг, волонтер флота.

Комманданте развел руками — слегка, черная коса на виске задрожала, словно от смеха.

— Имя не скажет мне ничего, а знаки — я и так вижу ромб на твоем рукаве. Дочь туманного леса нанесла его себе на лицо и, видно, что очень старалась. Это нелегко заслужить. Но твое лицо чисто, человек.

— Не в нашем обычае татуировать лица.

— Может, это не его знаки, командир, — крикнул один из-за спины комманданте. Воин, тот, что протягивал Эви винтовку. Вскочил на ноги, положил ладонь на затвор. За спиной глухо взвыл БТР, дернулся, чихнул мотором. Выплыл на вид — плавно, целя в грудь крикуну потрепанный тесак волнореза.