«I'm coming home»…

Солёный ветер смял и унёс прочь переливы гитары. Скалистые берега по левую руку уносились прочь, изломанной тёмной стеной, почти чёрной в свете заходящего солнца. Горизонт за спиной — глухой и почти чёрный, тьма ползла по небу, накатываясь, догоняя стремительно летящую по волнам бэху.

«Как я найду лагерь во тьме?» — мельком подумал Эрвин, глядя как летят мимо заросшие, одинаковые берега. Сзади — ойканье и испуганный вскрик. ДаКоста выругался, Эрвин обернулся, посмотреть — ничего серьёзного. У средней — Лиианны ветер вырвал перо из волос. Перламутровое, мерцающее багровым светом заката перо из причёски. Оно взлетело, перевернулась в воздухе раз, другой. Отражённый луч блестит и переливается — яркая точка на тёмном. Эрвин почему-то рассмеялся и вывернул руль, бросая в крутой поворот юркую бэху. Движок взвыл, чёрная вода забурлила, встала стеной, распоротая ревущими винтами. Ветер сдул назад волосы, хлестнул брызгами по лицу.

Сзади — девичий визг, из приёмника рвутся, звенят гитарные переливы. Беглое перо вьётся уже над головой, яркое пятно в тёмном небе. ДаКоста подпрыгнул с места, ловко схватил его в воздухе, упал вниз, ногой — на стальную кромку фальшборта. Взмахнул руками, закачался, балансируя над чёрной водой. Эрвин бросил руль и — за ворот, одним коротким рывком — втащил его обратно. Лиианна фыркнула — под нос, по кошачьи, но из рук ДаКосты перо обратно приняла. А Миа, старшая, поблагодарила — наверное, звучали напевные переливчатые слова именно так. Почему-то Эрвина, сверкнув озорными глазами. Эрвин кивнул в ответ, глядя в зеркало на то, как бьются тёмные волосы на ветру. Солнце почти зашло, последний луч вспыхнул огнём её плечах, пробежал багровой змейкой по шее, щекам и высоким скулам. Отразился, мигнул лукавой искрой в глазах. Эрвин только спустя пару минут сообразил, что они летят по воде совсем в другую, от базы, сторону.

Опомнился, развернул бэху — уже осторожно, не дай бог выронишь кого, огляделся — берега тонули во тьме, сливались с небом. Тёмным, глубоким небом. Белой тускнеющей полосой кое-где — кромка прибоя. Только она и разводила небо, воду и землю позади. Впереди — скалы, закат бъет в глаза, вода и скалы — одинаковы и черны в неровном свете. Нога невольно вдавила газ. Ночевать на воде не хотелось.

— Глянь, брат, где мы? — крикнул Эрвин.

ДаКоста пожал плечами в ответ, покопался в планшете, чертыхнулся пару раз и виновато развёл руками.

— Нет связи.

Солнце скрылось уже, нырнуло под воду. Небо на западе ещё горело — неярким, оранжевым, последним на сегодня светом. Как пеленой. И, в этой пелене, над водой — тонкая линия. Изогнутая, знаком вопроса.

«Может это наш Чарли? — подумал Эрвин, вспомнив прикормленного утром морского змея, — тогда и база должна быть рядом».

Бэха, стуча двигателем, свернула к берегу, за пологий мыс. Полоска прибоя отступила назад. Девчонки позади заговорили — на три голоса, все сразу. Звонкие голоса задрожали и взвились ввысь, подобно испуганной птице. Эрвин повернул голову. И не сразу понял, что он видит — за полосой прибоя, на берегу. Это было похоже на стайку невесомых, воздушных шаров, прилёгших на пляж — отдохнуть в тени, меж зелёных пальмовых веток. Тёплый, домашний свет мерцал, струился, тёк сверху на листья и на белый песок, ложился полоской на шумящую воду. Шелестели деревья. За верхний шар зацепилась луна. Эрвин сморгнул ещё раз, протёр глаза, Все не мог понять, почему она здесь треугольная. Потом хлопнул себя по лбу — догадался.

«Это же старина «Венус» висит на орбите. У него тоже отпуск, как и у нас. А шары — Ирка молодец, провела в наш временный дом электричество».

Эрвин довернул руль, выгнал усталую за день машину на берег, подальше от надоевшей за день воды. Заглушил двигатель, спрыгнул через борт, потянулся, разминая усталые ноги. Посмотрел в небо над головой. Чёрное, звёздное небо. Шумел камыш, тонкие стебли, раскачивались, гнулись под ветром над головой. Мягкий, щекочущий уши звук, такой приятный после гула и рокота мотора. Рокот волн — прилив с тонким шорохом катал по пляжу крупную гальку. С белой табличкой на палке, крепко вбитой в песок.

«Чарли не кормить. Обожрался».

Морской змей Чарли смотрел на это все с высоты, высунув из воды длинную, тонкую шею. Грустно качалась в воздухе треугольная гребенчатая голова. Видимо, примерял на зуб рукописное безобразие. Эрвин подошёл, посмотрел — внизу размашистая подпись — И.Строгова, волонтёр флота.

Заскрипели по песку сапоги. То есть не сапоги — форменные дамские ботинки. Синей, в цвет морю, волной плещется над коленями форменная юбка. Ирина Строгова вышла навстречу.

— Привет, — машинально сказал Эрвин, опомнился и стёр с лица самую глупую из улыбок.

— Привет. Слушай, а это кто?

За спиной — испуганный писк. Эрвин обернулся. Девчонки с деревни старательно прятались ему за спину. Все, кроме мелкой Маар, уставившейся, раскрыв рот, на диковинного морского змея.

— Эрвин, кто это?

— Культурные особенности, хура их дочь, помнишь — подписку давали? Старшую, вроде, Миа, зовут, если я правильно понял. Сеть не включили ещё?

— Нет, пока, — машинально ответила Ирина, глядя во все глаза. Обе «Культурные особенности» отвечали ей тем же… Насторожено, что в их положении понятно.

Эрвин пожал плечами и пояснил:

— Там какая-то заваруха у них в деревне случилась, какая — не понял. Переводчик с собой был, но стандартная прошивка ничего, кроме «Аздарг капут» переводить не хочет. Сеть дадут — скачаю нормальную, просмотрю запись и разберусь, а пока — пригляди за ними, ладно?

Ирина кивнула. Машинально. Мелкая Маар явно нацелилась нарушить строгое письменное предписание. То есть морского змея покормить…

«Черт, как бы Чарли её саму за пищевой концентрат не принял», — подумал Эрвин, срываясь с места на бег. Вслед за Ириной, она успела чуть раньше. И туземной Мией, со всех ног рванувшейся туда-же. Чуть не столкнулись в итоге, еле устояли на ногах. И долго смотрели, как улыбающаяся во весь рот малявка гладит и чешет за гребнем рогатую голову. Зверь прикрыл глаза и тихо заурчал. Миа засмеялась. Эрвин пожал плечами:

— Ну, не в лесу же их оставлять…

— Ладно. Найду ведомости, оформим этих, как вспомогательный персонал.

Ирина махнула рукой. Эрвину, в стиле — ну что с вами, обалдуями недисциплинированными делать. Потом — туземкам: пошли, мол. Покажу куда.

И все четверо пошли. Маар, правда, пришлось отрывать от рогатого Чарли. А Эрвин остановился, поглядел им вслед, прикидывая, что раз информационной сети еще нет, надо идти к следующему пункту плана. То есть, к превентивной чистке флотских морд, чтоб не думали лишнего.

— Пегги надо будет сказать, И к парням с реакторного зайти, чтоб руки при себе держали…

Это ДаКоста подошел. Эрвин усмехнулся — похоже, они с матросом в одну сторону думают. Хлопнула пробка, в ночном воздухе поплыл тонкий, пряный аромат. Тросниковая туземная бутылка. ДаКоста поднес было горлышко к губам, потом на миг замялся:

— Слушай, брат, а какой сегодня день?

— Вроде, суббота.

— Ну, тогда, For our Wives and Sweethearts, (за жен и любимых — традиционный субботний тост королевского флота).

И поднял к горлу бутыль. Традиционный флотский тост.

— And may they never meet (и пусть не встречаются), — по традиции ответил Эрвин и отхлебнул в свой черед, глядя как Ирина с черноглазой Мией, Лиианной и малышкой Маар идут к сияющему мягким светом дому. Судя по жестам, три девушки уже общались вовсю, и языковой барьер помехой им не был.

Когда зверь железный в реку нырнул — испугалась я не на шутку. Думала, вверх по течению повернём, к городку крестовых. Была я там — безопасно, скучно, дома каменные, кресты вокруг да слова непонятные. Только и радость, что поют красиво. Только мы не туда повернули, а вниз. В дельту, в пасть тварям речным. Наши туда не ходят, а кто ходит — тот не возвращаются. Маар — мелкую дома ещё пугали, чтобы лучше спала. «Не ложись, де, на бочок». А теперь мы и сами перетрусили. Но обошлось, зря твари речной водой булькали да к нам жвалы тянули — крестовый воин им не по зубам оказался. Орёл. И сам — орел и машина его рычащая, ладная. Ой, и звонкий же рык у нее. Грозный, да стройный, уверенный я аж заслушалась. А потом мы на море вышли, она под нами и лодкой обернулась, опять зарычала да поплыла. Куда — не знаем, вода чёрная за бортом бурлит, на небе закат огнём плещет, звезды над головой мерцают да в ожерелье богини складываются. И — гляжу — крестовый паренёк впереди на небо косится, да голову в плечи вжимает. Невольно, но явственно. И лицо у него — в стекло хитрое видно — белое все. Лиианна нос кривит да посмеивается, а я смотрю и от страха холодею… Ошиблась я, не только крестовый это. С небесного корабля человек, слышала я — это они звёзд и неба боятся.