Потом их окликнули — сзади, от берега реки. Юный УгКварр, самый молодой из воинов коммандо — его было легко узнать по чистому, без рисунка, лицу. Он дошел, окликнул командира негромким, полным достоинства голосом, показывая пальцем на середину реки. Комманданте кивнул. Эрвин присвистнул, сбив шляпу на лоб. Ирина повернулась, невольно глянула в том направлении.

Солнце висело низко, почти касаясь диском зелени крон. Вода в реке — уже не желтая, ленивые волны плескались мутным, расплавленным золотом. И посреди потока, прямо из бурлящей воды торчала длинная, знакомая по острову шея и вытянутая, рогатая голова.

— Чарли, ты? Далеко забрался, — присвистнул с места ДаКоста, хлопнув себя по щекам.

— Да нет, наш побольше будет, — приглядевшись, ответил ему Эрвин, — да и до моря отсюда далеко. Родственник, наверное. Дальний.

— Можно ехать, — сказал комманданте, слегка кивнув. Не удивился, будто морской змей посреди реки — дело рядовое и совсем обычное.

Хотя, скорее всего, так и есть, — подумала Ирина, глядя, как люди загоняют на плот старенький грузовик Станислава.

Беха пошла сама, Миа села за руль, злая и взъерошенная больше обычного. Сеанс латинской поэзии прошел на ура… Но руль дочка туманного леса держала твердо. Негромко урчал движок, плескалась и била о скулы мутная речная вода. Вечерний туман плыл, ложась на лица золотым, червонным отливом. И черной, непроглядной тенью над головой — треугольная морда Чарли-змея. Зверь склонил шею — аркой, почти к самой воде. Косился, шевелил ноздрями, что-то вынюхивал в воде перед ними. Эрвин, на всякий случай, развернул пулемет. Бэха качнулась, из-за спины — шлепок и тонкий, переливчатый звон. Звон монист. Эви на ходу перепрыгнула с машины на машину.

— Убери. Все хорошо, звездный, — кивнула она Эрвину. Кратко, не ожидая ответа. Эрвин дернул щекой. Зверь качнул шеей назад и вбок, клыкастая пасть глухо лязгнув, зарылась в воду у самого борта. Миа чуть тронула руль. Бэха ушла в поворот — плавно, слегка накренившись. Зверь вынырнул, обдав борта струей теплой воды. Многолапая, шипастая тварь дрожала и билась в змеевой пасти. Хрустнул хитин.

— Хорошо устроился, — пробурчал ДаКоста с кормы, глядя как змей ловит еду с рук комманданте.

— Все хорошо, — в тон ему повторила Эви — мягко, под аккомпанемент звона монист. Миа еще одним плавным поворотом руля вернула бэху на курс. Что-то пропела под нос. Бурлила вода, завиваясь воронкой у железных бортов машины. Скрипел, натянувшись, канат, плот за кормой дрожал, черпая бревнами желтую воду. Юный УгКвара походя потрепал речного змея за ухо. Гигант закивал, довольно щурясь на ласку. Дальний берег был уже близко. Совсем, тень листьев укутала нос БТРа. Колеса зацепили грунт, в руках у Мии щелкнул рычаг, и бэха, раздвинув носом волну, вся в тине вышла на топкий восточный берег. Ирине на руки упал цветок. Розовый мелкий цветок, щекочащий нос странным, волнующим запахом.

— Куда дальше? — спросила Эви вдруг. Почему-то Ирину. Это было странно, чтобы не сказать больше — ей-то, землянке, откуда знать. Но тут Ирина поймала глазами насмешливый взгляд королевы змей, потянулась, выдала короткую руладу. Ответ пришел. Звонким птичьим криком из поднебесья. С дерева чиркнул белый орлан. Ирина поправила косу и, сама удивляясь, ответила четко:

— Вперед и налево. Уже недалеко.

Эви вскочила на ноги, улыбнулась. Звякнули бусины на рукаве.

— Правильно. И впрямь, говорящая, — задумчиво проговорила она, — только неопытная…

И, на миг замерев, добавила:

— Мужей теперь не забывай кормить…

Сказала — и, не оборачиваясь, перепрыгнула обратно на грузовик. Скрылась, исчезла в облаке мелодичного звона.

— Да я не голодный, — буркнул Эрвин, набивая трубку. Щелкнул зажигалкой — над рекой потянулся тонкий сизый дымок. Закатное солнце плеснуло Иришке в глаза. По речной глади — мелкая рябь, и — в тон ей — качаются над желтой водой плакучие тонкие ветки. Она невольно поднесла руку к ушам — подкрутить так некстати заглючивший переводчик. Пальцы нащупали пустоту. Бусинка выпала, потерялась еще на том берегу. И, тем не менее, Ирина понимала чужие слова. Точнее, не понимала. Совсем. Мужей, тоже мне, выдумали. И почему во множественном числе? Белоголовый орлан сел на ветку, постучал клювом, кося большой круглый глаз. В кузове бэхи лязгнул замком провиантский ящик. Эрвин искал что пожрать. И рубашку себе порвал — вон, на рукаве лопнула. Ирина перекинула за спину косу, тряхнула головой и решила, что впереди у нее еще куча времени для странных вопросов.

Если бы не птичий гам, Эрвин проехал бы часовню, не заметив. Ну, куст и куст — огромный, куда выше головы клубок ярко-зеленых, тесно переплетенных лиан, густо усыпанных мелкими розовыми и белыми цветами. Красиво, дико, но… Тут белоголовый орлан на плече у Ирины махнул крылом, раскричались с ветвей яркие, похожие на соек птички. Ирина дернула Эрвина за рукав, показала налево:

— Ты что, не видишь? Туда…

Сзади раздался свист, Эрвин обернулся, увидел подтверждающий взмах руки комманданте — правильно смотришь, мол, звездный. Налево заворачивай. Эрвин пригляделся к кусту повнимательнее — и увидел. Сверху, над деревом — крест. Железный, обвитый лианами латинский четырехконечный крест — весь в листве, яркой на фоне темного неба. А ниже, под зеленью кое-где проглядывала сизая холодная сталь. Исполинские двутавровые балки, сваренные крест-накрест, ежом. Бог знает, кто и зачем притащил их сюда, бросил и оставил стоять, зарастая гнущейся лозой. Глухо рыкнул мотор — Миа без команды завернула машину внутрь, под укрытие. Волнорез осторожно раздвинул лианы, кусты сомкнули ветки над головой. Мотор заглох. Миа осторожно погладила руль, прошептала напевно — ставшие привычными слова благодарности машине.

«И как ее от этого отучить?» — угрюмо подумал Эрвин, спрыгнул, осторожно глянул по сторонам — земля под ногами утоптана и подметена, зеленая лоза вьется густо, смыкаясь вверху в четкую арку. Одна из железных полос над головой смята и почти загнута в узел. Мимо прошел комманданте со своими. Мимо, внутрь, под полог ветвей, оставив машину под крышей лиан — старый Яго прошел, не обратив на смятое железо никакого внимания.

Эрвин шагнул следом, гадая, что за зверь сумел так искорежить и смять двутавровую толстую балку.

Ответ лежал внутри, за густым пологом зеленых ветвей, отделяющих внешнюю часть часовни от внутренней. Исполинский полукруг белой, мерцающей кости. Огромный, вытянутый в длину череп неведомого чудовища — его туземцы занесли внутрь и приспособили вместо алтаря. Врыли исполинскую башку по самые глаза в землю, спилили рога — они были положены тут же, рядом, вместо подставки. На покатом темени поставили крест и статую — резанную по дереву фигуру спасителя с руками, поднятыми для благословления. Высокие, по-туземному, скулы, лицо тонкое. Вырезано искусно, Эрвин аж усмехнулся на миг — выражение лица статуи сильно напомнило ему капеллана, изрекающего свою любимую, предразносную присказку: «с чем дали, юноша, с тем и работаю». Кто-то положил винтовку к его ногам. Вороненая сталь, темное дерево, мягко блестит истертое руками цевье и шарик на рукояти затвора. По бокам, в рамках драконьей кости — две толстых доски, по виду картины — или иконы, Эрвин не понял. Рисунок углем по дереву, линии точны, изящны и тонки.

Раздался короткий, протяжный, торжественный возглас — воины «коммандо» преклонили колена. Винтовки они сложили у ног, ложем — к себе, по прикладам темной вязью вьются слова молитвы. Ирина, к удивлению Эрвина, перекрестилась. Эви распростерлась ниц. Миа подошла, последовала ее примеру.

— Она же язычница, вроде, — оторопело прошептал Эрвин, отступив на шаг.

— Ничего удивительного, — прошептал Станислав ему на ухо, — присмотритесь к иконам.

Они были странные, чтобы не сказать больше. Две большие, в рост человека, доски; левая выбелена, правая зачернена. На обеих — дева. Эрвин присмотрелся вначале к левой: темные волосы, высокие скулы, красивые большие глаза. Огромный лохматый волк сидит у ноги, преданно подняв глаза на хозяйку. Рука протянута ладонью вперед, и с нее на зрителя сыплются розовые, мелкие цветы вроде тех, что росли на лианах вокруг — казалось, их поток стекал с доски вниз, превращаясь в живые, пахнущие медом цветы на стенах.