«Автоматический переводчик. Похоже, это оно» — подумала Ирина, протянула руку и — неожиданно для Эрвина и самой себя — сорвала с его уха тонкую бусину. Повернулась, топнув слегка каблуком.

— Уважаемый Яго, повторите, пожалуйста, что вы сказали.

Строго, официальным тоном — так она говорила с офицерами на борту корабля. Эрвин отшатнулся, Яго чуть дернул щекой. Пальцы Ирины потянулись вверх, вставили в ухо переводчик.

— Я гляжу, ты быстр на гнев, звездный. Твоим женам нелегко с тобой, наверное… Чуть что — и прячься, да? — старый Яго засмеялся вдруг. Весело так, игриво замахал хвостом на щеке котенок.

— Я женщин не бъю…

— И правильно. Для этого бог творил сотрясателя и прочих драконов. Чтобы нам, мужчинам, было кого бить. Но вот горожане, бывает, путают иногда. Дикие они там совсем. Ладно, звездный, я обычно слов не повторяю, но раз женщина просит — пожалуйста. Продай нам Лиианну, звездный.

Слово прозвенело опять — дребезжащее, резкое, монетой по пыльному столу. В конце — огласовки, звенящие, непроизносимые земному горлу звуки на вдохе. Их слишком много для такого простого и похабного смысла. Ирина остановила Эрвина, еще одним коротким взмахом руки. И спросила:

— Комманданте, машина-переводчик в ухе перевела ваше слова как… Ирина, как могла, перевела фразу Яго с земного назад, на чужой язык. И, с удовлетворением заметила, как вспыхивает огнем гнева лицо комманданте. Теперь уже. На миг, но это было яркое пламя.

— Глупая машина, — ответил он наконец, осторожно шевеля губами, — совсем глупая. Звездный, накажи ее — хорошо? Чуть не довела до беды. Услышь я такое — тоже рассердился бы, и сильно. Впредь будет наука. Мне. Говоря с незнакомыми людьми — не жалей слов. Пусть много, но простых — так мысль будет яснее. Скажи спасибо жене, а я попробую подобрать слова так, чтобы машина не смогла перепутать. Ты видел нашу планету, звездный. Она красива.

Эрвин машинально кивнул.

— Но, скажи — можно ли по ней ходить в одиночку? Правильно сомневаешься, звездный — нельзя. Одинокий человек, как бы силен и ловок он ни был — беглец сегодня, а завтра, когда силы иссякнут — чей-нибудь обед. Это жизнь, звездный, это мир и не мы его таким сотворили. Сколько нужно человек, чтобы пройти от моря до гор и обратно — живыми, в срок и не кланяясь тварям? Как думаешь?

Эрвни задумался, начал складывать на пальцах. Один, два… Яго не дал досчитать…

— Десять. Десять мужчин, хороших стрелков с добрыми винтовками — держать зверей в отдалении. Грузовик, чтобы их везти. «Говорящая», да хорошая, такая, чтобы спать ночью, не боясь, что сотрясатель застанет врасплох. Еще одна говорящая, помоложе. Помошница — вести тягловых зверей и залечивать раны. Водитель.

(Тут Ирина невольно поежилась — Яго взял не краткое земное слово, а длинное местное — «та, что умеет говорить с железом машины». Впрочем, Мие такое имя идет). Вот так. Бытие определяет сознание…

Эрвин невольно хлопнул себя по уху. Ирина почувствовала, как ее глаза невольно вытаращиваются от изумления. По лицу Яго пробежала короткая тень.

— Не удивляйся, звездный, сезон дождей здесь длинный, делать воину нечего — когда сидишь в церкви, а за окнами три месяца кроме воды ничего нет — поневоле прочтешь все, что у падре под лавку завалится. Буквы у вас удобные…

«И про индекс запрещенных книг здесь явно не слышали. Энгельс у падре под лавкой лежит»… — подумала Ирина, вспомнив, как ей в свое время пришлось таскать украдкой ключи от отцовского сейфа.

— Вот, звездный, теперь смотри сам. У меня есть стрелки и говорящая… Эви — чудо, но ей тяжко одной. Раз. Водителя нет. Учитель не в счет — Станислав мне, как и ты, всего лишь попутчик. Если все будет хорошо и юный УгКвара сговорит в столице дочь оружейника — у меня будет водитель не хуже, чем у тебя. Это два… Теперь три. Вижу, ты уже понял, куда я клоню, не надо лезть в драку. У тебя есть говорящая, машина и водитель. И еще две. Одна слишком мала. Что с ней думаешь делать?

— Сдам в школу, как найду…

— Добро. В Фиделите как раз есть. Я скажу, чтобы маленькую Маар приняли. А вот о средней… — старый Яго замер на миг, поймал взгляд Эрвина хитрыми большими глазами… — о средней сейчас разговор и идет.

— Нет у нас разговора…

— Погоди, не лезь опять в драку. Горячий какой. Сколько будешь тащить…

Следующее слово прокатилось в ушах — звонкое, стучащее согласными на лету. Странное… Фантик, обернувший неведомое Ирине понятие. Будто… Ветка или неструганная доска. От дерева уже отпилили, к делу еще не приспособили. Лежит, пылится, мастера ждет. То ли картина будущая, красы невиданной, то-ли ножка от стола. Эрвин кивнул, шепнул тихо, заметив ее смущение: «должно быть, это балласт. Чемодан без ручки».

Яго кивнул — правильно поняли, мол. Чуть поднял бровь ожидая ответа. Эрвин упрямо помотал головой:

— Тащить буду столько, сколько понадобится.

— Не лезь в драку, парень. С Мией и машиной у тебя удачно вышло, согласен. Такой обычай тут, парень. Эви сумеет ее научить, а у тебя — гляжу, у тебя не получится.

Старик чуть улыбнулся и замер, переводя дыхание. На миг упала тишина и — в этой тишине Ирина отчетливо услышала короткий сухой хруст — Эрвин потянулся, размял костяшки на пальцах.

— Обычай, говоришь? старый, говоришь? комманданте…

Эрвин щелкнул костяшками еще раз… Медленно так. Громко. И продолжил, глядя прямо в глаза комманданте.

— Скажи, комманданте, это в соответствии с ним у Мии вся спина в клеточку? Ты давно был на юге, комманданте?

— О чем ты говоришь? Я не…

И Эрвин рассказал. Медленно, четко подбирая слова в такт туземной разменной речи. Обо всем. Как они с ДаКостой ездили в деревню. О налете дракона, ритуальных криках, девичьем возгласе и пулеметном огне. О вожде с его тяжелой челюстью и короной из птичьих перьев на голове. О хитрых речах, обвинении, равнодушных слушателях, беспомощном плаче Мии и ударе трости с набалдашнком в виде драконьей головы. О слезах в голосе, вопросах на непонятном языке и мятой бумажке в кармане.

— Такие дела, — проговорил он, закончив рассказ, — такие дела, Комманданте Яго. Говоришь — это все ваш обычай? — добавил он, с удовлетворением видя, как вспыхивает огнем гнева зеркальное лицо старого комманданте.

— Это был наш обычай, звездный человек. Это был хороший обычай. Хороший. Был. Я давно не ходил на юг, давно не говорил с язычниками. Прости, я не знал, что они сотворили со старыми путями. Слово оставили, а вот смысл вывернули, как шкуру зверя — охотник. Вывернули, поменяли совсем, звездный, никогда такой богомерзости у нас не было. И слово оставили, чтобы путать людей, дурить голову — все по-старому, мол, как от предков заведено. Как думаешь, звездный, кто это придумал? Наш — или кто-то из ваших?

— Думаю, и те и другие. Одни начали, другие подхватили.

— И с радостью. Ты прав, звездный. Кто-то умный это придумал. Не помнишь, звездный, как на вашем языке зовут таких умников? У падре в Фиделите старая книжка лежит с картинками — там такого черти в ад ведут. В балахоне с огнем по подолу.

— Не помню… Что делать будешь, комманданте?

— Сейчас? — Яго мягко усмехнулся, — Ужинать, голодный я. Потом пойду, прослежу, чтобы ты живым дошел до Сан-Торреса. Святые отцы должны услышать тебя.

— А если… — задумчиво начал Эрвин, оглядываясь вокруг. Девять стволов Яго, плюс Эви, бэха и пулемет… Припомнил давнюю схватку, деревню и вождя. Сколько воинов стояло рядом? По идее, должно хватить.

Яго мотнул головой, резко, словно прочел его мысли:

— Даже не думай. У нас с язычниками мир, и отцы из Сан-Торреса отлучат от церкви любого, кто его нарушит.

— Мир, говоришь… Хорошо, — ответил Эрвин, медленно прокатывая слова на языке, — ладно, комманданте, за сопровождение — спасибо. Посмотрим, что будет.

— Посмотрим, звездный. Хорошо. Только девам своим лица таки разрисуй. Все знаки, все, как положено. А то от доброхотов проходу не будет.

Эрвин чуть дернулся, недовольный, что разговор вернулся в неприятную ему колею. Буркнул в ответ — больше, чтоб отвязались: