Взгляды присутствующих обратились на императора. Агрикола задел больное место. Жилы на лбу Лициния Суры вздулись. Командующий легионами от Бетики до Испании зло теребил красную кайму на тоге. Траян повел плечами и улыбнулся. Улыбка получилась хорошая. Только верхняя упрямая губа принцепса осталась неподвижной. Тот, кто близко знал наместника Верхней Германии Марка Ульпия, помнил такие улыбки. Ими Траян одаривал подчиненных в самые тяжелые и решительные минуты боя.

– А что, если предположить, просто предположить... что не сегодня-завтра империя вступит в войну...

Капитон проницательно прищурил веки.

– С кем, Божественный?

– Я повторяю, Капитон, просто предположить.

– Смотря какая это будет война, – хмыкнул Авидий Нигрин.

Траян пристукнул кулаком по столу:

– Войны сената и народа римского могу быть только победоносными, с кем бы они ни велись!!!

– В таком случае император может быть уверен, что все проводимое им в Италии и Риме получит согласие сената и завершится благополучно, – вставил Нераций Приск.

Заседание кончилось. Члены Совета нестройно поднялись и, поклонившись цезарю, направились к выходу.

– Глитий! – позвал император, когда сенаторы почти все вышли.

– Да, Божественный!

– Я хотел только сказать тебе, что мне тоже очень не нравится поведение Децебала и Пакора на наших дунайских и восточных границах.

Агрикола смотрел бесстрастным взором.

– Через декаду в Рим прибудут Лузий Квиет и Авл Корнелий Пальма с отчетом о состоянии дел на рейнском и дунайском лимесах. Твое присутствие, а также Суры, Нигрина и Адриана обязательно.

Полководец повернулся и пошел к дверям, уже вслед ему прозвучало:

– И соблюдение тайны обязательно тоже!

В дверь робко заглянул рослый преторианец в синей тунике и позолоченном панцире.

– Что случилось, Сильван?

– Прошу императора простить меня, но супруга Божественного, сиятельная Помпея Плотина просила Нерву Траяна Августа прибыть к ней по очень важному делу.

– А она не сказала, по какому?

– Нет, Божественный! – легионер вытянулся в полный рост и скрылся за стеной.

...Плотина была слишком умна для того, чтобы разыгрывать мелодрамы. К тому же за 23 года совместной жизни с мужем прекрасно изучила его характер. С Траяном можно было разговаривать только начистоту, отметая все сомнения и расчеты.

– Марк! Я вовсе не намерена вмешиваться в твои дела по государству, но действительность, заметная своей неприглядностью даже мне – женщине, побуждает к этому!

– Плотина! Перво-наперво дай мне отдышаться. Я не узнаю свою жену. Что может происходить в империи такого, отчего бы ты изменила своему постоянному спокойствию?

– Марк! Будь трижды неладно такое императорство, которое заставляет человека потворствовать безобразиям в собственном доме!

– Объяснишь ты мне наконец, в чем дело?

– Я говорю о вымогательствах твоих прокураторов и наместников в провинциях! Что толку в твоей личной порядочности, если под ее сенью и ее именем совершаются чудовищные беззакония и поборы. Император ходит по Риму пешком, проверяет унции недовеса в хлебах, предназначенных плебсу, а его доверенные берут миллионные взятки.

Траян почувствовал некоторое смущение.

– Помпея, видишь ли, я не могу одновременно курировать все стороны жизни империи. На все нужно время.

– Марк, прекрати во имя добрых манов наших предков! Я больше склонна думать, что ты закрываешь глаза на непрекрытый грабеж провинций только из расчета заполучить часть этих грязных денег в фиск! Всего два года понадобилось, чтобы некий Марк Ульпий Траян, перед честностью и неподкупностью которого преклонялись даже германские фюреры и конунги, превратился в двуличного скрягу и вора-императора!

Цезарь вскочил как ужаленный змеей. Жена знала, куда ударить почувствительнее.

– Помпея, прекрати! Я не заслужил подобных упреков!

Послышался шорох. Император перевел взгляд на дверь. Будучи профессиональным военным, Траян знал: ни один опытный боец не подглядывает куда-либо на уровне своего роста. На войне можно получить стрелу в глаз. Дневную стражу во внутренних покоях сегодня стоит Валерий Прокул. Вояка с двадцатилетним стажем. Император перевел взгляд на основание косяка, ближе к полу. Так и есть! Маленький кончик красного пера от султана на шлеме предательски выглядывал из-за лакированного дерева. Траяну вдруг стало смешно.

«Ну, Прокул! Ну!.. Завтра об этом разговоре императора с женой будет захлебываясь судачить на каждом перекрестке Рима, от Яникула до Тибурских ворот».

– Что ты мне предлагаешь, о мудрая и справедливая Минерва[162]?

– Ну, наконец-то! Немедленно передай дело бывшего наместника Африки Мария Приска на судебное разбирательство в сенат. И потребуй от Нерация, чтобы этот вымогатель был осужден.

– Плотина, Приск отправлял должность суффекта в текущем году.

– Марк, ты знаешь, какими словами наместник Африки Марий Приск встречал просителей, чье состояние насчитывало более двухсот тысяч сестерциев?

– Какими?

– «Откуда ты это взял? На каком основании это у тебя? Выкладывай, что у тебя есть?» За два года магистратуры он обобрал Африку на три миллиона сестерциев.

– Капитон говорил мне...

– Капитон скажет тебе еще больше. Этот мудрый муж, переживший трех цезарей, начиная от божественного Веспасиана Флавия, драл взятки и с паршивых и здоровых овец! Не стоит во всем так легко доверяться Капитону. Если ты во всем будешь потакать Капитонам и Прискам, то завтра о нечистом на руку императоре римлян будут рассказывать анекдоты при дворе Пакора Парфянского!

Траян успокоенно прошел в глубь таблина и уселся в кресло, набитое высушенной морской травой.

– Плотина, признайся мне честно, сколько дней Марциана с Матидией готовили тебя к этому разговору?

Супруга не могла сдержать улыбки.

– Ты считаешь, что твоя жена, Марк, не столь умна?

– Нет! Просто мы слишком долго живем под одной крышей, Гайя! И все-таки, как давно паршивец Адриан беседовал с Матидией на тему о взяточниках в провинциях и подрыве ими моего авторитета?

– Три дня назад, мой всевидящий супруг.

Цезарь удовлетворенно пошлепал ладонями о подлокотники.

– Хорошо! Я отдам под суд Мария Приска, и пусть сенат своей властью вынесет ему приговор. Кроме того, я создам судебную комиссию и три специальные инспекции по делам вымогателей в провинциях. Адриан будет доволен. Это его идея. Вообще, знаешь, Плотина, иногда наш императорский фиск я сравниваю с лианой, от процветания которой гибнут все другие растения.

Жена приблизилась к креслу и, обойдя сзади, принялась ласкать пальцами жесткие, по-военному коротко остриженные волосы Траяна.

– Испанец, у тебя стало больше седины. Ты совсем не отдыхаешь, как раньше. В Могонциаке вы с Авидием ходили на охоту, когда он приезжал.

Муж погладил ее прекрасные руки.

– Стареем, Помпея. Не забывай, что у Януса два лика. Мы стареем – Сабина же делается все краше и краше. «Все меняется, в одну и ту же воду нельзя войти дважды» – так утверждают Гераклит и Сенека.

Принцепс еще раз посмотрел на портьеру. Пера на месте не было. Снизу из сада донесся резкий крик павлина. Гонг пробил полдень...

Аврелий Виктор, писатель четвертого века, писал два столетия спустя: