... Сидя на узорной войлочной кошме, Децебал ждал приглашенных. Филипп лежал рядом. Время от времени пес дергал хвостом и вздымал уши. Молоденький телохранитель, взятый царем взамен Муказена, в дальнем углу шатра протирал масляной тряпкой оружие. Входная занавесь качнулась. Вошли План, Нептомар, Пируст, Сервилий-Мукапор и еще один, неизвестный владыке Дакии. Густая борода закрывала пол-лица незнакомца.

– Садитесь! – пригласил царь.

Вошедшие остались стоять на местах. План держал небольшой кожаный мешок.

– Децебал, – сурово промолвил он, – укрепи сердце и дух. Это римляне перебросили нашим со стен Тибуска.

Вождь развязал торбу, и на пол скатилась набальзамированная голова Мамутциса.

Децебал не шелохнулся. Долго смотрел на страдальчески искривленный рот старейшины.

– Возьмите голову Мамутциса и погребите ее с подобающими почестями. А теперь садитесь! – приказал Децебал.

Военачальники присели, соблюдая старшинство. Децебал знаком выпроводил из палатки слугу.

– Значит, наш посол не дошел до Парфии, – бесстрастным тоном резюмировал он, – и следовательно, нам нечего ждать от Хозроя помощи. Но я предлагаю мужам дакийским иное. Я позвал вас, чтобы обсудить, как убить Траяна.

Лица присутствующих выразили крайнее изумление. Нептомар пожал плечами.

– Это невозможно, Децебал!

– Почему?

– Мы не сможем подсыпать яд. Император питается из одного котла с солдатами. Его окружают сотни воинов.

– Разве я сказал отравить? – Децебал сощурился. – Надо послать таких людей, которые знают Траяна в лицо и ударят кинжалом. Наверняка. Пируст, расскажи нам, что ты надумал!

Молодой вождь предавензиев указал на рядом сидящего:

– Этот человек – бывший раб Марка Траяна. Он иллириец. Зовут Ликкай. Во всей Дакии мало наберется людей, кто ненавидел бы предводителя римлян больше, чем он. Ликкай пойдет даже на смерть, но отомстит императору.

Иллириец внимательно слушал речь Пируста. Мощные кисти бывшего раба сжимали напряженные колени.

– С каким удовольствием я сам отправился бы убивать этого хорька, – вдруг, забывшись, прошептал Децебал.

Пируст переждал, когда царь договорит, и продолжил:

– С ним отправятся Мукапор и еще два человека из наших, кто знает язык римлян. Главное, приблизиться к Траяну, а там на все воля Замолксиса.

Когда участники совещания ушли, верховный вождь даков достал нагрудный медальон убитого Котизона и долго смотрел на дорогую сердцу вещь.

Траян в просторном панцире, без украшений и знаков отличия, озирал с холма проходящие когорты. Три центуриона-преторианца держали шлем и оружие императора. Последние манипулы XVI Флавиевого легиона ушли вперед. Показались центурии II Помощника. Цезарь придирчиво оглядел легионеров I когорты. Ветераны шли размеренным тяжелым шагом. Знаменосец протяжно, широко зевал. Завидев полководца, центурионы прикрикнули на рядовых. Ряды выровнялись, подтянулись.

– Кто за вами? – спросил принцепс крепкого загорелого трибуна в резной бронзовой лорике.

– IV Скифский, потом три вексиллатиона. Галлы, лузитаны и далматинцы! А за ними II Траянов, мой император!

– Как с обувью у солдат? – поинтересовался Траян у подъехавшего на коне легата.

Север снял шлем и переложил его в левую руку. Коротко подстриженные волосы слиплись от пота. Командир легиона не спал вторые сутки.

– Примерно три когорты сменили старую. Остальные пока пробавляются.

– Потери есть?

– Да, Величайший! От Парцении до Алутуса варвары восемь раз нападали на колонну и фуражиров. Убитых – шестьдесят два и раненых – сорок три. Из них двадцать – тяжело.

Контубернал за спиной Траяна занес сказанные цифры на восковую церу. Табличка была покрыта длинными столбиками знаков. Судя по всему, потери в других легионах составляли немалые числа.

Цезарь кивком отпустил Севера и вновь обратил взор на идущих солдат. В третьей когорте выделялся опрятностью и выправкой последний манипул. Фигура центуриона показалась странно знакомой. Император толкнул адъютанта:

– Командира ко мне!

Сотник, поправляя на ходу ремни нащечников, бегом поднялся на возвышение. На Траяна смотрели знакомые голубые глаза в опушке черных ресниц.

– Тициан!

– Salve, мой император!

Принцепс искренне обрадовался старому знакомому. Грудь, запястье и шею центуриона украшали бронзовые и серебряные награды. Уголки глаз подернулись едва заметными морщинами. Меч висел не на боку, а профессионально, рукоятью под самой грудью.

– Что поделывает мой кинжал? – поинтересовался цезарь, хлопнув офицера по плечу.

Барбий Тициан улыбнулся, обнажив ровные белоснежные зубы.

– Под Адамклисси он спас мне жизнь, Величайший! С тех пор я не расстаюсь с ним ни на минуту.

Траян качнул навершие испанского кинжала на поясе сотника.

– В каком ты звании?

– Центурион третьего манипула III когорты, император.

– Продвигаешься.

– Так точно, Величайший.

– Ступай, Тициан! Покончим с Децебалом, я отыщу тебя, – Траян широким жестом протянул солдату руку. Юноша благоговейно поцеловал ее. Когда он спустился с холма и помчался догонять отряд, император подозвал центуриона-преторианца.

– Максимиан! Отправляйся к Клавдию Северу и передай ему, что указом императора центурион Тиберий Барбий Тициан, бенефициарий самого Марка Траяна, назначается командиром пятой когорты гастатов в легионе II Помощник. Старого центуриона с повышением перевести в легионы «Траянова вала». Об остальном позаботится Адриан. Юлиан, составь легату письмо!

Начиная войну весной 105 года, Траян не мог пойти прямо к Сармизагетузе, а принужден был избрать новый путь к реке Алутус и двигаться по ее течению на Бурридаву, Кастра Траяна – к ущелью Красной башни, освобождая по дороге осажденные даками крепости. Боевые действия проходили с еще большей ожесточенностью, чем предыдущие кампании. Даки с остервенением защищали каждую высоту, каждую пастушью кошару на пути завоевателей. Даже мелкие локальные стычки стоили римлянам большого напряжения. На полях сражений вновь появилась сарматская и бастарнская конница. Децебал не собирался ввязываться в битву. Небольшие по численности отряды даков неожиданно налетали на тыловые укрепления ушедшей далеко вперед армии и брали их в осаду. Не успевали подоспеть вызванные с марша когорты, как варвары исчезали в поросших лесом горах. Постоянное ожидание нападения неуловимых врагов очень изматывало римлян.

Но преимущество было на стороне захватчиков. Огромная армия вторжения, сминая все на своем пути, двумя колоннами продвигалась вверх по Алутусу. Еще четыре легиона развернули отвлекающие действия на юго-западе, под Тапэ. Корпуса Адриана перешли черту оборонительных валов и нанесли чувствительные удары по городам Восточной Дакии. Кольцо сжималось. Вся страна задыхалась от дыма пожарищ, топота кованой обуви и лязга оружия.

Неутомимый молот Истории продолжал ковать исполинскую Цепь Свершений на наковальне Времени.

«О, Дакия!» – вызванивал металл Судьбы.

... Император досматривал сторожевые посты. Гай Клавдий Север, легат II Помощника, и Манлий Клодиан, командир II Траянова легиона, сопровождали принцепса. Десяток преторианцев шествовал поодаль. Часовые звонко спрашивали пароль. Разводящий центурион удовлетворенно отвечал, исподтишка поглядывая на Траяна. Похоже, тот был доволен. Восточные ворота Декумануса вплотную примыкали к склону невысокого пригорка, сплошь поросшего лесом. Цезарь внимательно оглядел окрестности.

– Неудачное место, – недовольно указал он Манлию Клодиану.

Легат выпрямился. Закачались перья на шлеме.

– Такова воля Термина. Длину лагеря определял префект. Величайший может не беспокоиться, мы выставили в лесу пять дозоров.

Император так же недовольно кивнул. Странно. Его не покидало ощущение, что кто-то внимательно наблюдает за ним. Солнце клонилось к закату. Щебетали птицы. Но деревья... Они, будто угрожая, шумели листвой. Полководец нахмурился и быстрым шагом направился по главной дороге лагеря к площадке претория. Сквозь топот ног преторианцев за спиной император разобрал голоса и шум. Он обернулся.