Нэнси засмеялась.

— Схватываешь на лету. Когда станешь печь, убедись, что Сайласу тоже достанется, иначе он никогда нам этого не простит.

После ужина Нэнси и Селия собирали пазл с капкейками, и Нэнси рассказывала Селии про фестиваль лоскутного шитья в Систерс.

— Он состоится позже, летом. — Нэнси серьезно посмотрела на Селию. — Ты же будешь здесь, верно?

— Огород еще будет расти, так что, конечно, я буду здесь.

— Хорошо. Тебе понравится. Это самая большая уличная выставка лоскутных одеял в мире. В прошлом году в городе выставлялось более тысячи одеял.

— Систерс не кажется достаточно большим, чтобы выставлять столько.

— Для маленького города мы умудряемся славно повеселиться. Ты говорила, что жила в большом городе?

Селия никогда не говорила, откуда именно она приехала. Любой вопрос о своем прошлом она встречала короткими уклончивыми ответами.

— Да. Определенно, маленькие городки мне нравятся больше.

— Иллинойс, верно?

Селия кивнула.

— Много лет назад я ездила в Сент-Луис. Приятный город, но не думаю, что могла бы жить там. Ты жила далеко от Сент-Луиса?

Селия подняла крышку коробки от пазла и нашла изображение капкейка с розовой посыпкой.

— Пригород Чикаго.

Нэнси захотелось захлопать в ладоши и шумно выдохнуть. Ответ был не слишком конкретным, но Селия впервые добровольно поделилась частью своей истории, и Нэнси не была уверена, то ли удовлетвориться этим на какое-то время, то ли продолжить выведывать больше о прошлом Селии.

Любопытство победило осторожность.

— Твоя семья еще там?

Нэнси не отводила глаз от пазла, пытаясь создать впечатление, что это обычный вопрос.

Селия ответила не сразу, но, когда ответила, ее голос был едва слышен.

— У меня нет семьи.

Несмотря на тихие слова, они завладели вниманием Нэнси, как будто Селия прокричала фразу во всю мощь легких.

Между ними повисло напряжение, и Нэнси неуверенно нарушила тишину.

— Совсем никого?

Ее голос был лишь немногим громче шепота, но она чувствовала себя ужасно из-за боли, которую мог причинить ее вопрос, как будто своим вопросом она поворачивала нож в глубокой душевной ране.

Селия слишком широко улыбнулась, а ее голос прозвучал поддельно оптимистично.

— Только я.

Несколько минут они обе молчали. На заднем фоне новостной диктор тихонько бубнил о скандале, разразившемся в Вашингтоне.

Наконец Нэнси положила ладонь на руку Селии.

— Может, я могу быть твоей семьей.

Селия не убрала руку, и Нэнси испытала облегчение.

Девушка тяжело сглотнула и сгорбилась. Сначала Нэнси почувствовала себя отшитой. Разве она не лучше, чем полное отсутствие семьи? Но когда она позже размышляла об этом, то поняла, насколько легче для Селии было бы отклонить предложение в тот же миг, а ведь она этого не сделала. Все прошло не так, как в кино, Селия не бросилась обнимать Нэнси и благодарить ее за великодушие. Но это не кино. Это реальная жизнь, и, насколько могла судить Нэнси, опыт Селии превратил ее в пугливую девочку, которой, чтобы открыться, требовалось время. Это Нэнси могла ей дать.

На следующий день Нэнси не работала, так что они с Селией провели все утро в огороде. Через пару дней все будет посажено.

Работа была трудной, но Селии нравилось ощущать под руками мягкую, рыхлую почву и нежный прохладный ветерок на вспотевшем лице.

— Если вы славитесь своими баклажанами, зачем сажаете другие овощи? Почему не вырастить больше баклажанов? — спросила Селия. Они с Нэнси работали над параллельными рядами, бросая семена моркови и присыпая их землей.

— Ты слышала о севообороте? Так оно и работает. В следующем году мы поменяем их местами, и тут я посажу баклажаны, а морковку там. Это предотвращает истощение почвы. И я удачно продаю морковь, томаты и огурцы тоже.

Незадолго до полудня Нэнси отправилась в Бенд пообедать с подругой и пройтись по магазинам.

— Уверена, что не хочешь поехать со мной? — спросила она Селию.

— Я очень устала. Может, после сна займусь печеньем.

Уже через несколько минут после ухода Нэнси Селия провалилась в сон и спала так крепко, что можно было сносить стены вокруг нее, а она, наверное, и не проснулась бы. Когда она наконец зашевелилась, в окно проникали косые лучи вечернего солнца.

Селия была рада, что утром они положили продукты в медленноварку, иначе она чувствовала бы себя обязанной готовить ужин вместо печенья, а так под витавший на кухне аромат куриного супа с тортильей она начала замешивать тесто.

Звук миксера сопровождал мысли Селии, пока она добавляла в миску яйца. Когда Селии было девять лет, ее мама позвонила маме Грейси Шипли и спросила, не могла бы Селия пойти к ним домой после школы. Селия была в восторге. Ее не часто приглашали поиграть в гости к другим детям, и хотя мама говорила, что она может приглашать друзей к себе, Селия боялась это делать. Что, если они придут домой, а мама под наркотой? Или у нее будет свой «гость»?

Школьный секретарь остановилась возле класса с двумя записками.

— Селия и Грейс, у меня тут сообщение для каждой из вас.

Они обеспокоенно переглянулись и вышли вперед, чтобы забрать маленькие розовые бумажки. Прочитав их, они обвели взглядом два ряда детей и улыбнулись. Грейс даже показала Селии большие пальцы.

У Шипли они играли с куклами Барби и смотрели повтор «Семейки Брэди».

— Девочки, можете спуститься сюда? — позвала миссис Шипли с первого этажа, и сердце Селии ушло в пятки. Она еще не хотела уходить домой.

— Я подумала, — сказала миссис Шипли, когда они вошли в кухню, — не захотите ли вы помочь мне с печеньем.

Селия пришла в восторг. Она не могла припомнить, чтобы ее мама когда-нибудь делала печенье, но через несколько минут стало ясно, что Грейс регулярно помогала своей маме. Без всяких подсказок Грейс смешала сухие ингредиенты, пока ее мама взбивала масло с сахаром и яйцами. Они разрешили Селии помешивать и доверили ей самую важную часть — добавить шоколадную крошку. Селия просияла, когда ей, как почетному гостю, предложили первой попробовать тесто.

Когда вечером миссис Шипли повезла ее домой, она дала Селии бумажную тарелку с печеньем, чтобы та угостила маму. Селия помахала миссис Шипли и вошла в дверь, ей не терпелось показать маме теплый сладкий шедевр.

Но мамы не оказалось дома, так что Селия заперла дверь, поставила печенье на журнальный столик, чтобы показать маме позже, и принялась за домашнюю работу по математике. Несколько часов спустя она проснулась, не понимая, где находится. Кто-то выключил свет, но уличный фонарь освещал журнальный столик. Смятая в комок пищевая пленка лежала рядом с пустой бумажной тарелкой. Кто съел все ее печенье? И дома ли мама?

Селия на цыпочках подошла к маминой комнате и заглянула внутрь. Мама раскинулась на кровати, рядом с ней лежал незнакомый мужчина. Селия тихонько отошла от двери и отправилась в кровать.

Селия не стала задерживаться на последней части воспоминания. Она сосредоточилась на миссис Шипли и Грейс, их солнечной желтой кухне и теплом печенье с шоколадом. Через несколько лет, когда она пекла печенье с Майрой Хандли, она увидела связь. Настоящие семьи пекут печенье с шоколадной крошкой. В первый раз за много лет здесь, в бело-голубой кухне Нэнси, она замешивала печенье с шоколадом. Помешивая тесто, она мурлыкала себе под нос.

Когда Нэнси вернулась, в духовке стоял последний противень.

— Я собиралась сказать, что тебе нужно было пойти со мной, но пахнет так вкусно, что я рада, что оставила тебя дома. — Нэнси разломала печенье пополам и откусила кусочек. — М-м-м, совершенство.

Селия сполоснула миску поставила ее в посудомоечную машину.

— Вы хорошо провели время?

— Было мило. Я ела лимонные блинчики с рикоттой и ягодами. И еще распродажи. Надеюсь, ты не станешь возражать, но когда я это увидела, то просто не могла не купить для тебя. Оно такого же цвета, как твои глаза.