— А вот этого допускать нельзя. Никак нельзя, друзья мои! Поэтому, — профессор обвел всех поощряющим взглядом, — в очередной раз поднатужимся, напряжем наши бесценные мозги. На штурм! Крепость должна быть взята.
— Боюсь, эту крепость нам не взять, — заметил я веско. — Предложение Джекоба так же неосуществимо, как и мое. К тому же вы не учли одно маленькое обстоятельство. В системе мистика Андреева упавшая на дно планеты душа (он называет ее «шельт») умирает, но монада, или божья искра, дух — нет. Монада отправляется в другую галактику и начинает там новое восхождение — с нуля, с минерала.
— Но она ничего не помнит о своем прошлом. Разве это не эквивалентно смерти? — спросила Дина.
— Нет, это не смерть, но лишь уничтожение памяти вместе с астральным и ментальным телами. Это не есть полная аннигиляция, о которой мечтает часть пациентов клиники.
Я говорил негромко, но твердо и скорбно.
— Пожалуй, — согласился Майер. — Но мы честно предупредим клиентов об этом нюансе, и у них будет выбор.
— Дело за малым: придумать преступление! — фыркнула Дина. — Впрочем, у меня предложение. Позвольте и мне внести свой скромный вклад. Зачем доводить дело до монады? Не проще ли остановиться на стадии дерева? Дерево не страдает, его не мучают страсти, оно не задается вопросами о смысле бытия. Среди деревьев не бывает ни суицидников, ни неврастеников…
— Ха-ха-ха, — громко продекламировал хмельной Джекоб. На обращенные к нему взоры пояснил: — Это ведь юмор. Я на него реагирую.
— Среди деревьев нет неврастеников, да, — кивнул Майер. — И случаев суицида дубов или вязов наука не зафиксировала. Впрочем, это с нашей, с человеческой точки зрения. А как с древесной — мы не знаем. Но развейте же вашу идею, Дина.
— Охотно. Но попросила бы впредь не перебивать — особенно лиц, чьи ментальные способности притуплены неумеренным возлиянием. — Дина выстрелила взглядом в русского и пыхнула трубкой. — Чтобы дойти до стадии дерева, вовсе не обязательно совершать леденящие преступления. Нужно просто вести растительную жизнь: есть, пить, спать, совокупляться. Не думать, не творить, не любить, не стремиться к чему-то. Да, этот путь тоже растянутый по времени: потребуется несколько тупых человеческих воплощений, чтобы дойти до стадии ольхи или осины. Но результат, я думаю, стоит затраченных усилий.
— И это говорит тот, кто в принципе отрицает даже животные воплощения! — с пафосом возопил Джекоб.
— Я просто приняла ваши правила игры! — парировала ученая дама.
— Что ж, если окончательно уничтожить дух невозможно, давайте спустим его назад, до последней ступеньки, — произнес я. — Сбросим с лестницы эволюции.
— До амебы? — уточнил Роу.
— До минерала. Пусть станет камушком и подождет сотню-другую миллионов лет, прежде чем начать новое восхождение.
— И все опять по новой? — фыркнул Джекоб.
— И каков же процесс сбрасывания с лестницы? — спросил Майер. — Мы вернулись к тому, на чем застопорились. Думайте, друзья, думайте! Штурмуйте неприступный пик проблемы. Для этого мы все тут и собрались.
Я представил Юдит в виде минерала. На драгоценный камушек, сапфир или алмаз, она, пожалуй, не тянула. Самоцвет! Сердитый сердолик или колючий горный хрусталь.
— Помимо того, что потребуется несколько жизней, мы опять упираемся в проблему супер-гипнотизера, — подал голос психоаналитик, не дождавшись новых идей. — Который заложил бы в пациента программу, работающую из жизни в жизнь: ешь, пей, спи и ни в коем случае не думай. Где мы возьмем такового?
— Да, где? — подхватил Майер. Он коротко заглянул в глаза каждому из нас, словно надеясь, что кто-то из присутствующих и есть тот самый супер-гипнотизер, не желающий отчего-то раскрывать свое инкогнито.
— Где, где — у Бога в бороде, — буркнул Джекоб.
То ли он был действительно не на шутку пьян, то ли притворялся таковым, непонятно, с какими целями.
— Попрошу не кощунствовать, — строго заметила Дина.
— Будем искать, будем искать! — оптимистично заключил Майер. — А пока… В нашем маленьком сообществе присутствует только одна прекрасная дама. Она уже внесла свой вклад, развив идею Джекоба. Но что-то мне подсказывает, что она способна на нечто большее и ее совокупный вклад будет наиболее весомым, а ее идея — самой сногсшибательной.
Дина зарделась, как старшеклассница. Хотя, с ее коэффициентом ай-кю могла бы догадаться, что определение «прекрасная дама» применимо к ней лишь в ироническом плане. Да и взор профессора был откровенно насмешлив.
— Не знаю, как насчет сногсшибания… — Волнуясь, она провела ладонями по коленям, разглаживая юбку, и без того идеальную, и вынула изо рта трубку. — Но идея у меня, конечно же, есть. Она проста. С нашей проблемой справится не психолог, не гипнотизер, не эзотерик, а физик.
— Физик? — удивился Майер.
— Да. А что вас так удивляет? По-моему, это очевидно.
— Ну-ка, ну-ка, поподробнее! — оживился профессор.
— Я гуманитарий, а не технарь, поэтому заранее прошу простить за неточность терминов. После укола, дарующего спасительную смерть, пациента — еще живого! — помещают в специальную камеру, в которой создаются условия, невозможные не только для жизни тела, но и для жизни души.
— Какие именно? — спросил Роу.
— Ну, не знаю… Абсолютный ноль, например. Или полный вакуум. Душа ведь представляет собой некий энерго-информационный сгусток. Вибрацию. В абсолютном вакууме вибрировать нечему и нечем. При абсолютном нуле любая вибрация прекращает свои колебания, стихает. Анти-вещество, темная материя — повторяю, я профан в физике, потому конкретных условий сформулировать не могу. Нужно обратиться к специалисту, — Дина запнулась и тут же радостно воскликнула: — Придумала! Душа окружается непроницаемой оболочкой. Она погаснет сама без связи с Абсолютом. Как гаснет свеча без доступа кислорода. Вопрос, из чего сделать эту оболочку?
— Да уж, вопросик, — пробормотал Джекоб. — Из материи? Но дух сильнее, он проницает всё, даже титановый сплав.
— Из духа более высокого порядка, — предложил я. — А лучше из множества подобных духов. Ангелов или серафимов.
— Да-да! — воодушевилась Дина. — Цепь сильных духов, которые держат крепко, не пропускают. Не дают дышать.
— Вы уверены, что ангелы и серафимы согласятся на такую работку? — спросил русский.
— А если йоги? Мудрецы-риши? — предложил я. — Впрочем, и они вряд ли согласятся исполнять роль убийц-палачей.
(Господи, боже мой, подумал я с ужасом, в то время как язык выплескивал этот бред. И чем я только тут занимаюсь?..)
Поток предложений иссяк. Взоры всех обратились к Майеру. Он пока молчал, но молчал необычно: прикрыв глаза и неровно, рывками, дыша.
— Гениально! — возгласил, наконец, профессор, распахнув веки. — Просто и гениально.
— Вы иронизируете? — Обидевшись, Дина нервно повела плечами и сжала зубами давно погасшую трубку.
— Ни в коей мере!
Майер шумно поднялся с кресла, бросился к женщине и обхватил ее плечи ладонями. Затем оторвал от пола вместе со стулом и покружил. Дина испуганно пискнула, вцепившись в развевающуюся юбку.
— Все-таки насколько женщины мудрее нас, мужчин! — Профессор, отдуваясь, поставил стул на место, и Дина принялась оглаживать юбку и поправлять прическу. — Физика! Срочно физика!
— Физик! Ау-у-у! — прокричал Джекоб, приставив рупором ладони ко рту. — Где ты-ы-ы?..
— Итак, подведем итоги. — Вернувшись к своему начальственному креслу, раскрасневшийся Майер не сел, но, вцепившись в спинку, три раза громко постучал ножками об пол. — Мозговой штурм в общем и целом можно назвать удавшимся. Не зря я собрал вас, мои умные и креативные друзья! Было высказано четыре идеи, на одну больше числа участников (если не считать нас с Роу), — он кивнул Дине с наигранным восхищением: — Перманентный суицид, страшное преступление, воплощение деревом и аннигиляция с помощью современных методов физики. Первые три не выдержали коллективной критики, четвертая представляется — мне, по крайней мере — плодотворной. Вывод: в штат «Гипербореи» срочно требуется молодой гениальный физик!