У Лил длинные черные волосы, свисающие на щеки, а потом и на плечи, как клеем намазанные – такие ровные-ровные и блестящие.

Ита со своими и нашими кудрями делает такое только парикмахерским утюжком. А у Лил волосы натуральные. Бывает же такое чудо. Глаза у нее, по классике жанра, голубые, брови – красивые, по форме похожи на крылья ласточки. Она невероятно красива! Когда я смотрю на нее – даже плакать хочется. Не знаю почему. Мне всегда хочется плакать, если я вижу что-то недосягаемое в своем совершенстве.

Вообще, у нас все девочки, даже молодняк, поразительно красивы. Иногда кажется, что все же есть какой-то отбор. Но госпожа Директриса не раз подчеркивала, что наш лицей – для всех.

И вот доказательство: в седьмом классе, в секстете номер тридцать восемь, учится хромая девочка. Правда, лицо у нее тоже очень приятное.

Но Лил кажется мне самой лучшей. С лица хоть воду пей. Хотя сама она себя не любит. Как-то удивила меня тем, что сказала: «Вот если бы мне быть такой, как ты…»

Я прямо застыла от удивления. Хотя чему тут удивляться: ни одна из нас не любит смотреть на себя в зеркало. Госпожа Воспитательница говорит, что это в нашем возрасте нормально – самокритика работает.

Словом, если бы меня спросили, с кем бы я хотела увидеться на минутку в кафе после замужества, я бы точно первой назвала Лил… Думаю, ей предначертана необыкновенная судьба!

Ита и Мия не скрывают своей дружбы. И в этом нет ничего удивительного: их матушки тоже дружили. Даже, как поговаривают сами девушки, лежали в одном родильном доме в Лондоне.

Путь Иты и Мии, на мой взгляд, уже почти определен. Уверена, они надолго не задержатся в Выпускном Флигеле. Ита и Мия похожи друг на друга как зернышки. Обе – белокурые, маленькие, челочки гладко зачесаны налево, на затылках – по аккуратному пучку, стянутому резинкой с хрустальным сердечком от Сваровски.

В выходные, когда можно сбросить форму, они берут в гардеробной одинаковые джинсовые юбочки, высокие – выше колена – полосатые гольфы, сабо на платформе и шифоновые блузки нежных цветов. Мия – розовую, Ита – сиреневую. Или наоборот. У обеих в ушах маленькие бриллиантовые сережки.

Украшения – единственное, что может быть здесь своим, надетым еще дома перед отправкой в лицей. Я, например, безумно ценю свои сережки с аквамарином – в них меня сюда привели. Они и сейчас на мне.

Иногда Ита и Мия шепчутся по ночам. А зимой, когда холодно, даже залезают под одно одеяло, как сестры. Представляю, какие рекламации они получат в будущем!

Остальные в секстете – я, Озу и Рив.

Рив – рыжая, прямо огненная, даже смотреть больно.

Все лицо покрыто веснушками, но они – деликатные. Глаза – зеленые, брови – светлые. Ресниц почти нет – она их все время подкрашивает. Голос у Рив – как труба иерихонская.

Я бы сказала, бархатное контральто, но очень громкое. И извините, весьма сексуальное. Это даже госпожа Воспитательница как-то отметила.

А еще Рив – пышная. Кажется, что так и лезет из своей формы, как тесто из кадки, хотя формы нам шьют точно по размеру. Тело ее, белое и гладкое, словно тесто на вареники. Рив тоже красивая. Как говорит госпожа Воспитательница, пикантная. Думаю, что и Рив долго не задержится во флигеле: от нее так и идут флюиды, которые мы в восьмом классе учились распространять. Ох, и насмеялись же тогда! А Рив сразу научилась! Теперь не пользуется этим, разве что когда в туалете сидит! В других случаях – всегда. У нее на лбу надо написать: «Осторожно! 1000 вольт!»

Озу – полная противоположность! Но тоже «пикантная». Когда в девятом классе мы изучали типажи и психотипы, госпожа Учительница назвала Озу «дамой с камелиями». Эту книгу мы тоже проходили на «литсуде».

Озу довольно болезненная, хрупкая, с пятнами странного румянца на бледных щеках. Голосочек такой слабый, что надо прислушиваться, затаив дыхание. Воздушная внешность Озу предусматривает нежность и заботу.

Когда Озу болеет, мы дежурим у ее постели в лазарете, носим ей кипяток с лимоном, прислушиваемся к ее слабому дыханию и выслушиваем ее бесконечные сны.

Она любит их рассказывать своим тихим, я бы сказала, замогильным, голосом, к которому прислушиваешься, словно к шепоту летнего ветра на кладбище. Кажется, дунь на это неземное создание – и оно вылетит за сквозняком в окно.

По словам госпожи Учительницы, «дама с камелиями» притягивает как магнит. Такую хочется на руках носить. А точнее, в ладони или в кармане, как воробышка.

По поводу Озу я тоже уверена: быстро найдется для нее золотая клеточка! А может, даже и бриллиантовая.

В ком из нашего секстета я сомневаюсь, так это в себе. И страшно переживаю, что останусь во флигеле навсегда. А точнее, пойду в горничные!

Ведь бывали за время существования лицея и такие ужасные случаи.

Каждая девушка молится, чтобы с ней никогда ничего подобного не случилось. Даже смерть кажется лучшим выходом из позорной ситуации.

Ведь по правилам ЛПЖ выпускница, которая за год (максимум – полтора) не смогла изменить свой общественный статус, подлежит переквалификации и остается здесь служить другим. Тем, кто еще вчера смотрел на тебя как на привилегированную обитательницу флигеля, как на счастливую выпускницу.

Представляете, какое унижение!

В классе седьмом я видела здесь одну такую. Она убирала в наших классах. Лет сорока, с красными, как у вареного рака, клешнями руками. Над ней издевались. Поскольку все знали (такие вещи здесь быстро передаются из уст в уста), что она из невыбранных. Потом она умерла. На могиле даже таблички нет – никто и не плюнет!

Вот когда подумаю о таком, сразу хватаюсь за брасматик, бегу в фитнес-зал или прекращаю сосать на ночь леденцы, пью только кефир.

Я типичная середнячка. И этим все сказано. Все во мне – весьма посредственное. Поэтому я не люблю одеваться в модное и плохо усваиваю уроки макияжа.

Ну вот такой наш секстет номер десять в полном составе.

В принципе, у нас нет четкого деления на касты: кто есть кто, оно весьма условное. Я бы сказала, для внутреннего пользования. Ведь наше совместное обучение не предполагает дальнейшей дружбы. Чересчур сближаться – себе же дороже. Расширенный Устав ЛПЖ, который раскрывает суть каждого отдельного слова, вышитого золотом, хорошо и достаточно четко это объясняет. К примеру, одна из трактовок – Молчание – означает не иметь подруг, которые могли бы отвлекать тебя от Служения. А Служение – это залог счастливой супружеской жизни…

Ну не буду повторять здесь уроки!

Ведь трактовка Устава – отдельная и весьма интересная тема. Именно ее мы основательно будем рассматривать весь учебный год перед выпуском и поселением во флигель.

Ну вот.

Теперь уже о том, что случилось вчера с самого утра.

Пока я писала дневник, девочки проснулись.

Было шесть часов.

Мы всегда встаем в шесть. Не дай бог, позже хотя бы на минуту. Это должно войти в привычку. И мы уже привыкли. Сложнее приходится новичкам – они еще маленькие и хнычут.

Встали – зарядка.

Включаем магнитофон с удивительной – раритетной! – записью давних времен. Эта запись хранится здесь как святыня. Она, как говорит госпожа Воспитательница, сохранилась с середины 60-х годов ХХ века! Под нее просыпались наши бабушки! А то и прабабушки…

Сначала звучит горн, а потом звонкий мальчишеский голос бодро кричит:

– На зарядку! На зарядку! На зарядку! На зарядку!..

И вступает целый хор таких же звонких голосов, подхватывающих:

– …просыпайся!

Это такие голоса, от которых и вправду нельзя не подскочить с кровати.

Когда мы изучали историю развития общества, госпожа Учительница рассказывала, что это – пионерская зорька. И объясняла, что пионеры – это такая старинная детская организация, по дисциплине похожая на внутренние отношения в наших секстетах, только политическая. Ее давно уже нет, но полезный опыт остался в виде вот таких общевоодушевленных занятий, как утренняя зарядка или трудовой десант, который у них в старину назывался субботником.